1605
Он весьма недостойно повел себя после смерти Кирилла. Он конфисковал внушительное состояние последнего (Кирилл был из богатой семьи), обвинил его в растрате церковных фондов на войну против Нестория и сместил нескольких его родственников. Его самого обвинили, на Халкидонском соборе, в присвоении денег, которые принадлежали церкви и предназначались для бедных.
Или, буквально, Фортунат, «удачливый». Его оппоненты говорили, что его, скорее, следовало бы называть Атихием, «неудачливым». Его не следует путать с диаконом Евтихием, который был на Эфесском соборе вместе с Кириллом. Лев Великий в своем знаменитом послании к Флавиану называет его «весьма невежественным и неумелым», muttum imprudens et nimis imperious, и справедливо объясняет его заблуждение скорее imperitia, чем versutia. Того же мнения придерживаются Petavins и Hefele (ii, p. 800).
Μίαν φύσιν προσκυνείν, καί ταύτην Θεού σαρκωθέντος καί ένανθρωπησαντος, или, как он заявил перед Константинопольским синодом: Ομολογώ έκ δύο φύσεων τεγεννήσθαο τον κύριον ημών προ της ενέσεως μετά δε την ένωσον μίαν φυσιν ομολογώ. Mansi, tom. vi, fol. 744. Он подкреплял это мнение Писанием, словами Афанасия и Кирилла, а также мнением Эфесского собора 431 г.
Евтихиан обвиняли в учении о небесном теле, или о кажущемся теле, или о преображении Логоса в плоть. Так пишет Феодорит, Fab. haer., iv, 13. Евтихий говорит, что Христос обладал σώμα ανθρώπου, но не σώμα άνθρώπονον, и отрицал единосущие его σαρξ и нашей. Однако он остерегается докетизма и всяческих теоретизирований: Φυσιολογείν έμαυτώ ούκ επιτρέπω. На самом деле, он не был ни философом, ни богословом, но лишь с большим упорством и постоянством настаивал на определенном богословском мнении и некоторых моментах учения.
Отсюда название диалогов, Ερανιστής, «Нищий», и Πολύμορφος, «Многосущий». Под этим именем представлен евтихианин. Феодорит написал также απολογία υπέρ Διόδωρου καί Θεοδώρου, которая до нас не дошла.
Σύνοδος ενδημούσα. Его постановления включены в постановления Халкидонского собора, см. Mansi, vi, 649 sqq.
Εκ δύο φύσεων, или, как другие более точно говорят, έν δύο φύσεσι, — незначительная разница, которая вновь появляется в символе веры Халкидонского собора. См. также Mansi, tom. vi, fol. 685, и Neander, iv, p. 988. Первое может быть воспринято и в монофизитском смысле.
Это Epislola Dogmatica ad Flavianum (Ep. 28 в Ballerini, 24 в Quesnel), которую Лев передал вместе с посланиями к императору и его сестре Пульхерии, а также «разбойничьему синоду» через своих легатов, позже было формально одобрено Халкидонским собором 451 г. и облечено авторитетом почти что символа веры. Его можно прочесть в Opera Leonis, ed. Baller., tom. i, pp. 801–838; в Mansi, tom. v, fol. 1359; и в Hefele (латинский и немецкий текст), ii, 335–346. См. также Walch, vi, p. 182 ff., и Baur, i, 809 ff.
Conc. Chalced. Actio, i, в Harduin, tom, ii, fol. 161.
В нем упоминается знаменитая Epistola Dogmatica, адресованная Флавиану, которую также следовало прочесть перед собором. См. Hefele, ii, 352.
По крайней мере, Лев пишет так о диаконе Иларии. Похоже, два других посланника вернулись домой до того, как закончился собор. Ренат вообще не упоминается в постановлениях, но Феодорит хвалит его смелость на «разбойничьем синоде». С тремя делегатами Лев послал также нотариуса, Дульцития.
Σύνοδος ληστρική, latrocinium Ephesinum; впервые так назвал его Лев в послании к Пульхерии от 20 июля 451 г. (Ер. 95, ed. Ballerini, alias Ер. 75). Официальные Acta «разбойничьего собора» были зачитаны перед Халкидонским собором и включены в его документы. Сами по себе они довольно туманны, но с ними следует сопоставлять свидетельство партии, потерпевшей поражение, также включенное в халкидонские документы, переписку Льва и рассказы древних историков. См. подробности у Тиллемона, Уолша, Шрека, Неандера и Гефеле.
Kirchengesch., iv, p. 969 (2d Germ. ed. 1847).
На третьем заседании Халкидонского собора самого Диоскора обвинили в несдержанности и других дурных привычках. См. Hefele, ii, p. 429.
Об этой кажущейся непоследовательности Льва см. у Гефеле, он раскрывает ситуацию подробно, ii, 387 ff.
Которая вступила в брак только с тем условием, что ей разрешено будет и дальше держать обет девственности. Маркиан был вдовцом, в возрасте шестидесяти лет, отличался большими способностями и благочестием. Некоторые авторы ставят его, как императора, вровень с Константином и Феодосием или даже выше их. См. послания Льва, труды Барония (Анналы), Тиллемона (Emper., iii, 284) и Гиббона (в конце гл. xxxiv). Последний пишет о Маркиане: «Рвение, с которым он выступал в поддержку ортодоксального символа веры, принятого на Халкидонском соборе, могло само по себе вдохновить католиков на благодарственные речи. Но поведение Маркиана в частной жизни, а потом на престоле может навести и на более разумную мысль: он просто как нельзя лучше подходил для того, чтобы восстановить и укрепить империю, которая почти распалась из‑за двух слабых правлений законных наследников трона… Его собственный пример подкрепил законы, которые он учреждал для преобразования нравов».
Император исполнил обещание, хотя присутствовал лично только на одном заседании, шестом.
Евагрий, H. Е. у ii, с. 4: «Епископы Пасхазий и Лукентий и пресвитер Бонифаций были представителями Льва, архисвятителя древнего Рима». Кроме них на соборе часто выступал епископ Юлиан из Коса, легат Льва в Константинополе, но он занимал место среди епископов, а не среди посланников папы.
Сохранились только неполные варианты списков, количество колеблется от 520 до 630 человек.
Άρχοντες, judices. Их было шесть.
Как сказали императорские посланники и сенаторы, столь дикие возгласы (έκβοησεις δημοτικαί) не подобают епископам и не делают чести ни одной из сторон.
Mansi, tom. vi, 971: Λϋτη ή πίστις τών πατέρων, αϋτη ή πόστος τών αποστόλων, πάντες οϋτω πιστεύομεν, οί ορθόδοξοι οϋτω πϋστεύουσιν, ανάθεμα τω μη οϋτω πιστεύοντι, к. τ. λ.
Полный текст в Mansi, tom. vii, f. 111–118. Символ веры приводит также Евагрий, ii, 4.
Ομοούσιος используется в обоих случаях, хотя и с некоторым отличием: омоусия Христа с Отцом предполагает количественное единство или идентичность сущности (Бог — единственный по сути, monoousios); омоусия же Христа с людьми предполагает только родовое единство, или равенство природы. См. об этом в §130.
Ένα καί αυτόν υίόν τον κύριον ημών Ί. Χριστόν τον αυτόν έν θεότητο καί τελειον τον αυτόν έν ανθρωπότητα θεόν αληθώς καί άνθρωπον αληθώς τον αυτόν, έκ ψυχής λογικης [против Аполлинария] καί σώματος, ομοούσιον τω Πατρί κατά την θεότητα, καί ομοούσιον τον αΰτον ήμίν κατά την ανθρωπότητα, κατά πάντα ομοιον ήμίν χωρίς αμαρτίας.
Υης Θεοτόκου, против Нестория. Но сразу же прибавляется выражение ката την ανθρωπότητα (в отличие от κατά την θεότητα). Мария была матерью не просто человеческой природы Иисуса, а теантропической, богочеловеческой личности Иисуса Христа, но только не в том, что касается Его вечной Божественности, а в том, что касается Его человечности. Подобным же образом, страдания переносила теантропическая личность, но не в том, что касается божественной, бесстрастной Ее природы, а в том, что касается природы человеческой.
Έν δύο φύσεσιν, а в латинском переводе — in duabus naturis, направлено против Евтихия. Нынешний греческий текст гласит έκ δύο φύσεων, что, однако, в данной связи может означать, в сущности, то же самое, но может быть также понято и в евтихианском или монофизитском смысле, а именно: что Христос появился вследствие слияния двух природ, следовательно, в воплощении Он обладал только одной природой. Диоскор очень настаивал на формулировке έκ δύο φύσεων, понимаемой именно так. Именно поэтому представители Восточной церкви и римские легаты единогласно протестовали против έк и настаивали на другой формулировке, с έν, которая и была принята. Баур (l. с, i, р. 820 f.) и Дорнер (ii, р. 129) утверждают, что έκ — точное и изначальное выражение и уступка монофизитству, что оно также лучше соответствует (?) глаголу γνωρίζομεν (узнавать по каким‑либо признакам), но что оно с самого начала было заменено Восточной церковью на έν. Однако мы предпочитаем мнение Гизелера, Неандера (iv, 988), Гефеле (ii, 451 f.) и Бека (Dogmengeschichte, р. 251): έν δύο φύσεσιν было изначальным прочтением символа веры, а потом было изменено в интересах монофизитства. В пользу этого свидетельствует все течение пятого заседания Халкидонского собора, где был выражен протест против έк δύο φύσεων, и это подтверждается свидетельством современника, аббата Евфимия, а также Севера, Евагрия и Леонтия Византийского. Север, монофизитский патриарх Антиохии с 513 г., обвиняет отцов Халкидона в преступлении, которому нет оправдания: они учили έν δύο φύσεσιν αδιαιρέτους γνωρΐζεσθαι τον θεόν (см. Mansi, vii, 839). Евагрий (H. E., ii, 5) утверждает, что обе формулировки говорят практически о том же и взаимно обуславливают друг друга. Дорнер считает так же. Вот его слова: «Латинская формула звучала: "признаем Христа как Сына в двух природах", а греческая: "признаем Христа как Сына из двух природ", что явно то же самое. Латинская формула — это лишь вольный, но по сути точный перевод, разве что с более определенным указанием на то, что во Христе до сих пор сосуществуют две природы, а следовательно, более буквально соответствующий римскому учению» (l. с. ii, р. 129 f.).
