Если же вернуться на более прочную почву материальных выгод, то «Везерюбунг» обеспечил Германии контроль над линией снабжения шведской железной рудой (а позже финским никелем), дал ей ряд новых военно-воздушных и военно-морских баз и некоторые другие экономические преимущества, в основном мелкие (вроде продукции норвежских железорудных и металлургических предприятий). Морские и воздушные базы несколько улучшили стратегическое положение Германии из-за близости к Британским островам, увеличили шансы немецких рейдеров на прорыв в Атлантику, а позже сделали возможными воздушные и морские атаки на конвои союзников, идущие в Мурманск. Но коренного улучшения ситуации (особенно на море) достичь не удалось. Германия все еще оставалась изолированной от открытого моря, а для ее военно-морского флота потери, понесенные в ходе операции, не компенсировались преимуществами, которые выражались в виде новых баз.
С точки зрения теории военных операций у Норвежской кампании были две особенности: 1) это была первая совместная операция, в которой участвовали все три рода войск; 2) она доказала, что при определенных условиях превосходство в воздухе может быть использовано для нейтрализации преимущества на море.
Как армейская операция, кампания показала, что ни одна сторона еще не научилась командовать широкомасштабными совместными операциями. У немцев командование, порученное сухопутным войскам, на первых порах превращалось в независимое командование родов войск, координировавшееся на высшем уровне Гитлером и ОКВ, и в тактическом плане зависело от взаимопонимания между отдельными командирами частей. Британцы были вынуждены справляться не только с раздельным командованием собственными силами, но и с трениями, несогласием и подозрениями, которые возникали при попытках проводить совместные операции с участием норвежских, французских и польских контингентов. В целом немцы сумели добиться лучшей координации; в частности, потому, что трудностей, с которыми они столкнулись, было меньше.
Мощь германской авиации была наглядно продемонстрирована 18 апреля, когда крейсер «Суффолк», обстреливавший аэродром в Ставангере, вернулся на базу в Скапа-Флоу со шканцами, залитыми водой, после воздушных атак, продолжавшихся почти непрерывно в течение семи часов. Неделей раньше адмирал Форбс решил покинуть воды Южной Норвегии и предоставить их главным образом подводным лодкам именно из-за превосходства немцев в воздухе. Данное решение явилось косвенным признанием эффективности снабжения немцев с их домашней базы. Хотя люфтваффе не смогли выполнить свою стратегическую задачу и помешать противнику высадиться в Норвегии, они не позволили союзникам создать безопасные базы и сыграли исключительно важную роль в их последующем уходе. Тактическая поддержка сухопутных частей осуществлялась без всякого отпора и поэтому была очень успешной, хотя в Нарвике она была источником трений между армией, которая требовала более тесного взаимодействия с наземными частями, и ВВС, стремившимися сконцентрироваться на более выигрышных целях в море.
Одним из аспектов Норвежской кампании, которому в то время придавали огромное значение, было появление так называемой «пятой колонны». В конце концов имя Квислинг стало нарицательным для обозначения предателя, который добровольно становится орудием захватчика. «Пятая колонна», долго считавшаяся наиболее эффективным оружием нацистов, на самом деле сыграла в данной кампании ничтожную роль. Идея подрывной работы изнутри могла привлечь Гитлера и Розенберга, но одного соблюдения секретности было достаточно, чтобы не посвящать добровольного союзника в свои военные планы. Квислинг с самого начала был источником политических трудностей и основной причиной неудачи запланированной «мирной оккупации». Возможно, главное значение «пятой колонны» в Норвегии и во всех других местах заключалось в том, что это была химера, которая не имела никакой связи с реальностью и возникала в умах людей, вовлеченных в катастрофическую войну, к которой они не были готовы ни в военном, ни в психологическом отношении.
Часть вторая
Операции в Финляндии
Глава 7
Планы и приготовления
Изменение курса в немецко-финских отношениях
В результате «Зимней войны» 1939–1940 гг. Финляндия сохранила независимость, но очутилась на краю пропасти. Ее экономика, уже подорванная войной, была вынуждена нести дополнительное бремя в виде 400 000 беженцев с территорий, захваченных Советским Союзом. С точки зрения стратегии мирный договор создавал благоприятные условия для нового советского наступления. На юге граница отодвинулась к северо-западу от Карельского перешейка и Ладожского озера, где во время войны финны оказывали самое сильное сопротивление. Захват Саллы и некоторых примыкающих к ней территорий давал Советскому Союзу возможность в кратчайшие сроки рассечь Финляндию пополам в самом узком ее месте и выйти к Ботническому заливу; железная дорога от Кемиярви до Саллы (Куолаярви), которую Финляндия была вынуждена построить согласно условиям мирного договора (тем временем Советский Союз должен был завершить отрезок от Саллы до Кандалакши, важного узла на Мурманской железной дороге), могла быть использована либо для советских военных операций, либо для экономического проникновения в Северную Финляндию. На дальнем севере обладание западной половиной полуострова Рыбачий позволяло советским вооруженным силам контролировать выход к Печенге, а оккупация полуострова Ханко (Гангута) на юге позволила русским создать там военно-морскую базу и сильный плацдарм в самом сердце Финляндии, к западу от Хельсинки. Немецкая оккупация Норвегии завершила физическую изоляцию Финляндии, положив конец скромным перспективам вторжения союзников, существовавшим во время зимней войны, а падение Франции привело и к политической изоляции страны, поскольку Германия стала главной силой на континенте, а Великобритания была вынуждена просить помощи у Сталина.
В июне 1940 г., когда союзники терпели поражения в Норвегии и Франции, Советский Союз, решивший получить свою долю добычи, оккупировал Литву, Латвию и Эстонию и подверг Финляндию новому нажиму. В начале месяца Финляндии было предъявлено требование вернуть всю собственность (как государственную, так и частную), вывезенную с полуострова Ханко перед советской оккупацией. За ним последовало требование либо полного контроля Советского Союза за никелевыми рудниками Печенги, либо совместного советско-финского участия в этой концессии. Концессия в Печенге, принадлежавшая канадской фирме, после зимней войны была оставлена за Финляндией только из-за опасения вызвать враждебную реакцию Великобритании, которой в июне можно было уже не бояться. В июле давление усилилось еще более: Советский Союз начал настаивать на демилитаризации Аландских островов и праве пропуска через финскую территорию эшелонов к Ханко. Требования о возврате собственности и демилитаризации Финляндия удовлетворила.
Очутившись перед лицом смертельной угрозы, финны начали возлагать надежды (казавшиеся тогда призрачными) на помощь Германии. 4 июля министр иностранных дел Финляндии сообщил немецкому послу, что дружеские чувства финского народа к Германии «растут лавинообразно», а потому предпринимаются неофициальные попытки сформировать правительство, ориентированное исключительно на Берлин. Он сказал, что на общественное мнение сильно влияет мысль о том, что с помощью немецких войск Финляндия сможет через несколько месяцев вернуть территории, захваченные Россией. Немецкий посол ответил, что к идее формирования прогерманского правительства он относится отрицательно, поскольку Германия собирается соблюдать условия договора с Россией; предпочтительнее создать такое правительство, которое будет сотрудничать с Германией тайно, сохраняя при этом видимость нейтралитета. Через два дня он получил из Берлина предупреждение о том, что следует избегать подобных заявлений, поскольку они могут вызвать «ложные надежды».
Однако затем произошли два события, в результате которых официальная позиция Германии по отношению к Финляндии радикально изменилась. В июле концерн «И.Г. Фарбениндустри» заключил контракт на поставки 60 процентов никелевой руды, добываемой на рудниках Печенги. Это обеспечивало потребности немецкой промышленности в металле, имеющем стратегическое значение; после этого Германия была заинтересована в сохранении Финляндии. Но еще большее значение для Финляндии — и всего остального мира — имело то, что в конце июля Гитлер приказал начать подготовку плана кампании против Советского Союза. Естественно, после этого Финляндия становилась потенциальным союзником Германии.
