Как раз в описываемое нами время среди венеллов выдвинулся некто Виридовик. Интуитивно понимая, что с венеллами станут тем более считаться, чем более племен войдут с ними в союз, Виридовик стал активно действовать в этом направлении. В итоге возник достаточно серьезный конгломерат, в который, помимо венеллов, вошли также аулерки, эбуровики и лексовии. Виридовик оказался настолько убедителен в качестве вербовщика союзников, что сумел восстановить эти племена против их же предводителей. Купившись на посулы Виридовика и умертвив собственный сенат, эти племена горели желанием немедленно обрушиться на легионеров Сабина.
Нужно еще добавить, что на клич Виридовика откликнулись всем скопом бандиты и разбойники, активно пробавлявшиеся в той части Галлии. Некогда они отвергли занятия земледелием ради скорой и более выгодной добычи, каковую они обретали в ночное время на дорогах, грабя всех встречных. Услышав от Виридовика, что победа над римлянами их буквально озолотит, они тотчас решили примкнуть к нему.
Титурий Сабин был профессиональным военным.
Цезарь неплохо разбирался в людях и знал, кому поручать командование над своими легионами.
Сабин, достигнув земель венеллов, занял очень выгодную, почти неприступную позицию. Он стоически взирал на то, как специально посылаемые отряды Виридовика изо дня в день нахально дефилировали перед лагерем римлян, подначивая начать сражение. Сами они, однако же, нападать не решались. Сабин все эти происки игнорировал.
Но поскольку все это продолжалось достаточно долго, венеллы совсем осмелели и забирались даже на земляной вал у лагеря, гримасничая и понося Сабина. Это было чересчур для его легионеров, и ему не раз приходилось выслушивать вопросы, отчего он не хочет разом покончить со всей этой сворой.
Сабин продолжал хранить молчание, что лишь накаляло обстановку. Уважение к нему даже у своих стало сходить на нет, его чуть ли не в открытую обзывали трусом.
Титурий Сабин не придавал этому никакого значения.
Трезво оценивая численность и мощь противника, он готов был начать сражение лишь при исключительно благоприятных обстоятельствах для римлян. Пока что это время, на его взгляд, еще не настало.
Ему не было дела до того, что его ругают трусом, он просто ждал.
Непосвященному могло показаться, что Юлий Цезарь крепко ошибся, посылая его в этот регион с целью наведения порядка.
Между тем Сабин втайне от всех осуществлял ловкую комбинацию. Если верить «Запискам», то, «укрепив за собой репутацию труса, он выбрал в своих вспомогательных войсках одного ловкого и подходящего для дела галла. Большими подарками и обещаниями он склонил его к тому, чтобы перейти к врагу, и дал ему точные указания относительно того, что от него требуется. Галл пришел к неприятелям как перебежчик и изобразил им страх римлян, сообщил также, как венеты теснят Цезаря и что не далее ближайшей ночи Сабин должен тайно вывести из лагеря свое войско и отправиться на помощь к Цезарю. Как только там это услыхали, все подняли крик, что нельзя упускать такого благоприятного случая, но надо идти на штурм лагеря. Многое склоняло галлов к такому решению: колебания Сабина в предыдущие дни, ручательство перебежчика, недостаток съестных припасов, о которых они мало позаботились, надежда на успех венетской войны, наконец и то, что люди вообще охотно верят тому, что они желают. Под влиянием всего этого они не выпускали из собрания Виридовика и остальных вождей, пока им не будет разрешено взяться за оружие и идти на штурм лагеря. Этому разрешению они обрадовались так, как будто бы победа была уже в их руках; они набрали хворосту и фашинника, чтобы завалить им римские рвы, и двинулись на лагерь».
Итак, обратите внимание! Венеллы под покровом темноты (то есть в условиях ограниченной видимости) атакуют позиции римлян, будучи при этом нагружены хворостом и тем самым лишив себя маневренности для боя. Лучшей возможности атаковать для римлян и найти было нельзя!
Вернемся к «Запискам»:
«Римский лагерь стоял на возвышенности, которая постепенно поднималась [снизу] на протяжении около одной мили. Они (венеллы) бросились сюда бегом, чтобы совсем не дать римлянам времени вооружиться для отпора, и добежали, еле переводя дыхание. Сабин ободрил своих и дал сигнал к бою, которого они страстно желали. Так как враги были связаны ношей, которая была с ними, то он приказал своим внезапно напасть на них из двух ворот сразу. Выгодное местоположение, неосведомленность и изнурение неприятеля, храбрость солдат и опытность, приобретенная ими в прежних сражениях, привели к тому, что неприятели не выдержали даже первого нашего натиска и тотчас же обратились в бегство. Преследовавшие их с свежими силами наши солдаты перебили множество их при их неспособности к сопротивлению; остальных догнали всадники, от которых спаслись очень немногие, именно те, которые успели ускользнуть из бежавшей массы. Таким образом, одновременно Сабин получил известие о морском сражении, а Цезарь – о победе Сабина, и все общины немедленно сдались Титурию Сабину».
Так достойный ученик Цезаря продемонстрировал умение военачальника выжидать наиболее оптимального момента для нападения!
Важно отметить и то, что хватило одного, пусть даже и сокрушительного поражения для того, чтобы произошла тотальная капитуляция. В своих «Записках» Цезарь делает блестящий и глубокий вывод: «Действительно, насколько галлы бодро и решительно начинают войну, настолько же они слабохарактерны и нестойки в перенесении неудач».
Справедливость этого вывода более чем очевидна!
От рассказа о славном Титурии Сабине мы переходим, а точнее возвращаемся к другому военачальнику Цезаря – Крассу. Читатели, наверное, еще не забыли, как стоически он себя вел в противостоянии племенам прибрежного региона. Оттуда Цезарь, отдав под его командование двенадцать легионных когорт, приказал ему двигаться в Аквитанию, чтобы уничтожить любую возможность галлов для пополнения своих редеющих в схватках с римлянами рядов.
Аквитания заключала в себе около одной трети всех земель Галлии; возможность контролировать Аквитанию позволила бы Цезарю диктовать галлам свою волю.
Учитывая масштаб территории, перед Крассом стояла весьма нелегкая задача.
Ситуация дополнительно осложнялась еще и тем обстоятельством, что Крассу предстояло сражаться в тех же «местах, где немного лет тому назад был разбит и убит легат Л. Валерий Преконин и откуда спасся бегством после потери всего обоза проконсул Л. Маллий, он понимал, что ему необходимо было действовать с величайшей осторожностью, и вот он обеспечил себя провиантом, набрал конницу и вспомогательные войска и, кроме того, вызвал поименно много храбрых ветеранов из Толосы, Каркассона и Нарбона, городов Провинции Галлии, лежащих по соседству с этими местами, а затем вступил с своими войсками в страну сотиатов. При известии о его приближении сотиаты собрали большое войско и конницу, составлявшую их главную силу, напали на наш отряд во время его движения и завязали прежде всего конное сражение, а когда наши отбросили конницу и стали ее преследовать, они внезапно появились со своими пешими силами из лощины, где они были в засаде. Напав на наши разрозненные части, они возобновили сражение.
Оно длилось долго и было упорным, так как сотиаты, полагаясь на свои прежние победы, понимали, что исключительно от их храбрости зависит спасение всей Аквитании, а наши солдаты очень желали показать, на что они способны в отсутствие главнокомандующего без поддержки остальных легионов и под предводительством очень молодого командира. Наконец враги, изнемогая от ран, обратились в бегство. Перебив большое число их, Красс тут же с похода начал осаду их города. Вследствие их храброго сопротивления он двинул на них подвижные галереи и башни. Они отчасти пытались делать вылазки либо подводили подкопы под наш вал и галереи: в этом деле они имеют очень большую опытность, так как у них в разных местах много медных рудников и каменоломен. Но, заметив, что все эти меры ни к чему не приводят ввиду нашей бдительности, они отправили к Крассу послов с просьбой принять их на капитуляцию. Эта просьба была уважена под условием выдачи оружия, что они и сделали».
Право, нельзя не отметить просто классический сценарий развития событий! Впрочем, дело еще не было кончено: «В то время как внимание римлян было направлено исключительно на эту капитуляцию, из другой части города главный вождь сотиатов Адиатунн попытался сделать вылазку во главе отряда из шестисот „преданных“, которых галлы называют „солдуриями“. Их положение таково: они обыкновенно пользуются всеми благами жизни сообща с теми, чьей дружбе они себя посвятили; но если этих последних постигнет насильственная смерть, то солдурии разделяют их участь или же сами лишают себя жизни; и до сих пор на памяти истории не оказалось ни одного такого солдурия, который отказался бы умереть в случае умерщвления того, кому он обрек себя в друзья. Вот с ними-то и попытался прорваться Адиатунн. Но на этой стороне наших укреплений подняли крик, солдаты сбежались к оружию, и после ожесточенного сражения Адиатунн был отброшен в город. Впрочем, он добился от Красса тех же условий сдачи, как и другие».
