в других странах — в Испании, Англии и Франции. Предполагают, что тут совершались какие-то религиозные церемонии. На верхней плите дольменов или на особых камнях перед ними кое-где выбиты чашечные углубления для жертвоприношений и возлияний
{97}. Адыгейское племя шапсугов еще в XIX в. приносило к дольменам жертвенную пищу
{98}. Этот обряд мог сохраниться с древнейших времен, когда на кладбище приходили с пищей родичи погребенных.
Б. А. Куфтин обратил внимание на то, что глиняные чашечки из дольменов, как правило, сделаны небрежно, хрупки и малы по размеру. По-видимому, они изготовлены специально для сопровождения покойника. Миниатюрность сосудов Куфтин объясняет исходя из этнографических параллелей. Первобытным народам душа представлялась очень маленьким существом. В чашечки наливали питье для душ умерших (эти представления дожили до недавнего времени. На картине Эль Греко «Погребение графа Оргаса» возносящаяся к небу душа показана в виде младенца). В адыгейской легенде о домах карликов чувствуется отголосок этих верований. В легенде говорится, что карлики жили в пещерах, а потом им хитростью удалось заставить могучих, но простоватых великанов построить себе каменные дома {99}. Мы помним, что в конце III тыс. до н. э. кавказские племена порою селились в навесах под скалами. Адыгейскую легенду можно понять и так: маленькие души людей, обитавших некогда в пещерах, теперь живут в дольменах.
Вот, пожалуй, и все, что мы вправе сказать о духовном мире людей, похороненных в дольменах Прикубанья и Восточного Причерноморья. Нет еще ответа на главный вопрос: откуда пришла к нам идея этого погребального сооружения. В Северной Африке и на Ближнем Востоке, в Испании, Франции и Англии, в ФРГ, Дании и Южной Скандинавии, в Иране и на Индийском полуострове изучены каменные склепы, очень похожие на кавказские. Строили их разные племена и не всегда в одну и ту же эпоху, но идея такой постройки несомненно должна была иметь общее происхождение. Некоторые археологи думают, что дольмен воспроизводит форму египетской гробницы-мастабы, другие — их опровергают. Бесспорно лишь тяготение дольменов к приморским районам, указывающее на роль морских сношений в распространении этих своеобразных усыпальниц {100}.
Если мы рассмотрим таблицу с данными о размерах кавказских дольменов {101}, то заметим, что чем дальше от моря, тем их габариты все меньше и меньше. В Эшери высота передней плиты около 2,5 м, а длина боковых стен — 3–3,5 м. Столь же массивные камни использовали на древних кладбищах Геленджика, Джубги, Лазаревского. Стены Пшадского дольмена достигают в длину даже 4 м. Кубанские «богатырские хатки» Баговской, Новосвободной, Даховской станиц — гораздо мельче: фасад у них не выше метра, а общая длина в среднем — 1,8 м. В более восточных областях нет настоящих дольменов, но здесь, на Кяфаре и Теберде, найдены склепы (рис. VI, б), воспроизводящие их форму. Они прямоугольные в плане, с круглым входным отверстием, однако сложены уже из множества небольших камней {102}. Так, в археологических памятниках запечатлелся сам процесс распространения идеи дольмена с побережья в более глухие уголки Кавказа. Мы видим, что параллельно шел другой процесс: люди постепенно облегчали свою задачу — сначала уменьшили размеры гробниц, а затем стали строить их из того же материала, что и хижины, отказавшись от камней-монолитов. Явление обычное: в Египте ранние пирамиды значительно крупнее, чем поздние.
Взглянем теперь на дольмены как на памятники искусства. Можно ли рассматривать их с этой точки зрения? Да, можно. Размещая плиты с точным строительным расчетом, создатели дольменов проявили себя и в качестве архитекторов. Почти везде боковые плиты и кровля несколько выступают над передней стенкой. Получается П-образный портал. Задняя стена обычно ниже передней, и крыша лежит наклонно. Все это позволяло выделить в постройке элементы конструкции — несущие свод опоры и выразить ощущение прочности, незыблемости дольмена. Как мы уже говорили, именно стремление к прочности потребовало возведения дольменов из пяти крупных плит, а не из брусчатки или рваного камня. Монолитность, несокрушимость роднит кавказские усыпальницы с египетскими пирамидами. Сходство закономерно. И те, и другие должны были служить вечными жилищами для людей, считавших эту жизнь лишь временным пристанищем и воплотивших веру в иную жизнь в монументальных каменных гробницах.
Снаружи дольмены никак не украшали, хотя их стены — идеальная плоскость для орнаментального фриза. Но такой фриз неизбежно разрушит плоскости, а с ними пропадает циклопичность, суровость всего архитектурного сооружения. Поэтому в тех редких случаях, когда на дольменах есть орнамент, он сводится к узким поясам узора: например, в Жанэ к нарезным зигзагам на портале на выступающих перед входом в дольмен торцах боковых плит (рис. 26). Монолитность стен этим не нарушена.
Рис. 26. Портал дольмена из Жанэ
Если снаружи плиты не могли быть декорированы без ущерба для архитектурного замысла памятника, то с интерьером дело обстояло иначе. Внутри некоторых дольменов были порядочные комнаты (до 7,7 м2, как в Эшери), правда, слабо освещенные, но все же позволяющие думать о каком-то убранстве. В Западной Европе известны мегалитические гробницы с гравировкой {103}. У нас в Крыму открыты погребения эпохи бронзы в расписанных изнутри каменных ящиках {104}. Иногда украшены и кавказские дольмены. Близ Геленджика и Жанэ на их плитах выгравированы зигзаги и треугольники {105}. В дольмене у станицы Новосвободной сохранилась красная роспись {106}.
Узор, очень похожий на геленджикский, мы найдем на трипольской глиняной модели жилища из Попуиди. Здесь в единственной комнате на уровне окон тянется полоса елочного орнамента (рис. 21, 7). Исследователи мегалитов Западной Европы пришли к выводу, что резьба в усыпальницах изображает ковры. На одном фризе, помимо их геометрического узора, показаны как бы повешенные на стену лук и колчан со стрелами, т. е. воспроизведено все внутреннее убранство дома. Узоры ковров напоминает и орнамент крымских каменных ящиков (рис. 27). Строителям дольменов тоже подчас хотелось сделать жилище покойника не только прочным, но и уютным. На плиты известняка переносили рисунки с тканей, висевших в домах побогаче. Этот мотив типичен для прикладного искусства. В росписях египетских гробниц можно узнать орнаменты на краях циновок, а в боспорских склепах — написанные на стенах ковры. Да и в древнерусских церквах мы заметим длинные белые полотнища, обрамляющие над полом нижний ярус фресок.
