Итак, нам кажется, что, лишь по-настоящему приняв в расчет новые силы, а именно СМИ, науку, международные финансовые институты, а также европейское строительство, мы сможем поставить вопросы, значимость которых будет настолько же высока, как и значимость вопросов, поставленных прошедшими эпохами. Но это произойдет лишь при условии обновления наиболее эффективных каналов связи между настоящей Францией — с ее коммунами, кантонами, общественными ассоциациями и прочими институтами гражданского общества — и органами народного представительства. Пока же создается впечатление, что в политической сфере первые существуют отдельно от вторых.
ЭПИЛОГ
Нападение на World Trade Center [375] и Пентагон 11 сентября 2001 года стало событием глобальной значимости — переломным моментом, затронувшим весь западный мир.
Во Франции, где оно вызвало массовую реакцию, люди осознали, что исламский фундаментализм может таить в себе угрозу гораздо более серьезную, чем революция аятоллы Хомейни 1979 г. в Иране, результаты которой заставили затрепетать мир (см. работу Ксавье Рауфера [376]). Именно тогда французское (а также американское) руководство помогало Саддаму Хусейну — вождю светской партии «Баас» и диктатору Ирака, сдерживать веяния исламской революции, разразившейся в Иране. В 1980-е годы инфекция под названием «исламизм» начала распространение по миру, и французов обуял страх, как бы иммигранты североафриканского происхождения (беры) не стали союзниками этого течения. Разумеется, и тогда случались теракты, но все-таки медленная интеграция беров во французское общество одержала верх. Это подтвердилась в ходе войны в Персидском заливе, когда после вторжения Ирака в Кувейт и его аннексии (1990), Франция, по решению Франсуа Миттерана, вместе с США приняла участие в войне, получив на это мандат ООН.
На смену этому межгосударственному конфликту пришла война, которую скрытые исламисты Усамы бен Ладена объявили американским интересам. После нападения исламистов на Нью-Йорк президент США Дж. Буш-мл. нанес удар по их опорным базам, в первую очередь, по Афганистану: ведь правительство талибов было воплощением фундаменталистских сил, выпестованных Саудовской Аравией и Пакистаном —…союзниками Соединенных Штатов. Франция оказала поддержку США в Афганистане, но позже раскритиковала решение Джорджа Буша-мл. отыграться на Ираке. Следствием этой распри стало ослабление европейского строительства, поскольку британский премьер Тони Блэр поддержал американцев, а немецкий канцлер Герхард Шрёдер стал на сторону Парижа.
Поражение коалиции левых сил на парламентских выборах в апреле 2002 г. во Франции в целом не затронуло основ ее внешней политики, слегка окрашенной антиамериканизмом. Жан-Пьер Раффарен сменил Лионеля Жоспена на посту премьер-министра, а Жак Ширак остался президентом. Тем самым, третьему «сосуществованию» во Франции пришел конец.
Но выбывание Лионеля Жоспена в первом туре президентских выборов 2002 г. (его обошел Жан-Мари Ле Пен, а некоторое «пробуждение» республиканских сил в связи с угрозой победы Национального Фронта обеспечило Жаку Шираку переизбрание с 82 % голосов [377]) стало сигналом того, что коалиция левых сил потерпела крах на выборах в Национальное Собрание, а их лидеры отдаляются друг от друга. Доминик Вуане [378] оставляет коалицию ради «Зеленых», Жан-Пьер Шевенман [379] — ради движения «Республиканцев», Робер Ю — ради компартии, которая практически исчезла с политической арены на радость ультралевым троцкистам (правда, последние, ввиду особенностей избирательной системы, не проходят в парламент, как и Национальный Фронт).
Как можно оценить итоги этого «кораблекрушения» левого кабинета, несмотря на уменьшение безработицы, унификацию системы социального страхования по болезни, введение 35-часовой рабочей недели? Помимо негативных последствий сокращения рабочего времени — а именно, дезорганизации, ограничения доходов, у нас преобладает ощущение того, что французские руководители, действуя под флагом прогресса, позволяют окутать себя путами либерализма, рамками Европейского Союза, мало обращая внимание на неурядицы среди рабочего класса: лишь 13 % его представителей, ставших жертвами увольнений, проголосовали за социалистическую партию [380]. Наконец, правительство, судя по всему, из опасений показаться репрессивным, озаботилось в большей степени тем, чтобы предоставить гарантии безопасности преступникам, а не их жертвам: в результате в обществе возросло ощущение незащищенности. Политика предупреждения правонарушений, которую вело правительство левых сил, оказалась несостоятельной.
