В витрине красовалась зеленая тирольская пелеринка и к ней шляпка с перышком в тон. Какая прелесть!
- На что это похоже - ни с того ни с сего вырядиться в зеленую пелерину! - втолковывает мама.
Сегодня эта пелеринка у меня на плечах. Как она понравится Тее? Перышко торчит на голове, как птичка. Сразу видно, что вещь заграничная. Поди найди такое в Витебске! Мне кажется, весь город смотрит на мою шляпку.
- О, с возвращением! Как провела лето? Какая красивая шляпка! Носи на счастье! Чего только нет за границей!
Если бы я останавливалась на улице с каждым, кто со мной заговаривал, то не дошла бы к Тее до завтра. Но она что-то не торопится со мной увидеться. Как надоело ждать!
Показалось мне, что ли? В окне, кажется, засветился огонек. А вот и Тея. Пробегает через гостиную, исчезает, появляется снова, идет к пианино. Будет играть?
Задумчиво открывает крышку. Не случилось ли что-нибудь. Неизвестно. Тея может сама себе придумать горе и переживать его. Ей скучно, когда все тихо и мирно.
Она стоит спиной к окну. Что там у нее сегодня? Меня разбирает любопытство, и я окликаю ее:
- Тея!
Она вздрагивает, как пораженная громом. Испугалась? Чего? Не узнала мой голос? Или ждала кого-то другого? Наконец она подбегает к окну.
- Белла, ты? Когда ты вернулась? Ты меня испугала.
- Вот глупая, да что с тобой? Впусти же меня!
- О! Какая прелестная пелерина! Откуда такая?
- Тебе правда нравится?
Мы обнимаемся, и она прижимает меня к себе дольше обычного. Кажется, вот-вот расплачется.
- Теинька, дорогая! - Я крепко обнимаю ее, потом вглядываюсь в лицо. А она дрожит, словно боится вы дать какую-то важную тайну.
Может, она мне не рада? Прежде наглядеться не могла, а сегодня? Нет, что-то произошло, что-то, чего я не знаю. Вот почему она так долго не открывала. Жду, чтобы Тея призналась, и, не дождавшись, начинаю говорить сама:
- Представляешь... - Рассказываю одно, другое, но все словно падает в пустоту.
Мы прошли в столовую. Тее явно не сидится на месте. Мне обидно ей что же, совсем неинтересно меня слушать? Раньше-то в рот смотрела. Все равно продолжаю говорить. Тея молчит, и я боюсь этого молчания.
Тени от листьев на занавесках становятся все гуще.
Уже вечер. Тея меня не слышит. Слова повисают в воздухе, как стекляшки на громоздкой люстре. Сейчас она выключена, потолок сливается с темнотой. У меня такое чувство, будто мы не одни... Мне становится не по себе. Стебли растений на столиках и подоконниках стали еще длиннее, цветы напитались тьмой. Я так и слышу их вдохи и вздохи. Вот встрепенулась и закричала разбуженная птаха. Я обернулась Темноту прорезала полоска света. Я прислушалась. Кто-то пришел? Тея еще больше потемнела лицом. Хоть бы что-нибудь вымолвила. Почему она молчит? Она такая разговорчивая, а тут сидит как придушенная, ни слова сказать не может. Только облизывает свои и без того влажные губы. Украдкой, чтобы Тея не заметила, приглядываюсь к ней. За лето она, кажется, еще пополнела. И без того была широкоплечей, лицом - не то девушка, не то парень, крутой лоб, жесткие прямые волосы заплетены в тоненькую девчоночью косичку. А сейчас блеклых тонов платье сидит в обтяжку. Сильные ноги. Она и раньше стеснялась, какие они у нее большие. Бегает Тея быстрее мальчишек, бывает, что и собака за ней не угонится. Влажные, вечно засунутые в карманы руки тоже крупнее моих. Пожмет - так чуть пальцы не раздавит. Веселая, общительная, готовая петь без умолку. Шуточки у нее хлесткие, сочные. И за это ее только больше любят. Тее нравится компания мальчишек, она то целует ребят в губы, то дерется с ними. К девушкам же относится с нежностью. Может часами любоваться длинной шеей или красивыми руками. Но иногда вдруг жизнерадостность мгновенно гаснет, тоска обволакивает Тею черным покрывалом, она ходит и хриплым голосом напевает что-то мрачное.
Есть ли что-нибудь, чего Тея не умеет? Она играет на пианино, в карты, говорит по-немецки, знает наизусть поэтические новинки. И сама пишет. В пространных посланиях на исписанных со всех сторон листках, которые я от нее получала, всегда были последние стихи. Вслух она читает их сдержанным голосом. Жалко смотреть, когда на Тею обрушивается меланхолия.
Может быть, в этом дело? Что ее так терзает? Разве мы не подруги? Каждый год вместе переходим из класса в класс, у нас общие заботы, общие радости. Хотя глаза, руки, сложение - разные.
Почему же сегодня она от меня таится? Что-то скрывает!
- Ой, Тея! Я чуть не лопнула со смеху... Жалко, что тебя не было. Вот послушай...
Мне хотелось, чтобы она наконец рассмеялась.
Но Тея с вымученной улыбкой роняет:
- Ну-ну... - И смотрит на дверь отцовского кабинета.
Кто там? К чему она прислушивается? Ее отец в это время в городе, навещает больных. Может, там, в дверном проеме, маячит чья-то тень? Мне страшно. Смех застревает в горле.
Кто же, кто там? Кого она прячет? Дверь бесшумно открывается. Мне словно обжигает спину огнем. Но я сижу как пришитая и боюсь обернуться. Огонь все ближе. Пробегает по стене. Наконец я вижу лицо юноши. Белое как мел.
Откуда он взялся? Я его никогда не видела. Он не похож ни на друзей Теиных братьев, ни на кого. Ступает как-то неуверенно. Со сна, что ли? Поднял руку и забыл опустить. Она так и застыла крючком.
Что он хотел сделать? Поздороваться со мной? Или ударить? Может, я потревожила его сон? А с чего это он тут спит среди бела дня? Голова у него всклокочена. Спутанные кудрявые волосы рассыпаются, падают на лоб, закрывают брови и глаза.
Когда же глаза проступают, оказывается, что они голубые, небесно-голубые. Странные глаза, необычные, продолговатые, как миндалины. И каждый глаз смотрит в свою сторону, точно две разъезжающиеся лодки. Такие я видела только на картинке в книжке про хищников. Рот приоткрыт - то ли хочет заговорить, то ли укусить острыми белыми зубами. И все в нем напоминает зверя, застывшего, как сжатая пружина, и готового в любой момент прыгнуть.
Ему хочется потянуться, размять руки и ноги, он их сгибает и разгибает. И все смеется. Приснилось что-то смешное? Или это я его рассмешила?
Мне вечно кажется, что надо мной смеются. Наверное, ему приятно видеть мой испуг.
Я сердита на Тею как она могла так меня одурачить? Почему сразу не сказала, что у нее чужие? Я наболтала столько глупостей А он все слышал и теперь хихикает. Нет, какая наглость! Смеется мне прямо в лицо!
Понимаю теперь, почему Тея молчала и предоставляла говорить только мне. Ей было неловко, что у нее оказался молодой человек. И она его стеснялась. Кто он такой? Я совсем теряюсь, не знаю, как себя вести.
Вскочила и стою в растерянности посреди комнаты. Мне хочется поскорее убежать от Теи и ее странного приятеля. О чем это он задумался? Лоб прорезала глубокая складка. Вот он подходит ко мне. Я опускаю глаза. Мы оба молчим. Каждый слышит, как у другого бьется сердце.
Нет, больше не могу.
- Тея, мне пора. - Я с трудом разлепляю губы. Голова пылает.
- Почему? Куда вы? У вас такой красивый голос! Я слышал, как вы смеетесь!
Он заговорил! Заговорил со мной! Не испугался повисшего молчания! Я умру! Ничего не понимаю - он же меня не знает! Что он сказал про мой голос?
Я смотрю на Тею.
- Понимаешь, это тот художник. Ну, я тебе говорила. - Тея наконец оживает.
Я вспыхиваю, как будто это меня застали на месте преступления. А Тея, может быть, чтобы скрыть смущение, пускается в длинные объяснения. Оплетает меня нескончаемой словесной нитью.
- Да... Да? - Я не знаю, что сказать. Паутина стягивает все крепче. Слова взбегают по рукам, к плечам и шее, щекочут, душат меня. Наконец я подхватываю шляпу, пелерину и выскакиваю на улицу.
Уф! Свежий ветерок обдувает кожу. Я прихожу в себя. Снова чувствую легкость в ногах и бегу. Но лицо молодого человека неотвязно преследует меня, вот он дышит рядом, в ушах звучит его голос. Прогоняю его с одной стороны - он прицепляется с другой.
В нашем кружке мелькало несколько художников, но такого лица ни у кого не было.
Виктор, например, совсем не такой. Красивый, обаятельный, с почти по-женски нежными чертами. Но его красота - точно горький шоколад - такая же отталкивающая, как его картины.
Мне казалось, что настоящий художник должен открывать и дарить людям вместе со своими творениями свое сердце. Но из тех, кто мне встречался, ни один и пылинки не мог сдвинуть. Каждый души не чаял в себе самом и собой любовался: "Поглядите, каков я!"
Этот же, чей образ гонится за мной, похож на блуждающую звезду. Она неуловима. То просияет пронзительно-холодным светом, то затуманится и скроется из виду. А имя! Носить такое имя! Как перезвон колоколов!
По виду крепкий, широкоплечий, а ног будто нет, воздушная шевелюра несет его, словно крылья.
Или нет. Не так легко его оторвать от земли. Не разберешь. Вроде бы робкий. А так смеется...
Обычно с молодыми людьми мне неловко. Все время хочется спрятаться, чтобы они на меня не смотрели. С ним же...
