Довольно быстро оказание медицинской помощи становится одним из немаловажных инструментов в дипломатическом арсенале государства. Правительство командировало отряды врачей и сестер милосердия туда, куда по политическим соображениям не могло направить военные формирования. Таким образом, Россия обозначала свою позицию, соблюдая при этом внешний нейтралитет.
Московские общины сестер милосердия, наряду с петербургскими, чаще всего бывали задействованы в такого рода деятельности, что было связано как с активной позицией их начальниц и попечителей, так и с территориальной близостью к правительственным учреждениям.
Первая заграничная командировка русских сестер милосердия состоялась в 1876 г. во время Сербо-турецкой войны. В мировой истории 1870-е гг. ознаменовались периодом подъема национально-освободительного движения на Балканах. Русский народ оказывал боровшимся против турецкого ига славянам материальную, моральную и военную поддержку, которая проявлялась прежде всего в добровольческом движении. Оно с самого начала выражалось в двух формах: одни добровольцы направлялись для помощи раненым как участники санитарных отрядов, другие – для вооруженной борьбы в рядах сербской армии. Именно тогда Российское Общество Красного Креста совместно со Славянским благотворительным обществом снарядило и направило в Сербию для оказания помощи раненым санитарные отряды, в которые входило 115 врачей, 118 сестер милосердия, провизоры, фельдшеры, студенты-медики[577].
Один из эшелонов отправился 25 июля 1876 г. из Москвы. Санитарный отряд состоял из 58 человек во главе с уполномоченным тайным советником Токаревым. В него вошло 39 сестер милосердия общины «Утоли моя печали» под руководством княгини Н. Б. Шаховской [578].
По прибытии в Белград девять сестер милосердия остались в госпитале при Топчидере – остальные вместе с княгиней Шаховской отправились далее в глубь страны, ближе к театру военных действий. В Парачине они соединились с санитарным отрядом из Харькова. Здесь из-за большого наплыва раненых очень не хватало не только медицинского персонала, но и помещений. С 9 по 21 августа в Парачин прибывало 500–600 раненых в сутки. Их приходилось перевязывать на улице, во дворах и даже в поле, где оставляли несчастных. У сестер было так много работы, что они могли отдыхать не больше трех часов в сутки.
Затем по приказу сербского правительства всех раненых эвакуировали из Парачина в Ягодино, где было устроено три госпиталя – в них трудились сестры милосердия общины «Утоли моя печали» со своей начальницей[579]. В сентябре управление всем отрядом полностью передали княгине Н. Б. Шаховской[580]. Вскоре она, оставив в Ягодине 12 своих сестер, вернулась в Парачин, где устроила шесть госпиталей, в каждом из которых был только один врач, поэтому основная нагрузка ложилась на сестер, которые к тому же готовили пищу и вели все госпитальное хозяйство.
Княгиня Шаховская вызвала из Москвы еще нескольких сестер своей общины. Новый отряд из восьми человек во главе с помощницей начальницы общины Елизаветой Григорьевной Бушман прибыл в Парачин 30 сентября. В это время из-за возобновившихся боевых действий госпитали были заполнены ранеными, подавляющее большинство которых составляли русские добровольцы – солдаты и офицеры. Отряд, пополненный свежими силами новоприбывших сестер, не только успешно осуществлял уход за ранеными, но и ежедневно кормил и поил чаем до 50 русских добровольцев, проезжавших через Парачин[581].
Сербские войска потерпели поражение в решающем сражении под Джунисом 17 октября 1876 г. – создалась угроза оккупации всей территории Сербии, население Парачина срочно эвакуировалось, раненых перевезли в Белград. Объезжая в поисках раненых покинутые села, Н. Б. Шаховская и Е. Г. Бушман вплотную приблизились к линии фронта. Турки заметили женщин, но, к счастью, не стали в них стрелять. За этот случай княгиня Шаховская была награждена сербским орденом Такова, а Е. Г. Бушман – золотой медалью «За храбрость»[582].
С окончанием военных действий княгиня Шаховская вернулась в Россию, а сестры милосердия ее общины под руководством Е. Г. Бушман работали в сербских госпиталях, где еще оставались раненые, до января 1877 г.[583] При отъезде в Россию все они были награждены серебряными медалями от имени сербской королевы Наталии [584].
Русско-турецкая война 1877–1878 гг.В апреле 1877 г. Россия сама вступила в войну с Османской империей. Государство сразу же поставило перед Российским Обществом Красного Креста задачу организации своевременной медицинской помощи раненым и эвакуации их с театра военных действий в глубь страны. Красный Крест должен был устроить на всей территории Российской империи лазареты на 16 тыс. кроватей, снарядить 10 санитарных поездов, обеспечить походные лазареты в районах боевых действий сестрами и братьями милосердия, лекарствами и материалами для перевязок[585].
К началу войны в Москве существовало две общины сестер милосердия – «Утоли моя печали» и Владычне-Покровская. Никольская, по всей видимости, уже была упразднена в 1874 г.[586]Сестры милосердия Покровской общины поступили в распоряжение Общества Красного Креста, которое командировало их в лазареты, госпитали и на санитарные поезда[587]. Точных сведений о количестве командированных сестер Покровской общины и их работе не сохранилось.
Община «Утоли моя печали» выслала на театр Русско-турецкой войны самый многочисленный персонал сестер[588]. Она снарядила три отряда общей численностью 120 человек, в которые вошли не только штатные сестры общины, но и волонтерки. Княгиня Н. Б. Шаховская и ее сестры проехали вслед за русскими войсками через территорию Румынии и Болгарии, работали близ Плевны, дошли до Адрианополя[589]. Они трудились в тяжелейших условиях, терпеливо перенося постоянные переходы, непривычный климат и напряженную работу по 16–19 часов в сутки, к чему добавлялось моральное утомление от постоянного наблюдения человеческих страданий и смертей. Не все сестры милосердия смогли это вынести: шесть из них умерло в Болгарии, более 40 вернулось на родину из-за расстроенного здоровья[590]. Но в то же время 65 сестер общины «Утоли моя печали» по просьбе военного начальства осталось работать в госпиталях Румынии и Болгарии после окончания боевых действий[591].
Санитарные поезда доставляли раненых с фронта в глубь страны, в том числе в Москву, где было необходимо создать для них специальные лазареты и госпитали. В Москве было организовано 27 госпиталей для раненых, из них 8 на 1000 мест содержались на средства городской думы, а 19 на 464 места – за счет других учреждений и частных лиц. Так, Покровская община устроила в своих бараках госпиталь на 100 кроватей. За период с июня 1877 по апрель 1878 г. Покровский госпиталь принял на лечение 210 раненых[592]. А община «Утоли моя печали» сформировала Лефортовский госпиталь на 200 мест – один из самых больших в Москве. Именно в него поместили первых доставленных в Москву раненых – солдат Ряжского и Рязанского полков, которые в ночь на 10 июня 1877 г. в районе Галаца первыми переправились через Дунай[593]. Лефортовский госпиталь был закрыт 1 сентября 1878 г. последним из временных московских госпиталей, за свою деятельность он удостоился благодарности от города[594]. Кроме того, община «Утоли моя печали» устроила специальный лазарет для тифозных больных. Всего же за период войны в общине «Утоли моя печали» лечилось 3700 раненых [595].
После Русско-турецкой войны уже не было сомнений, что раненым солдатам необходим уход сестер милосердия. Динамичное перемещение линии фронта и тяжелые климатические условия усугубляли обычные военные тяготы. Но, несмотря на это, сестры милосердия отлично справлялись со своими задачами, проявляя чудеса самоотверженности. Государство и общество осознали важность и пользу подготовки профессиональных сестер, что в свою очередь явилось стимулом к возникновению большого количества новых общин по всей России.
Греко-турецкая война 1897 г.После окончания Русско-турецкой войны политика России в Восточном вопросе кардинально изменилась. Теперь Россия была заинтересована в поддержании стабильности на Балканах и сохранении целостности владений Османской империи. В 1897 г., когда началась Греко-турецкая война из-за острова Крит, Россия не поддержала территориальных претензий Греции к Порте и выступила в качестве нейтрального посредника между воюющими сторонами[596].
