Пантелеймон Кулиш - История воссоединения Руси. Том 1

Но для Стефана Батория польский престол был только средством, а не целью. Он требовал от пограничной шляхты и от казаков сохранения мира с султаном вовсе не из признательности, и даже не из страха к нему. Ему нужно было обезопасить себя со стороны Турции на время войны с Московским царством, а Московское царство воевал он для того, чтобы соединенные польско-московские силы со временем устремить против турок. Внезапная смерть разрушила его широкий план.

По смерти Батория, с одной стороны, усилилось своеволие пограничного рыцарства, имевшего тесные связи с низовыми казаками, а с другой — увеличилось неудовольствие против них консервативной среды, составлявшей польское правительство. Люди старых воинских преданий всё еще повторяли мнение, господствовавшее во время Претвича, что Польша до тех пор будет могущественна, пока в ней будет процветать казачество; но те, которые предпочитали войне мирную колонизацию украинских пустынь и старались пересадить в Польшу западные науки вместе с роскошью цивилизованных государств, видели в казаках зло, которое следовало уничтожить самыми решительными мерами. Казаки между тем, усиленные множеством искателей приключений вроде Самуила Зборовского, продолжали, как они выражались, "разливать свою славу по всей Украине". Не довольствуясь войною с неверными на суше, они ходили на своих човнах-чайках в море, грабили берега Анатолии, нападали на турецкие галеры, освобождали християн из плена, не раз устраивали на турецких берегах временные рынки, для продажи грекам, армянам, жидам и всяким налетным торгашам награбленного в турецких городах добра; наконец, появлялись на пограничных ярмарках с богатыми материями, золотыми и серебряными вещами, иноземными деньгами и диковинными рассказами о своих приключениях. Современные кобзари складывали об этих приключениях целые поэмы, из которых иные сохранились в народной памяти до нашего времени. И чем больше было в отрозненной руси воинственного увлечения, тем ближе подступала к Польше гроза войны с турками, а польские паны, законодательствовавшие на сеймах, были вовсе не готовы ее встретить. Регулярное войско, заведенное Баторием, было частью распущено, частью перешло в казацкое братство; панские надворные хоругви действовали по усмотрению своих повелителей; немецкой пехоты содержалось на жалованье мало; посполитое рушение, то есть всеобщее вооружение шляхты в случае крайней опасности, было дело медленное, да и не надежное. Уже тому назад двенадцать лет султан грозил разрушить Польшу, если паны изберут на престол рагузского принца, и угроза его не казалась панам преувеличенною. Теперь, по видимому, он решился привести ее в исполнение. В 1589 году к польским границам были двинуты такие силы, что коронный гетман, Ян Замойский, сомневался, устоят ли против них до зимы важнейшие из пограничных городов, Каменец и Львов.

В таком положении дела, на варшавском сейме 1590 года, в одном и том же законе, были приняты меры к подавлению казаков, как виновников предстоящей войны, и к призыву их в королевскую службу, для отражения турок. Правительство сознавало, что "пропустило время" для усмирения казаков, но тем не менее видело необходимость прибегнуть к сильным против них мерам, так чтобы казаки, в случае мира с турками, не могли раздражить их снова. Постановлено было устроить за Порогами из тех же казаков, которые там проживают, или из каких-нибудь других людей, войско, послушное правительству. Начальником этого войска должен быть шляхтич, имеющий в Украине недвижимую собственность; сотники также должны быть назначены из оседлой шляхты. Старшина и каждый рядовой присягнут королю и Речи-Посполитой в том, что, без воли коронного гетмана, или его наместника, казаки, ни водою, ни сушею, не выйдут за границы польских владений для вторжения в соседние земли, не будут грабить купцов и других людей, которые бы проходили через тамошние места; в товарищество свое никого против воли старшого, а старший против воли гетмана, принимать не станут. Реестр казацкий будет находиться у гетмана. В местечках запрещалось продавать казакам съестные припасы, порох и другие снаряды; не позволялось даже впускать их в местечка иначе, как только по билетам от старшого или сотника. А чтобы казаки не заводились в самих городах, местечках и селах, все старосты и державцы королевских имений, а равно паны, князья и шляхта были обязаны устроить, как в королевских, так и в собственных своих имениях, присяжных бурмистров, войтов и отаманов, которые бы, под смертною казнью, наблюдали, чтоб из городов, местечек и сел никто не ходил на Низ или в дикие поля за добычею, а тем более — за границу; "а кто бы пришел из других мест с добычею", сказано в сеймовом постановлении, "того задерживать и карать смертью, а добычи ни под каким видом не покупать". Для присмотра за самими старостами или частными владельцами пограничных имений, чтоб они не ходили за добычею в дикие поля и не вторгались в соседние земли, назначены были, тут же на сейме, два чиновника, под названием дозорцев, также из оседлых шляхтичей, которые постоянно должны находиться на пограничье, и, с одной стороны, доносить коронному гетману о своевольствах казаков низовых запорожских, а с другой — преследовать и карать тех, которые бы проживали и укрывались в городах, местечках и селах, а панов, или старост, потворствующих казакам, позывать к ответу в трибунал. Дозорцам определено было жалованье по 300 злотых в год, из того же источника, из которого получают свою плату и низовцы. "Что касается нынешней войны", сказано в заключение, "то коронный гетман призовет низовских и донских казаков на службу Речи-Посполитой столько, сколько по его усмотрению окажется нужным, с платою им жалованья в течение этой войны, чрез провизоров, а на дальнейшее время — как решено будет всеми сословиями".

По смыслу этого закона, правительство исключало казаков из состава городского и сельского населения Украины, и дозволяло им существовать только "на Низу, за Порогами". Оно расторгало между оседлым и кочующим населением Украины ту связь, которая была одним из главных условий колонизации отрозненной Руси. Оно запрещало продавать казакам не только военные снаряды, но и съестные припасы на украинских рынках, тогда как оседлое население само уже проторило дорогу на Низ, для обмена своих произведений на лошадей, волов, овец и для продажи за наличные деньги [50]. Оно не дозволяло казакам проживать в городах и селах, а тут у них были дома, семейства и разного рода пристанища. Оно грозило смертной казнью местным жителям за хождение на ловы в дикие поля, а это вошло у всех в обычай, как постоянный промысел. Запорожцев оно хотело держать вечно на Низу, где они кочевали только летом, а жителей городов и сел заключало в пределы страны, которые не были определены и не могли быть постоянно охраняемы. Наконец, не полагаясь на послушание старост, панов, князей и шляхты, вверяло за ними присмотр двоим лицам, которые, получая по 300 злотых в год жалованья, по его мнению, готовы были рисковать ссорою со всеми граничанами, чего, как мы видели, не отважился делать даже наместник киевского воеводы, сидя в неприступном замке и имея в своем распоряжении ремесленников и других людей замкового присуду.

Очевидно с первого взгляда, что эта мера могла только рздражить казаков, но не обуздать их своевольство. Порядок вещей на Украине ни мало не изменился после обнародования грозного сеймового постановления, над которым казаки готовы были наругаться так же, как и над мерами Стефана Батория. Между тем правительство, в переговорах с турками, дало торжественное обещание усмирить казаков, и вскоре после сейма придумало еще одно средство для удержания "своевольства украинского народа". В июле того же года дан был в Кракове королевский универсал о вербовке тысячи человек опытных в военном ремесле людей, под начальством снятынского старосты Николая из Бучача Язловецкого и поручика Яна Озышевского. Язловецкому представлялось выбрать — или на урочище Кременчуке, или где-нибудь в степи — удобное место для постройки замка. Строевое дерево предполагалось доставить по Днепру из королевских имений. Из тех же имений каждый "послушный" человек должен был давать по одной мере муки ежегодно для гарнизона этого замка. Король был уверен, что этот военный отряд положит конец своеволию украинских жителей и не допустит их нарушать мир с соседними государствами. Ни о казаках, ни о коронном гетмане, которому они подчинены сеймовым законом, ни о дозорцах, которые должны наблюдать за всеми граничанами, в краковском универсале вовсе не упомянуто. Можно думать, что король и его советники разуверились в действительности прежней меры, и не полагаясь на послушание украинских старост, решились обуздать украинскую вольницу посредством коронного войска. Но на украинских старост и державцев возлагалось доставить строевой лес для замка и обеспечивать его гарнизон продовольствием. Зная, какое участие принимали старосты в казацком промысле, легко понять, охотно ли они занялись устройством крепости, которая должна была отрезать им сообщение с дикими полями и Запорожьем. Замок не был построен, и краковский универсал остался такою же мёртвою буквою, как и постановление варшавского сейма.