А Екатерина, почуяв свободу, пустилась во все тяжкие. У нее пробудились долго сдерживаемые инстинкты – грубая чувственность, стремление к низкому разврату и низменные наклонности ума и плоти. Она была также свирепа, как и Петр. Как-то раз она собственноручно пытала в застенке свою горничную за какую-то мелкую провинность.
Проведя всю жизнь с Петром, который пил часто и без всякой меры, она тоже пристрастилась к спиртному и от этого у нее отказали тормоза. После смерти Петра пьянство стало ее постоянным занятием. Все 26 месяцев ее правления были как бы одним сплошным кутежом. Став самодержавной государыней, Екатерина безудержно предалась развлечениям и практически все время проводила на пирах, балах и разнообразных праздниках. А еще ее интересовали наряды. Балы сменялись маскарадами, маскарады – празднествами по случаю награждения орденами. Екатерина даже издала специальный указ, в котором предписывалось знати еженедельно, по четвергам в пятом часу пополудни, собираться у нее на «куртагах». Проводить ассамблеи же предписывалось в остальные дни, и не только у нее, но и других вельмож. С непременным распитием горячительных напитков, естественно.
По свидетельству современника, утро Екатерины начиналось с визита Меншикова. Разговору о государственных делах всегда предшествовал вопрос: «А что бы нам выпить?» – и сразу же опорожнялось несколько стаканов водки (да, Марта Скавронская пила водку именно стаканами!). Затем она выходила в приемную, где уже собирались множество солдат, матросов, работных людей, и всем раздавала милостыню. Если кто просил царицу быть крестной матерью новорожденного ребенка, она никогда не отказывала – как же, появлялся еще одни повод выпить. Временами она присутствовала на смотрах гвардейских полков и лично раздавала солдатам водку, не забывая при этом и самой угощаться. Ее день обычно заканчивался вечеринкой в кругу теплой компании, а ночь проводила с одним из своих любовников. В их числе называли обер-прокурора Ягужинского, графа Петра Сапегу, барона Левенвольде, генерал-полицмейстера столицы Антона Девиера. Имена же других, менее именитых и кратковременных любовников императрицы знала только ее личная камеристка. По непроверенным данным, их было не менее 20 человек! Ее спальня превратилась в кабак и притон разврата.
Все придворные дамы и наперсницы Екатерины старались не отставать от своей благодетельницы ни в чем. Таким образом, русский императорский Двор превратился в самый настоящий вертеп и представлял собой картину самого разнузданного разврата. Еще один современник писал: «Нет возможности определить поведение этого двора. День превращается в ночь… Все стоит и ничего не делается… Всюду интриги, искательство, распад…».
От такого нездорового образа жизни и постоянного пьянства (благо еще, что она не курила, как Петр, крепкого табаку) у ранее крепкой, свежей и здоровой Екатерины начались проблемы. «Секс-бомба» тяжело заболела. В марте 1727 года у нее появилась опухоль на ногах, которая стала быстро подниматься к бедрам. У нее начались приступы кашля, обнаружилась лихорадка. В апреле она слегла в постель, а 6 мая умерла совсем молодой, в 43 года, и была похоронена рядом с мужем в Петропавловском соборе Петербурга. Перед смертью Екатерины I Александр Меншиков заставил ее написать завещание, согласно которому власть в стране передавалась малолетнему царевичу Петру, сыну несчастного Алексея Петровича, замученного отцом в 1718 году. Он надеялся стать при нем регентом.
Так кем же была русская императрица Екатерина I? Если следовать логике, то она была двоемужницей, имела множество любовников, включая фельдмаршала Шереметева, генералиссимуса Меншикова, Виллима Монса и императора Петра I, но так и осталась фру Иоганн Крузе, в девичестве Марфой Жаворонковой.
P.S. Интересно, что заказанной Петром I для коронации Екатерины короной не пожелала воспользоваться ни одна из будущих императриц Всероссийских. Они считали для себя позором надевать корону, которая была изготовлена для безродной прибалтийской потаскухи. Каждая из них теперь заказывала себе собственную корону.
(императрица Анна Иоанновна)
«Престрашного была взору, отвратное лицо имела, так была велика, когда между кавалеров идет – всех головою выше и чрезвычайно толста» – так писала об этой персоне графиня Наталья Шереметева .
Речь шла о последней, истинно русской по крови, императрице Анне Ивановне. (Обычно в исторических трудах ее величают Анной Иоанновной. Однако в этом утверждении есть несомненный парадокс – ее отца звали Иваном V, и никто с этим не спорит, а она вдруг стала Иоанновной, на церковный лад. Так что это вопрос терминологии. Мы все же будем называть ее Анной Ивановной, по отцу.)
Как же она оказалась на троне? Пути российской истории неисповедимы и непредсказуемы. В этом деле роль сыграл Его величество случай, так что императрицей она стала совершенно случайно. Однако вернемся немного назад, чтобы освежить в памяти некоторые моменты истории.
Как мы уже говорили ранее, правительница Софья добилась того, чтобы царями стали сразу два человека – ее родной брат Иван и сводный брат Петр. Они некоторое время царствовали вдвоем под именами Ивана V и Петра I. Потом Иван V умер и остался царствовать один Петр I, но это уже другая история.
Так вот, отцом Анны и был тот самый Иван V. Иван родился в 1666 году от царя Алексея Михайловича и Марии Милославской. Он изначально был болен: и телесно, и душевно. Так уж случилось, что у первых Романовых все мальчики рождались с целым букетом всевозможных болезней, главной из которых была цинга; они долго не жили. А вот девочки рождались вполне здоровыми и упитанными; они жили долго.
Итак, Иван был больным человеком. Петр отзывался о нем как о «дураке несусветном». Когда они вдвоем сидели на особом двойном троне, по уверениям Петра, у Ивана «из ушей и из носу воняло». И вправду, Иван бы хилым, подслеповатым мальчиком, и к тому же он был «скорбен главою» (то есть слабоумным). К тому же у него был какой-то дефект речи – он с трудом изъяснялся, был косноязычен и отставал в развитии от своих сверстников. По словам французского резидента в Москве, «молодой принц страдает болезнью век, не позволяющей ему открывать глаза без посторонней помощи». Другой современник повторял почти то же: «Царь Иван был от природы скорбен главою, косноязычен, страдал цингой; полуслепой, с трудом поднимал он свои длинные веки, и на восемнадцатом году от рождения, расслабленный, обремененный немощью духа и тела, служил предметом сожаления и даже насмешек бояр, его окружавших». Однако Иван был добрым малым и ни на кого не обижался. Он вообще был незлобивым человеком. Кроме того, он так же, как и Петр, страдал припадками. По свидетельству иностранных путешественников, припадки у царя Ивана случались ежемесячно. Австрийский дипломат отмечал, что царь «говорил слабым и неясным голосом», а когда «встал, чтобы спросить о здоровье императора, то едва мог стоять на ногах, и его поддерживали два камергера под руки».
Ивана V, хотя он и был «старшим» царем (он действительно был старше Петра на 6 лет), никто в политический расчет не брал, кроме родной сестры правительницы Софьи. При этом расчет был не политическим, а сугубо утилитарным. Как мы уже писали ранее, она решила женить Ивана с тем, чтобы у него родился мальчик-наследник, при котором Софья намеревалась быть регентшей и править страной еще долгие годы. Петру I при этом раскладе ничего не светило. Современник тех событий писал об этой задумке Софьи так: «Царя Ивана женить, и когда он сына получит, кой натурально имеет быть наследником отца своего, то нетрудно сделаться может, что Петр принужден будет принять чин монашеский, а она, Софья, опять за малолетством сына Иоаннова, пребудет в том же достоинстве…». Вот так – Петру даже монашество грозило!
В невесты 18-летнему Ивану она выбрала 20-летнюю Прасковью Салтыкову, 1664 года рождения. Жених Иван, конечно, был никудышный, зато всецело находился во власти сестры: «…Хотя Царь Иоанн сперва к такому (браку) никакой склонности не оказывал, однако не был он в состоянии противится хотению сестры своей». Когда Прасковья узнала об этих планах, по словам одного шведского дипломата, заявила, что «скорее умрет», чем выйдет замуж за Ивана. Однако «молодых» об этом никто даже не спрашивал. Главное, что ее отец, Федор Салтыков, принадлежал к партии Милославских, остальное же роли не играло.
Свадьбу сыграли в 1684 году со всеми церемониями, приличествующими таким торжествам. И стали ждать наследника. Иван хоть был и слабоумным, а свое дело знал туго. По свидетельству современника, «и на праздники господские, и в воскресные дни, и в посты царь и царица опочивают в покоях порознь; а когда случится быти опочивать им вместе, и в то время царь посылает по царицу, велит быть к себе спать или сам к ней похочет быть. А которую ночь опочивают вместе, и на утро ходят в мыльню (баню) порознь и ко кресту не приходят, понеже поставлено то в нечистоту и в грех…». Однако как ни старался Иван, а наследника все не было и не было.
