7. Любопытно, что примерно за неделю до капитуляции Германии одинокий самолет люфтваффе Ю-390 совершил рейс из Норвегии в США, приблизившись к Нью-Йорку на расстояние 12 миль, а затем вернулся в Норвегию, совершив 32-часовой беспосадочный перелет[206].
8. Не менее интересен и тот факт, что американская атомная бомба, сброшенная на Хиросиму, никогда не испытывалась. Нам просто предлагают верить послевоенным историям, будто американцы сбросили свою единственную урановую бомбу на Хиросиму, не испытав ее — недальновидность и некомпетентность, непредставимая на этом этапе войны. А если бы бомба не взорвалась и японцы, упорно работавшие над созданием собственной атомной бомбы (по одной из версий, от успешных испытаний их отделяло несколько дней[207]), нашли ее?
9. И последнее, но, возможно, самое важное. Как — в свете всего сказанного и сделанного — можно объяснить внезапную неспособность Гейзенберга, Хартека, Дибнера, Герлаха, Ганна и других создать бомбу, особенно с учетом того, что через неделю после известий о Хиросиме Гейзенберг дал верную оценку критической массы урановой бомбы и конструкции самой бомбы?
Другими словами, вся эта версия выглядит неправдоподобной. Причем не только «легенда» о нацистских НЛО, но и невероятное ускорение разработок союзников после окончания войны, которое кратко объяснил ученый и инженер Сэмюэл Годшмидт, участвовавший в работе над Манхэттенским проектом: «Мы просто были лучше». Но как в действительности объяснить, почему такое количество «блестящих физиков, в числе которых были лауреаты Нобелевской премии, вероятно, пали жертвой какой-то странной болезни, которая во время Второй мировой войны превратила их в некомпетентных растяп; что касается группы «Пенемюнде», то они создали самые большие в мире ракеты за очень короткий срок, но лишь потому, что увлекались космическими полетами. Однако с 1943 по 1945 г. та же самая группа «Пенемюнде», теперь значительно расширившаяся, похоже, страдала от той же «болезни», что поразила ученых, работавших над ядерным проектом — результатом полутора лет работы были одни лишь чертежи»[208]. Как объяснить некомпетентность Гейзенберга, Оберта, Дибнера, Хартека, Герлаха, фон Брауна и других специалистов во время войны, загадочным образом мгновенно исчезнувшую — в случае с Гейзенбергом в течение недели! — после окончания войны?
В последние годы для ответа на эти непростые вопросы были выдвинуты несколько гипотез, в том числе очень важное предположение, что Гейзенберг практически в одиночку саботировал немецкие исследования, связанные с созданием атомной бомбы[209]. По многим причинам я отвергаю это предположение — и не в последнюю очередь потому, что работа Гейзенберга была не единственным проектом в области ядерных исследований. По всей вероятности, доктор Дибнер возглавлял отдельный проект по созданию атомной бомбы в сотрудничестве с почтовым ведомством «Deutsche Reichspost» и в этом качестве поддерживал тесный контакт с таинственным бароном Манфредом фон Арденне, чей способ производства оружейного урана был не столько новым, сколько очевидным, хотя, как утверждает «легенда» союзников, трудным в реализации. Предложение Арденне было типичным инженерным решением проблемы постройки действующего ядерного реактора и защиты его от бомбардировок союзников: просто использовать большое количество центрифуг и масс-спектрометров для обогащения урана[210]. Стандартное возражение звучит следующим образом: такое большое сооружение, размером с Ок-Ридж, неизбежно привлечет внимание воздушной разведки союзников, вслед за которой появятся бомбардировщики.
Но как это объясняет факты, приведенные в списке странных событий конца Второй мировой войны? Оставляя подробности для следующей книги, я рискну предложить наиболее приемлемое объяснение аномальным действиям войск и необычному поведению немцев и союзников незадолго до окончания войны и сразу же после окончания боев на европейском театре военных действий.
1. Германия создала, испытала и в очень ограниченном масштабе применила бомбы объемного взрыва — незадолго до войны или вскоре после начала, на восточном фронте[211].
2. Германия создала и испытала одну, а возможно, и несколько атомных бомб, причем некоторые с невероятно низкой критической массой, использующие процесс «форсированного расщепления», который был изучен американскими и европейскими ядерщиками в конце 60-х и в 70-х годах. Эти бомбы, скорее всего, были испытаны в период с середины 1943 г. до конца 1944 г. Эти первые «тактические ядерные боеприпасы» могли применяться — если они вообще применялись — на восточном фронте. Показания пленных немецких летчиков и итальянских офицеров подтверждают испытание оружия, которое по всем признакам могло быть только ядерным.
3. Аргумент, что крупная установка по обогащению урана, сравнимая по размерам с установкой в Ок-Ридже, была бы обнаружена союзниками и подвергнута бомбардировке, и следовательно, Германия не могла накопить достаточно оружейного расщепляющегося материала, не выдерживает критики, поскольку у нацистского режима было как минимум два способа защитить подобные объекты:
a. Как ни печально это признавать, но нацисты могли — и я уверен, что действительно сделали это, — построить подобную установку вблизи лагеря смерти Аушвиц, поскольку прекрасно понимали, что союзники не будут бомбить ее[212].
b. Еще более важным представляется тот факт, что после объединения Германии обнаружились неизвестные подземные «фабрики», построенные нацистами, и среди них необычный комплекс, спрятанный в угольных шахтах бывшей немецкой провинции Силезия, к северо-западу от Бреслау, на территории современной Польши. Таким образом, Германия могла просто спрятать подобные установки и от союзников, и от советской воздушной разведки. Хорошо известно, что западные союзники не представляли себе масштабов этих подземных фабрик, пока подразделения Паттона не захватили в Тюрингии несколько заводов по производству ракет и реактивных самолетов.
4. Учитывая эти факты, военные операции и немцев, и союзников в последние недели войны приобретают смысл, поскольку Прага была наиболее удобным центром управления и снабжения немецкой армии, отчаянно пытавшейся удержать эти предприятия и другие исследовательские центры, пока их фантастические проекты не принесут плоды. Вспомним, что эти войска были последними боеспособными частями ваффен СС, имевшимися в распоряжении немецкого командования, и что секретными разработками оружия к этому времени руководил генерал СС доктор Ганс Каммлер, фанатичный убийца, никогда не испытывавший угрызений совести.
5. Одиночный полет Ю-390 из Норвегии в США в последние дни войны теперь можно объяснить — это не что иное, как подтверждение идеи, что на этой стадии войны, когда превосходство союзников в воздухе было подавляющим, Люфтваффе может успешно нанести одиночный удар по стратегически важной цели. А воздушная атака на Нью-Йорк при помощи одного большегрузного транспортного самолета могла означать только одно…
На этом довольно драматичном и жутковатом фоне мы вновь обратимся к Нику Куку, который при работе над книгой «Охота за нулевой точкой» с удивлением обнаружил «легенду» о нацистских НЛО. Как отмечает Кук, среди странной компании немцев, которых британцы перевезли в усадьбу Фарм-Холл, был физик Вальтер Герлах, специалист в области гравитации, а не ядерной физики. Именно фигура Герлаха, а не Гейзенберга лучше всего иллюстрирует вопрос: «что именно нашли немцы?»
Проследив немецкий след до самого конца, Кук нашел польского исследователя Витковского, который рассказал ему о письменных показаниях эсэсовского генерала, приговоренного польским судом к смерти за военные преступления, и о странном эксперименте под названием «Колокол». Я привожу длинные цитаты из книги Кука из-за его неподдельного интереса к вопросу о внимании немцев к тому, что мы сегодня называем скалярным оружием:
На протяжении многих лет Витковский рылся в архивах в поисках документов, связанных с секретными научными учреждениями нацистов в окрестностях Бреслау (современный Вроцлав). Он пытался найти следы секретных разработок оружия, которые велись ro время войны. Он обнаружил свидетельства о научно-исследовательских работах под контролем СС в сети тайных лабораторий, многие из которых были подземными, в далеком горном массиве Судеты на юго-западе Польши — до передачи этих земель Польше в качестве репараций после второй мировой войны это была Нижняя Силезия.
Витковский пришел к выводу, что некоторые из этих лабораторий использовались СС для ядерных исследований. Однако одно из этих мест не соответствовало общей картине. По его словам, серия экспериментов проводилась в одной из шахт, расположенных в долине неподалеку от чешской границы. Эти эксперименты начались в 1944 г. и продолжались до апреля следующего года, под носом у наступавших русских.
