был наем их в качестве военной силы. Варваров покупали, заставляя их вести войны в интересах Византии. Ежегодно Византия выплачивала пограничным племенам большие суммы. За это они должны были защищать границы Империи. Их вождям раздавали пышные византийские титулы, знаки отличия, золотые или серебряные диадемы, мантии, жезлы. Сам Аттила получал жалованье как «полководец Империи». Варварам давали земли, где они селились на положении вассальных союзников (федератов). Лангобарды получили земли в Норике и Паннонии, герулы – в Дакии, гунны – во Фракии, авары – на Саве. Так одни варвары служили оплотом Империи против других. Варварских князей старались покрепче привязать к византийскому двору. За них выдавали девушек из знатных византийских фамилий. В то же время в Константинополе зорко следили за раздорами, обычными в княжеских родах варваров. Неудачным претендентам, изгнанным князьям давали приют и держали их про запас, на всякий случай, чтобы выставить своего кандидата на освободившийся престол или выдвинуть опасного соперника против зазнавшегося варварского князя.
Древний Константинополь
Эти «мирные средства» были, однако, ненадежны. Варвары, получавшие от Византии деньги, требовали все больше и больше, как Аттила, и угрожали перейти на сторону врагов Империи. Важно было не давать им усиливаться, уметь натравливать их друг на друга, ослаблять их взаимными усобицами. Старое римское правило «divide et impera» («разделяй и властвуй») нашло самое широкое применение в византийской политике. Умение играть соседями, как шахматными фигурами, отличало дипломатию Юстиниана. Юстиниан возвел это натравливание в целую систему. Против болгар он подымал гуннов, против гуннов – аваров. Вандалов он одолел при помощи остготов, а остготов при содействии франков. Военное вмешательство во внутренние дела других государств было одним из средств политики Юстиниана. Всего ярче эта политика выразилась в войнах Юстиниана с вандалами и остготами. В Африке и Италии Юстиниан использовал недовольство римских землевладельцев, вызванное захватом их земель варварами, и возмущение духовенства господством варваров-ариан. Его войны слиты с социальной борьбой в этих странах. Римские землевладельцы и духовенство поддерживали Юстиниана. Папа Вигилий умолял его довести до конца неудачно начатую интервенцию в Италии. Остготские короли отчаянно защищались, поддерживаемые рабами и колонами, положение которых было облегчено варварами. Победа Юстиниана обозначала реставрацию рабовладельческой империи. Юстиниан вернул римским крупным землевладельцам и церкви отобранные у них земли, отнял у рабов и колонов все облегчения, добытые ими при готских королях. Вандальские и готские войны Византии были интервенцией, направленной против революции рабов и колонов.
Если сильного врага нельзя было ни купить, ни одолеть своим или чужим оружием, Юстиниан прибегал к его политическому и экономическому окружению. Самым опасным соперником Византии было иранское государство Сасанидов, особенно усилившееся при Хосрове I. Военные действия против Ирана были неудачны. Юстиниан подымает против Хосрова всех его соседей. Против Ирана были брошены сабирские гунны, северные его соседи, кочевники Сирийской пустыни, угрожавшие ему с юга, бедуины Неджда, арабы Йемена, Эфиопское царство Аксума. Юстиниан поддерживал царей Лазики, загораживавших Ирану путь к Черному морю. Чтобы избежать посредничества Ирана в торговле с Индией и Китаем, Юстиниан стремился направить эту торговлю по морским путям через Красное море.
Расширение торговых связей также использовано было Византией как одно из сильнейших орудий дипломатии. Торговые города, расположенные на окраинах Империи, были форпостами ее политического влияния. Купцы, проникавшие к отдаленным народам, приносили в Византию сведения о них. С византийскими товарами к варварам шло и византийское влияние.
За купцом следовал миссионер. Распространение христианства также было одним из важнейших дипломатических орудий византийских императоров на протяжении многих столетий. Миссионеры Юстиниана проникали в горы Кавказа, в равнины Причерноморья, в Абиссинию, в оазисы Сахары. Впоследствии христианство усиленно распространялось среди южнославянских племен. Хорошо известны те столкновения, которые имели место в Моравии между византийскими и немецкими миссионерами из-за влияния на западных славян. Распространение христианства на Руси было большой дипломатической победой Византии. Константинополь – Царьград – становится священным городом для новообращенных народов.
Миссионеры были в то же время и дипломатами, трудившимися над укреплением византийского влияния. Они подлаживались к князьям, к влиятельным лицам, особенно же к влиятельным женщинам. Нередко у нехристианских варварских князей были жены христианки, которые под влиянием «духовных отцов» служили сознательными или бессознательными проводниками интересов Византии. В противоположность папскому Риму, который не допускал церковной службы на национальных языках, Византия облегчала миссионерам дело распространения христианства, разрешая службу на местных языках, переводя священное писание на языки иовообращаемых народов. Евангелие было переведено на готский, гуннский, абиссинский, болгарский и другие языки. Труды эти не пропадали даром. В обращенных странах утверждалось византийское влияние. Духовенство, зависимое от Византии, играло огромную роль в варварских государствах как единственный носитель грамотности. Епископы-греки или ставленники греков заседали в княжеских советах. Школа всецело зависела от духовенства.
Посольское дела в Византии (VI–X века). При византийском дворе всегда можно было видеть пеструю толпу посольств со всех концов Европы, Азии, Африки в разнообразных национальных костюмах, слышать все языки мира. Ведомство иностранных дел, которое находилось под управлением первого министра (Magister officiorum, впоследствии «великий логофет»), обладало огромным штатом, держало переводчиков со всех языков, выработало сложный порядок приема послов, рассчитанный на то, чтобы поразить их воображение, выставить перед ними в самом выгодном свете мощь Византии. В то же время их прием обставлялся так, чтобы не дать им возможности видеть или слышать слишком много, разузнавать слабые стороны Империи.
Послов встречали на границе. Под видом почетной стражи к ним приставляли зорких соглядатаев. Послам не позволяли брать с собой слишком большую вооруженную свиту, так как были случаи, когда такие послы захватывали врасплох какую-нибудь византийскую крепость. Иногда послов везли в Константинополь самой длинной и неудобной дорогой, уверяя, что это единственный путь. Это делалось с той целью, чтобы внушить варварам, как трудно добраться до столицы, и отбить у них охоту к попыткам ее завоевать. В дороге послы должны были получать пищу и помещение от специально назначенных для этого лиц, которым нередко должно было оказывать содействие и окрестное население. Строились и специальные дома для приема послов в пути. По прибытии послов в Константинополь им отводился особый дворец, который в сущности превращался в тюрьму, так как к послам не пускали никого и сами они не выходили без конвоя. Послам всячески мешали вступать в общение с местным населением. Прием у императора должен был поразить и ослепить послов. Лиутпранд, ездивший в Константинополь в X веке послом от короля Италии Беренгария, с восхищением варвара описывает необычайную роскошь первой аудиенции у императора. Перед троном царя стояло золотое дерево, на котором щебетали и порхали золотые птицы. По сторонам трона стояли золотые или – сомневается Лиутпранд, – может быть,
