несмотря на неприятие политики предшественника, тем не менее продолжал политику военно-силового утверждения России в регионе. Но при этом граф И. Ф. Паскевич не обладал чертами талантливого военачальника и администратора, которые были присущи А. П. Ермолову, не сумел Паскевич определиться и с приоритетами политики России в регионе. И поэтому им было упущено развитие негативных процессов в центре и на востоке северокавказского региона, где в этот период зарождалось мощное радикальное антироссийское движение мюридизма и происходила трансформация отдельных вооруженных выступлений в регионе в одну из наиболее крупномасштабных и продолжительных войн России – Кавказскую. Вывод им основных сил Кавказского корпуса с Центрального и Восточного Кавказа явился крупной стратегической ошибкой, поскольку это дало возможность восставшим горцам не только захватить верные России Аварское ханство и Тарковский шамхалат, но и распространить свое влияние на значительную часть Горного Дагестана и Чечни. К 1832 году практически повсеместно в Дагестане и Чечне, а также в ряде регионов Центрального Кавказа была установлена власть мюридов. Таким образом, большинство территорий Северо-Восточного Кавказа в указанный период вышли из-под сферы контроля русской военной администрации в регионе. И только тогда русской военной администрацией была осознана вся значимость и негативные последствия для России данного движения. В последующем буквально для всех главнокомандующих Кавказским корпусом проблема «замирения горцев» являлась задачей первостепенной важности. Между тем эта острая проблема, принявшая характер затяжного военно-политического кризиса, не остановила экспансию России на данном направлении.
Внешняя политика николая I 2-я русско-иранская война (1826-1828)
Туркманчайский мирный договор:
♦ Россия получает восточную Армению;
♦ Россия обладает исключительным правом иметь военный флот в Каспийском море;
♦ Иран выплачивает России контрибуцию в 20 млн руб.
A. С. Грибоедов
Во многом этому способствовали итоги ее победоносных войн с Ираном и Турцией в регионе, по результатам которых были подписаны договоры: Туркманчайский с Ираном (1828) и Адрианопольский с Турцией (1829). Согласно подписанным документам, Иран окончательно отказывался от прав на Дагестан в пользу России, Турция признавала весь Северо-Западный Кавказ «вечным владением Российской империи» [123]. К России, таким образом, отошли все западное Каспийское и восточное Черноморское побережья, в том числе и такие стратегически важные пункты, как крепости Анапа, Гагра, Сухум и др. Наиболее важным в этом плане стало закрепление России практически на всем восточном побережье Черного моря, а также в Закубанье и на Центральном Кавказе. Это резко меняло стратегическую обстановку на Кавказе в пользу России, расширяло сферу ее влияния на всем Среднем Востоке.
В целом же кавказская политика России в данный период главным образом определялась не столько территориальными приобретениями в регионе, сколько вопросом о черноморских проливах, которые для Российского государства обрели стратегическое значение. «Географическое положение государств определяет их нужды и пользы, – писал Николай I в инструкции послу в Константинополе Рибопьеру (1826). – Достаточно взглянуть на карту, чтобы убедиться, что с того дня, как русские владения коснулись берегов Черного моря, свободное сообщение между этим морем и Средиземным стало одним из первых интересов России, а сильное влияние в Константинополе – одной из первых потребностей» [124]. Поэтому войны России с сопредельными государствами в регионе носили традиционный характер и велись, как уже отмечалось, за обладание выгодными стратегическими рубежами на Кавказе и за его пределами. В то же время российским правительством не ставилась цель достижения полной победы над Персией и Турцией и уничтожения их государственности, понимая при этом, что на их месте сразу же возникнут колониальные владения европейских держав, и прежде всего Великобритании. Иметь же у своих границ вместо слабых в военном отношении Персии и Турции владения развитых капиталистических государств не отвечало интересам России. Более того, если Петр I и Екатерина II традиционно поддерживали национально-освободительное движение народов Османской империи, видя в этом эффективное средство для достижения российских интересов, то Александр I и Николай I стремились всемерно охранять устои монархии, пусть даже и у своих противников. Поэтому, например, греческое восстание (1821), имевшее откровенно пророссийскую ориентацию, вызвало неодобрение и санкции правительства Александра I, а восстание египетского паши Мегмет-Али в 1829 году, войска которого непосредственно угрожали Стамбулу, – уже прямое военное вмешательство России. Николай I в целях предотвращения краха Османской империи посылает в Босфорский пролив эскадру кораблей, а высадившийся двадцатитысячный десант оккупирует Константинополь.
Таким образом, подобно тому как в первой половине XVIII века Россия предотвратила крушение Персии, в первой половине XIX века усилия политики России на юге направляются на сохранение государственности Турции. В ответ на это в 1833 году был подписан Ункяр-Искелесийский договор, секретная статья которого предполагала обязательства Турции запирать проливы Босфор и Дарданеллы по требованию России [125]. Для Российского государства это означало реализацию на практике ее стратегических интересов – обеспечение свободного прохода кораблей через черноморские проливы. Данный факт, безусловно, вызвал протесты со стороны Франции и Англии, усиление их враждебности по отношению к России и давление на Турцию. В 1841 году, во время второго турецко-египетского кризиса, в связи с жесткой позицией России к обоим участникам конфликта этот договор был денонсирован.
Данным актом была фактически подведена черта геополитической экспансии на кавказском направлении. Война с горцами принимала все более затяжной и ожесточенный характер. Образование имамата на территории Дагестана перевело эту войну в фазу межгосударственного вооруженного противостояния, поглощавшего все важнейшие ресурсы государства, и прежде всего людские, не позволив тем самым использовать Кавказ в целях решения задач экономического и политического характера.
С другой стороны, сам Кавказ в силу своей геополитической значимости становился объектом притязаний ведущих европейских держав. Великобритания, например, и не скрывала, что отделение Кавказа от России является важнейшей стратегической задачей. Поэтому Кавказ, находившийся за тысячи километров от Англии, был объявлен сферой ее жизненно важных интересов. В целом противодействие закреплению России на Кавказе и дальнейшей ее экспансии приняло комплексный характер. Объяснялось это тем, что «Кавказская армия, – по словам русского военного историка Р. Фадеева, – держит в своих руках ключ от Востока. Это до того известно нашим недоброжелателям, что во время истекшей (Кавказской. – Л. И.) войны нельзя было открыть английской брошюры, чтобы не найти в ней толков о средстве очистить Кавказ от русских» [126]. Английское правительство и в официальных документах не скрывало, что «кавказская проблема» – присутствие России на Кавказе – являлась одной из основных причин
