Принадлежность к элите определила и стиль деятельности декабристских обществ. Зачем им нужно было создавать явки, налаживать маршруты передвижения?
Когда, допустим, штабс-капитан Генерального штаба Сергей Трубецкой входил на почтовую станцию, он кричал:
– Подать лошадей, пока я буду чай пить!
И ему подавали. И не задавали вопросов.
Да и что бы они делали за границей без денег и документов? От них отвернулись бы даже их польские дружки. Кому был бы нужен, к примеру, Каховский? Отработанный материал.
Жить на самом верху общества хорошо. Только вот вниз падать больно.
Так что устраивать операцию «перехват» Николаю не пришлось. Большинство участников восстания, которые не сдались сами, взяли уже назавтра. Рылеева в день мятежа, еще до полуночи, арестовали на его квартире и отправили в Петропавловскую крепость. На следующий день взяли Каховского. Трубецкого тоже в первую же ночь забрали от родственника. Из непосредственных организаторов и самых активных участников мятежа, если не считать быстроногого Кюхельбекера, дольше всех на свободе погулял барон Штейнгель. До него добрались не сразу. Приказ о его аресте был издан только 30 декабря, а взяли его 2 января.
Но мятеж на Сенатской площади был только первой серией. Вскоре последовала и вторая.
Глава 8
Абсурдное восстание
Восстание Черниговского полка в истории декабристов является своеобразным «нелюбимым сыном». Нет, конечно, о нем тоже написано немыслимое количество научных работ. Но вот художественная литература, кино и прочие виды искусства в его освещении сильно отстали. На то есть много причин.
Одно дело – «блестящий Петербург», гвардия, графы и князья. Армейские колонны в окружении великих архитектурных ансамблей. Другое дело – глухая провинция и убогие села, среди которых разворачивалась драма. Вместо красавцев-гвардейцев – пьяные пехотные офицеры.
К тому же «серьезные дела происходят только в столице». Все знают об анекдотическом штурме Зимнего в 1917 году. А про то, что в Москве большевикам с боями пришлось брать власть почти неделю, – об этом забыли…
Есть еще одна причина. Если петербургское восстание декабристов имело хотя бы какой-то разумный план, то «вторая серия», на первый взгляд, выглядит уже театром абсурда. Руководители восстания Черниговского полка либо кретины, либо законченные подонки.
Как мы помним, Пестель развернул на Украине бурную деятельность. Однако к 1824 году все его затеи начали пробуксовывать: общество прошло «нулевой цикл», момент споров и разговоров. Теперь требовалось заниматься делом. А с этим было сложно. Потому Пестель и направил свои взоры на Петербург, где уже появился Рылеев и его команда.
Нет, в хозяйстве у Пестеля не все было так плохо. Имелась Васильковская управа, где дела шли вполне успешно. Но за ней приглядывать нужды не было: там встал надежный человек, Сергей Муравьев-Апостол. С этого момента деятельность Павла Пестеля сводится к роли координатора. Последующие два года он пытается связать в один узел три силы (Северное и Южное общества и поляков), утрясти все вопросы и договориться о совместном выступлении в 1826 году. В дела Васильковской управы он не вмешивался – Муравьев-Апостол сам прекрасно знал, что надо делать.
Муравьев-Апостол отличался от циничного прагматика Пестеля. Искренне верующий человек, он столь же искренно желал счастья человечеству. Но идеалист-революционер бывает опаснее прагматика. Если он и не разочаровывается, то быстро приходит к мысли, что ради благой цели все средства хороши. И начинает действовать с такой энергией, что циники и прагматики по сравнению с ним кажутся просто гуманистами.
Я уже мельком упоминал о методах Муравьева-Апостола. Он привлекал на свою сторону солдат послаблениями по службе и денежными подарками.
К тому же у него появились деятельные помощники.
Речь идет о так называемом Обществе соединенных славян. Эта организация, созданная братьями Андреем и Петром Борисовыми и Юлианом Люблинским, возникла на Украине в 1823 году. На первый взгляд, довольно-таки «травоядная» тусовка, провозглашавшая уже знакомые нам общедемократические цели, осуществлять которые общество было намерено исключительно мирными методами: просвещением и прочей гуманитарщиной. Вроде бы очередная маниловщина, если бы не одно большое «НО» – все тот же неистребимый «польский вопрос»: в планы соединенных славян входило предоставление независимости Польше.
Я уже не раз упоминал о том, что границы своей страны польские националисты видели весьма далеко от тех мест, где звучит польская речь. А один из создателей союза, Юлиан Люблинский, плотно общался с польскими националистами. Вот, к примеру, Северин Кржижановский, выступавший одним из посредников как с соединенными славянами, так и с декабристами. Он тоже участвовал в наполеоновских войнах, правда, на другой стороне. И не только сражался с русскими, но и участвовал в испанском походе Наполеона.
Напомню, о чем идет речь. Когда в 1809 году Наполеон вступил в австрийскую часть разделенной Польши, поляки восторженно его приветствовали. Им думалось, что Бонапарт восстановит их государство (у Наполеона такого и в мыслях не было, но зачем отвергать того, кто назойливо лезет к тебе с дружбой?). Французский император дал понять полякам: «независимость надо заслужить». И корпус Понятовского отправился под французскими заменами в Испанию, где со зверской жестокостью проводил «зачистки», уничтожая испанских партизан. Так что ради своих целей польские националисты готовы были служить кому угодно и сражаться с кем угодно. Добавлю, что жителей Белоруссии и Украины, чьи земли им очень хотелось вернуть, шляхтичи искренне считали «быдлом» (оттуда и пошло это слово).
Понятно, что на Украине и в Белоруссии поляков, мягко говоря, всегда не очень любили[19]. Так что возникновение организации, состоящей (в том числе) из русских и украинцев и отвечавшей их задачам, – было для панов подарком судьбы. Если, конечно, не они сами ее создали. Но, возможно, братья Борисовы были прекраснодушными идеалистами, которым, как и всем революционерам, казалось: все решается очень просто. Скинем «деспотию» – и наступит всеобщее братство. Все проблемы и противоречия решатся сами собой.
Кстати, в уставе Общества соединенных славян есть слова: «С мечом в руках достигну цели, нами назначенной. Пройду тысячи смертей, тысячи препятствий, – пройду и посвящу последний вздох свободе и братскому союзу благородных славян».
Можно, конечно, списать все это на романтизм создателей документа. Но некоторые члены общества восприняли их очень серьезно.
Так или иначе, но в 1824 году, не без помощи польских товарищей, на эту организацию вышел Михаил Бестужев-Рюмин, который был, как мы помним, человеком не самого великого ума. То есть ему можно было «навешать любую лапшу на уши». Он с радостью сообщил о своем открытии Муравьеву-Апостолу, который тоже заинтересовался новыми соратниками по борьбе. Они были куда «пассионарнее», чем свои, члены Южного общества. К тому же многие братья-славяне уже измаялись от безделья. Так что к 1825 году они фактически стали структурной единицей Южного общества. И – что самое главное – в их лице Муравьев-Апостол приобрел себе надежных помощников.
4. Зависть – двигатель революции
Соединенные славяне резко отличались от декабристов по социальному составу: это были не просто бедные, но очень бедные дворяне, лишенные каких-либо карьерных перспектив.
Вот, к примеру, человек, ставший одним из главных помощников Муравьева-Апостола, его сослуживец по Черниговскому полку Иван Сухинов. Ровесник Муравьева-Апостола, он тоже участвовал в Отечественной войне и в заграничных походах. Но был поручиком, а Муравьев-Апостол – подполковником (Пестель, будучи на два года старше, – полковником). Сухинов всегда мечтал служить в кавалерии, но не мог: денег на приличного коня не было – он имел всего четырех крепостных (тогда офицеры покупали коней за свой счет – и в кавалерии требования к ним были строже, чем в пехоте). О гвардии Сухинов и мечтать не мог – все служил по глухим гарнизонам. И тут случай сводит его с блестящими гвардейскими офицерами, которые затевают какой-то заговор. Почему бы и не присоединиться?
Когда Сухинов примкнул к заговорщикам, Муравьев-Апостол взял его на содержание: стал регулярно подкидывать ему изрядные суммы и вообще облегчать тому жизнь. Короче говоря, сделал его своим преданным агентом. Потом, решив, что надо расширять сферу влияния, Муравьев-Апостол подарил Сухинову 1200 рублей, и тот сумел перейти в Александровский гусарский полк.
Все остальные товарищи Муравьева-Апостола представляли собой примерно то же самое: крайняя бедность и перспектива до конца жизни болтаться по захолустным гарнизонам, получив перед выходом в отставку чин капитана – как максимум. А мимо тебя наверх шпарят люди, вышедшие из гвардии.
