Ознакомительная версия.
В судьбе полководца Мстиславского нет сюжета с хэппи эндом. Звездный час в его судьбе остался в далеком 1560-м… Последние годы жизни не принесли ему ярких, знаменитых побед, только тяжкую работу в трудных условиях. 33 года Иван Фёдорович провел в походах. К 1580-му он подошел в пятидесятилетнем возрасте. Как и всякий «командарм» грозненской эпохи, входивший в военную элиту, он служил в условиях, которые предполагали страшный износ организма. Завод кончился. Английский торговый агент Джером Горсей, знавший князя на излете его военной карьеры, принимал его за восьмидесятилетнего старика. Трудно сказать, был ли у него яркий военный талант. Но, во всяком случае, Мстиславского отличали опыт, ответственность, ум, личное мужество, а также способность удержать армию от распада и бегства в самых трудных обстоятельствах. Он всю жизнь прожил работягой, лил кровь за отечество, упрямо стоял на пути татар к сердцу Московского государства. В конечном итоге именно такие люди, как он, и составили костяк командного корпуса России, именно они придали русской военной машине необыкновенную стойкость.
Итак, биография воеводы Мстиславского завершилась в 1580 г.
Но биография вельможи Мстиславского имела неожиданное продолжение…
На вершине власти
В последние годы царствования Ивана Грозного немолодой воевода возглавлял список бояр[69]. Со второй половины 70-х царь поручает ему рассуживать бесконечные местнические споры, и власть князя ни у кого не вызывает сомнений. В начале 80-х решение Боярской думы озвучивается так: «Иван Федорович Мстиславский с товарыщи приговорили». Иностранцы неизменно называли его среди главных вельмож царства. Действительно, после смерти князя Ивана Дмитриевича Бельского он оказался старшим среди бояр Московского царства.
Тягаться с ним просто некому. И не только по родовитости, но и по заслугам перед государем и всей державой.
Но вот грозный владыка России умирает. На престол восходит его сын Фёдор — блаженный, к делам правления не склонный. Отец, зная эту слабость наследника, назначил регентский совет, который должен был помогать Фёдору Ивановичу в государственной работе, а по сути — править вместо него. Разумеется, Иван Фёдорович вошел в состав совета.
О конфликте, разгоревшемся между тремя партиями, во главе которых стояли регенты, подробнее рассказано в очерке о князе Иване Шуйском. Мстиславский возглавлял ту же самую «партию», сконцентрировавшую главные силы высшей аристократии. И не только формально. В самом начале царствования он активно участвовал в политической борьбе и оказался среди тех, кто «съел» худородных выдвиженцев Ивана Грозного.
Любопытно, что в бытность судьей по местническим спорам Иван Фёдорович угодил и Шуйским, и Годуновым. Во второй половине 1581 года Мстиславский разбирал местническую тяжбу между князьями В. Шуйским и М. Одоевским. Решение было принято в пользу Шуйского, а учитывая высокий статус семейства Одоевских в иерархии русской знати, этот подарок дорогого стоил. Что же касается Годуновых, то по отношению к ним Иван Фёдорович вел себя просто как отец родной! Еще в царствование Ивана Васильевича князь судил местнические разбирательства сначала между Годуновыми и князьями Сицкими, а затем между Годуновыми и старинными московскими боярами Салтыковыми. Следуя лаконичным формулировкам документов XVI столетия, Мстиславский дважды «оправил» Годуновых, т. е. выдал «вердикт» в их пользу. Иными словами, в начале правления Фёдора Ивановича князь никому не был врагом. Он, как представляется, должен был жить в ладу и согласии со злейшими врагами нового царствования — Шуйскими и Годуновыми.
Но… бес попутал.
Второму человеку на царстве просто некуда расти, кроме как в направлении самого трона. И честолюбивые мечтания, как видно, вырастили язву в сердце воеводы. Гордыня принимает разные обличил, но в каком бы ни приходила она одеянии, а поведет всегда к падению и злу. Иван Фёдорович, человек умный, повидавший на своем веку всякое, уберегшийся от тяжкой руки Ивана Грозного, тут сплоховал. Призрак со сверкающей звездой на челе указал ему дорогу выше, выше… и по той дороге боярин дошел до пропасти.
Итак, смутила его бездетность царя Фёдора Ивановича. В случае его смерти претендентами на русский престол оказывались многие персоны: вдова Ирина Годунова, которая могла заключить новый брачный союз и передать царский венец супругу… Или просто способствовать тому, чтобы на троне оказался кто-то из ближайшей родни. Так и произойдет в 1598 г., когда на трон поднимется Борис Фёдорович Годунов. Еще один претендент — младенец Дмитрий, незаконный сын покойного Ивана Грозного и брат царствующего Федора. Ему Иван Фёдорович приходился крестным отцом. Но пока Дмитрий пребывал во младенческом возрасте, его нетрудно было «убрать с доски», что и случится в 1591 г. Третий претендент — крещеный татарский царь Симеон Бекбулатович (зять Ивана Фёдоровича!), уже правивший, хоть и формально, Московской державой. Далее идут отпрыски Московского правящего дома женского пола, затем «принцы крови» Шуйские, и где-то вдалеке маячит фигура самого князя Мстиславского. В списке тех, кто мог заявить права на высшую власть, ему досталось, используя современную парламентскую лексику, явно «непроходное» место. А «первая позиция» контролировалась Годуновыми. Но Мстиславский, да и Шуйские, вполне были бы довольны особым порядком правления, а именно… личной унией между Россией и Речью Посполитой, когда русский трон занял бы польский король Стефан Баторий. Доброхоты Батория могли ожидать от него многих милостей за помощь в возведении на царское место. Иван Фёдорович явно благоволил полякам при царе Фёдоре Ивановиче… однако этим планам не суждено было воплотиться в жизнь. Видимо, даже в аристократических кругах откровенная игра в пользу поляков вызывала осуждение. Тогда возник иной план: почему бы не развести царя с Годуновой и женить на ком-то поближе?
По словам шведского агента Петра Петрея, бояре приняли решение устроить царю новый брак — с молодой дочерью Мстиславского! Митрополит Дионисий, возглавлявший тогда Русскую церковь, оказался на стороне аристократической партии. Он помнил опыт его предшественника, митрополита Даниила, управлявшего Русской церковью при Василии III. Именно Даниил дал благословение на новый брак государя, страдавшего от «бесчадия» в долгом браке с Соломонией Сабуровой. Государыня тогда проявила необыкновенную крепость духа и доброту, позволив супругу развод, уступив место второй жене — Елене Глинской[70]. Не напрасно эту женщину с голубиным сердцем впоследствии причислили к лику святых и в церковные анналы она вошла как преподобная София Суздальская. Второй брак и рождение наследников у Василия III избавили страну от жесточайшего династического кризиса. Но Ирина Годунова уступать звание царицы не собиралась, поскольку с мужем ее связывала прочная нить любви, и сам он не желал отпустить царицу на постриг. Да и ее амбициозная родня ничуть не желала такого оборота. Годуновы изготовились грызться за сохранение первого брака. Между тем Мстиславские, Шуйские, а с ними и митрополит Дионисий нажимали: царица бесплодна! Царю нужен преемник, и если женщина не способна его дать — пусть уйдет!
Елена Глинская. Реконструированный скульптурный портрет
О добром ли мыслил тогда Иван Фёдорович? О мире ли в государстве? Сомнительно. Три с половиной десятилетия князь верой и правдой служил Московскому царству, так на закате жизни, устав служить, он, как видно, решил по своей воле «обустроить» русскую землю. Но державами правят не «командармы», а государи и — выше них — сам Господь. А Господь не попустил новому кризису разрешиться так же просто, как при Василии III.
Царица забеременела.
Нет, судьба ее потомства не будет счастливой. Маленькая царевна Феодосия умрет во младенчестве. Нет, не получит царь Фёдор Иванович долгожданного наследника, и одинокая вдова оплачет его кончину, не имея утешения в детях. Нет, не спасется Россия от Смуты — видно, за грехи всей земли открыл ее врата Господь.
Но это станет ясно через много лет. А пока прояснилась лишь судьба заговорщиков-аристократов. Им теперь полагалась сполна расплатиться за проект «второго брака».
С Шуйскими партия Годуновых расправились, проявив недюжинное жестокосердие. Мстиславскому повезло больше. Он был дальним родственником царя, и он когда-то благоволил самим Годуновым. Поэтому боярину сказали: «Ты уйдешь. Но у тебя есть выбор — бороться и увлечь за собой все семейство на позор и поругание, или тихо отойти от дел, тогда родня твоя останется в чести». Иван Фёдорович склонил голову. Сила оказалась не на его стороне, а на семье не лежало никакой вины за его неудачную интригу. Он сделал выбор — как добрый человек. Не было никакого суда и расследования. Летом 1585 г. регенту дали съездить на покаяние в Соловецкий монастырь. Затем он отправился в Кириллову обитель на Белоозеро, где и постригся в чернецы под именем Ионы. Был Иван — стал Иона. Переменил имя и для мира сделался мертвецом. В последний путь к тихой келье боярина — на всякий случай! — сопровождал вооруженный эскорт. Старого полководца, будто одряхлевшего льва, все еще побаивались. Но он не пытался пойти на попятный. Поэтому и недруги решили соблюсти условия «джентльменского соглашения»: его семья не подверглась опале, унижению и конфискации земель. Его сыну оставили высокое положение при дворе и в войсках[71]. Даже за рубежом об отставке Мстиславского объявили с небывалой корректностью: мол, поехал молиться по монастырям, а делами заниматься перестал. Только дочь Ивана Фёдоровича, несчастливая царская «невеста», разделила участь отца.
Ознакомительная версия.
