Ознакомительная версия.
Это именно та популярность, которой так не хватало британской королевской семье за последние 10 лет, после череды разводов, противостояния «народной принцессы» с королевой, скандалов с взятками, в которые оказалась замешана семья младшего сына королевы. Так, 73 % британцев, опрошенных в преддверии свадьбы на сайте британского правительства, считали, что она позитивно повлияет на имидж Британии в мире, а 70 % – что свадьба Уильяма укрепит позиции британской монархии в целом. Принц Уильям, которого британская публика считает едва ли не самым популярным членом династии Виндзоров, по мнению 76 % опрошенных, будет хорошим королём, а 63 % уверены, что Кэтрин составит ему хорошую партию в роли королевы[266].
2012 год был ознаменован сразу несколькими значимыми событиями: бриллиантовый юбилей правления королевы Елизаветы II и проведение XXX Олимпийских игр в Лондоне, за которыми неотрывно наблюдал весь мир. Британия полгода праздновала юбилей любимого монарха, люди посылали открытки, письма, подарки, цветы, электронные поздравления, британцы ликовали и праздновали вместе с Елизаветой II. Начало летних Олимпийских игр открывал не кто иной, как королева Великобритании Елизавета II. Не это ли главный показатель отношения людей к институту монархии? А СМИ, в данном случае, играют одну из наиболее важных ролей в её популяризации.
Наиболее серьёзные периодические издания обязаны отчитываться перед королевской канцелярией о том, какие статьи о королеве и членах королевской семьи собираются опубликовать. Это означает, что издатели отправляют полный текст будущих статей, все прилагающиеся фотографии, заголовки и даже номер страницы, на которой будет размещаться статья[267]. Таким образом, создаётся взаимозависимая связь: королевская администрация следит за тем, чтобы имидж института монархии поддерживался масс-медиа на высоком уровне; СМИ наблюдают за каждым шагом представителей королевской семьи; правительство – за тем, чтобы всё это осуществлялось в рамках конституции; а королева держит масс-медиа на расстоянии «вытянутой руки», стараясь не допустить их ближе положенного. Если что-то из этой цепочки будет нарушено, за всё отвечать, в любом случае, придётся никому иному, как Елизавете II.
Глава 4. Сохранится ли монархия в Великобретании в третьем тысячелетии?
После Первой мировой войны монархическая форма правления постепенно теряла господствующие позиции в Европе. Во времена Георга V (годы правления 1910–1936) в Великобритании, как отмечает историк Николсон, «мир стал свидетелем исчезновения пяти императоров, восьми королей и восемнадцати династий»[268]. Установление республиканской формы правления было связано не столько с распространением республиканской доктрины, сколько с военным поражением великих империй: Австро-Венгрии, Германии и России; а также с революционными потрясениями того периода[269]. Например, Италия и Греция в послевоенное время стали республиками мирным (конституционным) путём. Но в целом, в тех странах, где республиканская форма правления возобладала над монархической, это было результатом осознанного и тщательно продуманного решения, а не результатом разочарования в монархии, или сопротивления каким-либо конституционным изменениям. Как считает Вернон Богданор, республиканизм выбирался не потому что это идеальная форма правления, а из-за того, что это был единственный способ сохранить государство из тех «обломков», которые остались после краха монархий[270]. Это было, так сказать, faute de mieux[271], наименьшее зло, а не предпочтительная альтернатива. Более того, потрясения, которые предполагали создание республики, редко приводили к прогрессу и стабильности. После свержения французской монархии в 1879 году, Франция с её последующими шестнадцатью конституциями столкнулась с трудностями, которые смогла превозмочь только через 200 лет, прежде чем достигла более-менее стабильной формы конституционного правления. В Германии, после отречения кайзера и образования Веймарской республики, проявившей себя впоследствии несостоятельной, была разрушена пусть символичная, но очень важная основа государства и общества, которая, возможно, могла бы предотвратить приход к власти Гитлера и установление нацистской диктатуры. После распада Австро-Венгрии ни одна из её частей не смогла достичь стабильности или создания демократических институтов в период между войнами. По этому поводу Уинстон Черчилль сказал: «Императоры свергались, а на их место избирались ничтожества»[272].
Смена монархического строя на республиканский требовала замены не одного человека на другого, как представителя нации, а всего политического строя. Как показывает история, подобные кардинальные перемены не всегда несли с собой определённость и стабильность.
Именно потому, что Британия воспользовалась плавным переходом к демократии, а также потому, что была победителем в двух мировых войнах, республиканизм в XX веке пользовался там успехом у меньшинства, причём очень незначительного меньшинства людей. Отцом республиканизма в Британии был один из создателей лейбористской партии Кир Харди, живший во времена королевы Виктории. Несколько десятилетий спустя, в 1923 году на конференции лейбористской партии ставился вопрос о республике, но даже тогда «против» были 3,6 млн. голосующих, и лишь 386 тыс. – «за»[273]. В декабре 1936 года, после отречения Эдуарда VIII, республиканизм получил всего 5 голосов в палате общин[274]. И, наконец, последний упадок популярности монархии наблюдавшийся в 1990-е годы сменился заметным приливом монархических симпатий. По иронии судьбы, главную роль в изменении этого опасного для института монархии тренда сыграло, пожалуй, самое республиканское по своим настроениям британское правительство – правительство Тони Блэра.
Одним из основных доводов противников монархии является утверждение, что её очень дорого содержать. На нужды монархии парламент ежегодно выделяет изменяющуюся сумму денег, так называемый «Цивильный лист»: в 2011 году Цивильный лист королевы составил 13,7 млн. фунтов стерлингов, что на 500 тыс. фунтов стерлингов больше, чем в 2010 году, а стоимость содержания королевских дворцов, напротив, была снижена с 15,4 до 11,9 млн. фунтов стерлингов в год; стоимость зарубежных поездок в 2011 году составила 6 млн. фунтов стерлингов, что на 2 млн. больше, чем в предыдущем году; в целом, в 2010 году монархия обошлась британцам в 33,9 млн., а в 2011 году в 32,1 млн. фунтов стерлингов[275]. Но так ли это много, если разобраться? На самом деле, содержание королевы обходится британцам всего лишь в 61 пенс с одного человека в год, а это меньше, чем стоимость одного литрового пакета молока[276]. Для сравнения приведём примеры сумм, выделяемых на содержание президентов в год: Италия – 217 млн. евро, США – около 180/200 млн. долларов, Россия – около 8 млрд. рублей. На этом фоне 60 пенсов в год ради символа нации – совсем немного.
1 апреля 2012 года[277] в силу вступил новый законодательный акт, полностью заменивший «Цивильный лист» – «Акт о королевском гранте 2011 года»[278] (опубликован в 2013 году). В нём подробнейшим образом прописано откуда берутся средства на содержание британской монархии, какой королевский высокопоставленный служащий сколько получает, какой процент налогов уходит на содержание королевских дворцов и т. п. Но наиболее важно, что это первый закон, в котором указаны официальные функции монарха по конституции и реальные вне её. В конце книги в разделе «Приложения» приведён отрывок из Акта о королевском гранте.
Большой интерес представляют дебаты в парламенте, связанные с принятием этого нового закона, а также научные исследования специального парламентского комитета, созданного для разработки Акта о королевском гранте в лице Паула Боуэрса и Ричарда Крэкнелла, представляющих Парламентский центр конституционных разработок и Отдел общественных и общих статистических данных британского парламента[279]. Наиболее серьёзные обсуждения состоялись 30 июня и 14 июля 2011 года в палате общин. Далее закон также обсуждался в палате лордов, но это уже было, как утверждают Боуэрс и Крэкнелл, формальностью – по факту закон уже был принят[280]. 30 июня гон года заседание палаты общин по вопросу принятия Акта началось с выступления министра финансов Джорджа Осборна, заявившего, что «…в настоящее время Цивильный лист больше не соответствует реальному положению дел. Его принятие оказывается весьма сложным процессом, поскольку цифры в Цивильном листе больше нельзя назвать «гибкими и прозрачными». «Основой для выделяемых короне средств», по мнению канцлера, является «государственный резерв общественных денег, который с каждым годом становится всё меньше…»[281]. Далее он описал принятие нового закона, как «новый королевский грант», который будет функционировать в интересах налогоплательщиков, с правильным распределением средств для гармоничной работы института монархии без ущерба для государственного бюджета. Отныне в основе жизнеобеспечения короны будет лежать процент с дохода от «имущества короны», речь о котором пойдёт ниже, а не только налоговые сборы в пользу содержания монархии. К слову, любопытно, что столь серьёзный вопрос, как новый закон о содержании монархии, обсуждался на том заседании палаты общин почти последним (34-м из 36) – до него парламентарии обсуждали такие «важнейшие» вопросы, как цены на бензин, собаки, рыболовство, переработка отходов, туризм, браки и прочее. Но, с другой стороны, министр финансов также призвал парламентариев создать новый королевский грант с максимальной выгодой для самой короны, отметив безупречное и чрезвычайно длительное правление королевы Елизаветы II, подчеркнув важность деятельности монарха и членов королевской семьи для Британии. Он подтвердил свои слова реальными цифрами: так, только в 2011 году королева приняла участие в 440 официальных мероприятиях, несмотря на свой возраст, а её дети и внуки присутствовали на более чем 2700 мероприятиях; кроме того, представителями королевской семьи, включая монарха, было совершено 150 официальных визитов в другие страны по всему миру. Далее Осборн отдельно подчеркнул в своём выступлении, что монархия является одной из главных достопримечательностей Великобритании с точки зрения туризма, ежегодно принося в государственный бюджет более 500 миллионов фунтов стерлингов. А после ещё добавил: «Безусловно, монархия является предметом нашей великой национальной гордости и конституционной устойчивости государства, что так же признаётся по всему миру. Однако, на протяжении многих веков существования монархии, официальные обязанности суверена всегда стоили денег. Именно поэтому в XVIII веке между монархом и правительством был заключён договор о его содержании, получивший название Цивильного листа…»[282]. Возражений среди присутствующих не было.
Ознакомительная версия.
