Джозеф Фаррелл - Боевая машина Гизы

Встретившись с жителем соседней деревни, который был свидетелем тех событий, Рубцов записал его рассказ о том, что произошло в местах засады:

На фоне опускающейся серой мглы над горизонтом (в этом секторе был виден далекий горизонт) появилось красное свечение. Его протяженность, насколько мог судить Анатолий, составляла около километра, и оно напоминало горящую стерню на осеннем поле.

В течение нескольких секунд свечение мигало и пульсировало. Затем оно начало быстро подниматься, принимая форму ясно очерченного, очень яркого огненного пузыря… Резкие, отчетливые и геометрически правильные формы сфероида с хорошо различимой выпуклой поверхностью… Достигнув максимальных размеров, он застыл на две или три минуты, продолжая излучать ровный красный свет без каких-либо вспышек или признаков внутренней активности. Никаких языков пламени, взрывов или темных полос дыма не было видно на его гладкой, как будто отполированной поверхности. Он был похож на гигантский мыльный пузырь.

Затем сфероид начал меняться. Красный цвет потускнел, и в некоторых местах появились белесые пятна. Вслед за этим сфероид стал распадаться на отдельные тусклые фрагменты. Распад ускорялся: между фрагментами появилось темное вечернее небо, а сами они бледнели и как будто растворялись в окружающем пространстве.

…Внезапно, минуты три спустя, шар вновь появился, но на этот раз в двух или трех километрах левее. Размеры второго сфероида были не столь впечатляющими: вероятно, 700–800 метров в диаметре. Через несколько минут он тоже исчез, распавшись на части, как и первый[199].

Рубцов отмечает, что, по словам Анатолия, загадочные пузыри не издавали никакого звука.

Обсуждая это событие, они пришли к выводу, что это могли быть неудачные испытания секретного оружия нацистов[200], но представляется маловероятным, чтобы немцы испытывали его на целом подразделении собственной армии, особенно в условиях, когда требовалось во что бы то ни стало остановить наступление русских частей после неудачи под Сталинградом. Известно, однако, что нацистский режим не обращал внимания на нормы человеческой морали и правила ведения войны. Точно так же это могло быть испытание русского оружия. Но практические соображения призывают отбросить и эту версию, поскольку коммунистический режим держал свои оружейные проекты в строжайшей тайне и вряд ли подобное оружие могло испытываться так близко от линии фронта, когда существовала опасность, что оно попадет в руки врага. Сам Рубцов приводит мнение Анатолия, который считает это вмешательством инопланетян.

Если отбросить последнюю гипотезу, остается один очевидный вывод. Появление подобных сфероидов и детонация боеприпасов, как будет показано в главе VII, являются характерными признаками применения скалярного оружия малой мощности. На мой взгляд, приведенные в рассказе подробности подтверждают реальность этого события — можно себе представить ужас одержавших победу немецких солдат, когда их внезапно окутало необъяснимое беззвучное облако красного цвета, а боеприпасы начали взрываться прямо в патронташах, патронных сумках и просто в руках. Отбросив гипотезу о вмешательстве инопланетян, мы вынуждены прийти к выводу, что это было применение скалярного оружия — вероятно, немецкого, поскольку позиции немецких войск были известны только немцам, а советское командование вообще потеряло свое подразделение. (Чем еще можно объяснить, что русские отправили отряд на поиски потерявшейся колонны, которая не сообщила о своем местонахождении?) Тщательная подготовка позиций для засады как нельзя лучше согласуется с тонкой настройкой и подготовкой, которые требуются для применения этого оружия. И наконец, послевоенные усилия Советского Союза по получению информации о скалярном оружии и его теоретических основах указывают, что кто-то — в высших эшелонах советского руководства — точно знал, что искать, какие документы копировать и каких немецких специалистов в области радарной техники захватывать в конце войны[201].

И последнее, весьма интересное замечание: ходят слухи, что Советский Союз с 50-х годов и до своего распада отправлял группы археологов для исследования древних развалин. Как утверждается, русские нашли какие-то «кристаллы», и эти находки остались строго засекреченными.

Пока русские энергично, хотя и втайне разрабатывали теорию и конструкцию скалярной технологии, французские ученые сделали еще одно открытие, имеющее скалярную природу: способность усиленных звуковых волн очень низкой частоты разрушать структуру самой материи посредством акустической вибрации. Это явление, открытое в 50-х годах французским физиком Гавро, сразу же привлекло внимание французского правительства как быстрое и дешевое средство одержать победу над русскими танками, доминирующими на поле боя; созданное на его основе оружие предназначалось для тактического применения роботами с дистанционным управлением. Но вскоре Гавро продемонстрировал, что при достаточно больших размерах оружия и многократном усилении эффекта можно добиться больших масштабов разрушения. После этого инфразвуковое оружие Гавро перестало быть предметом дискуссии, хотя, вне всякого сомнения, не исчезло из французских лабораторий, поскольку Гавро открыл один важный аспект скалярной технологии: способность акустических колебаний разрушать молекулярную и атомную структуру любого вещества[202]. Франция проинформировала Советский Союз об этом открытии посредством ряда специально устроенных демонстраций. Смысл послания был очевиден. Поэтому я убежден, что Франция является третьим претендентом на членство в «скалярном клубе».

Идеологическая проблема немецкой науки при нацистском режиме была почти идентична проблеме, с которой сталкивалась наука в Советской России при коммунистах, и поэтому ученые испытывали сильное давление — от них требовали создать «альтернативную парадигму». Но что это значит? И какое отношение это имеет к исследованию гипотезы о том, что Великая пирамида была оружием?

Чтобы понять, почему Германия стремилась к созданию такого оружия, особенно при нацистах, необходимо разобраться в основах геополитики. Во-первых, нужно учитывать, что милитаристская доктрина Германии является не продуктом фанатичных нацистов, а следствием геополитической ситуации, в которой оказалась страна. Окруженная такими сильными потенциальными врагами, как Франция, Россия, Англия и (в какой-то период) Австрия, Пруссия была просто обязана выработать военную доктрину, способную сломить и перехитрить любого врага. «Блицкриг» и «огневое подавление» превратились в военную доктрину Пруссии, а затем и всей Германии: способность сконцентрировать превосходящие силы на небольшом участке, нанести сокрушительный удар, а затем быстро развить успех или повернуться лицом к новому врагу. Эту доктрину разработал Фридрих Великий, а не кайзер или Гитлер. Кайзер просто добавил мобильную тяжелую артиллерию, а Гитлер — танки и пикирующие бомбардировщики.

Во-вторых, это значит, что стабильность любого уважающего себя немецкого правительства всегда будут обеспечивать два фактора: (1) сильная армия с самыми современными обычными видами вооружения и многочисленными резервистами, которых можно мобилизовать за короткое время, и (2) стремление использовать любое направление исследований, которое может привести к созданию «решающего оружия», то есть такого оружия, которое обеспечит немецкой армии решающее тактическое и/или стратегическое преимущество на глобальной геополитической арене и укрепит крайне непрочные позиции в центре Европы, где господствуют могущественные державы.

В этих обстоятельствах Германия включилась в гонку вооружений, но не ради обладания ядерным оружием, а для того, чтобы получить во много раз более эффективное и разрушительное скалярное оружие.

Беда в том, что Германия включалась в эту гонку дважды, первый раз во время Второй мировой войны. Объявив теорию относительности и некоторые аспекты квантовой механики «еврейской физикой», Гитлер нанес серьезный ущерб немецкой науке. Он не только вынудил уехать из страны тех людей, которые могли бы снабдить его самым мощным оружием современности, но и ограничил исследования идеологически одобренными рамками. Результат получился ошеломляющий, но он был достигнут слишком поздно, чтобы нацисты смогли извлечь из него выгоду.