В то время союзники не представляли, какой страх немцы испытали в связи с этим неожиданным появлением авианосца; этот «травматический» случай привел их к мысли о так называемом авианосном комплексе, явившемся огромным препятствием для всех последующих действий на море немецких тяжелых кораблей.
Упустив «Тирпица», офицеры английских военно-морских сил, участвовавшие в этой операции, стали винить друг друга. Контр-адмирал Гамильтон, назначенный командующим 1-й эскадрой крейсеров, обратил особое внимание на трудности для Флота метрополии в ситуациях, когда командующий адмирал Тови, находясь в море, не может нарушить радиомолчание даже в такой простой операции. Подчеркнув, что противник примет все возможные меры, чтобы избежать вовлечения «Тирпица» в бой, и что он, по-видимому, располагает достаточно эффективной радиопеленгаторной службой, Гамильтон указал далее, что было бы нереалистично предполагать, что командующий, если он находится в море, будет в состоянии сохранять радиомолчание в ходе важных операций, длящихся больше нескольких дней; дело в том, что одного нажатия на радиотелеграфный ключ на линейном корабле, который мог бы перехватить «Тирпица», оказалось бы вполне достаточно, чтобы последний немедленно снова укрылся в фьордах.
Следствием того, что командующий Флотом метрополии находился во время последней операции в море да еще должен был соблюдать при этом строгое радиомолчание, явилось положение, при котором в течение определенного периода Тови управлял движением линейного флота и авианосца, а адмиралтейство управляло подчиненными ему (Тови) крейсерами и эсминцами. В 17.22 8 марта Тови в конце концов все же был вынужден передать адмиралтейству радиограмму с сообщением своих координат и намерений и с просьбой управлять действиями крейсеров и эсминцев в его интересах. Такое положение, заметил Гамильтон, едва ли способствовало наиболее эффективному использованию сил. Несмотря на эти критические замечания, командующий Флотом метрополии настаивал на том, чтобы во всех конвойных операциях, вплоть до конвоя PQ.17, Флот метрополии при его выходе в море сопровождался эскортными силами. Позднее, как мы увидим, Тови отказался от этого. Пока же в действия флота продолжало вмешиваться и адмиралтейство, чем Тови был недоволен.
Англичане не замедлили сделать важные выводы из произведенной 9 марта атаки «Тирпица» самолетами с английского авианосца. Что касается действий немецкого линейного флота против конвоя PQ.17 и личного отношения Гитлера к таким операциям, то выводы, сделанные Редером и немецким штабом руководства войной на море из этой первой вылазки «Тирпица» в море, были весьма красноречивы:
«Ход событий показывает слабость наших сил флота в северных водах. Противник реагирует на любой выход немецких боевых кораблей высылкой в море мощных соединений, особенно авианосцев, которые должны быть признаны наиболее опасными соперниками наших тяжелых кораблей.
Тот факт, что корабли противника осмеливаются входить в прибрежные воды Северной Норвегии и не подвергаются воздействию немецкой авиации, является показателем чрезвычайной уязвимости наших позиций. Наши собственные эскортные силы (эсминцы, торпедные катера) в количественном отношении настолько незначительны, что линейные корабли неизбежно подвергаются огромной опасности во время боевых столкновений с противником».
Через три дня, докладывая Гитлеру о счастливом исходе атаки «Тирпица» авиацией, Редер заявил, что, поскольку Германия не располагает авианосцами, любые выходы флота из норвежских баз должны обеспечиваться непосредственным прикрытием с воздуха авиацией берегового базирования. Редер считал, что любая операция в арктических водах потребует введения в действие всех кораблей флота, находящихся в норвежских базах. Поэтому кораблям, по его мнению, лучше было оставаться на якоре и одним своим присутствием сдерживать союзников от вторжения в Норвегию. Рисковать кораблями флота, по мнению Редера, можно было только в условиях, когда немецкие воздушные силы смогут с абсолютной уверенностью установить место нахождения сил противника и окажутся способными нейтрализовать все находящиеся поблизости авианосцы.
Окончательный вывод, который немцы сделали из событий с «Тирпицем», был далек от осуществления в ближайшем будущем: они должны были резко ускорить работы по строительству своих собственных авианосцев и вооружению их соответствующими самолетами. Гитлер согласился, что в данный момент Германии крайне необходим авианосец. Работы по строительству единственного авианосца «Граф Цеппелин» фактически были приостановлены еще раньше из-за нехватки стали. Теперь Гитлер осознал, что, чем скорее будет сформировано соединение кораблей из «Тирпица», «Шарнхорста», авианосца, двух тяжелых крейсеров и, скажем, двенадцати или четырнадцати эсминцев, тем будет лучше. Это изменило бы положение Германии в северных водах — да и в других районах — более решительно, чем любое другое действие.
Через два дня после беседы с адмиралом Редером в «волчьем логове» Гитлер издал первый приказ об активных операциях против союзных конвоев в Мурманск, «которым до этого не оказывалось почти никакого противодействия». Немецким ВМС предписывалось сосредоточить на севере для этих целей больше подводных лодок, а воздушные силы должны были увеличить парк дальней разведывательной и бомбардировочной авиации в этом районе и перевести сюда торпедоносцы-бомбардировщики с других театров; воздушным силам приказывалось подвергать Мурманск непрерывным ударам с воздуха, держать под наблюдением воды между островом Медвежий и побережьем в районе Мурманска, воспрепятствовать движению конвоев и атаковать охраняющие их боевые корабли.
Спустя пять дней новый 14000-тонный тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер» также отправился из Германии и Норвегию и бросил якорь рядом с «Тирпицем» в Тронхейме. Пока шла подготовка к нанесению по конвоям в Россию решающего удара линейным флотом, немцы начали проводить атаки легкими силами.
28 марта в море вышли три эсминца 8-й флотилии, чтобы атаковать конвой PQ.13, шедший в то время в ста милях севернее мыса Нордкап. Из-за плохой воздушной разведки эсминцам не удалось обнаружить конвой, который к тому, времени широко рассредоточился; но им удалось обнаружить и потопить панамское судно, а подобранные с него моряки сообщили состав и курсы следования сил охранения конвоя. Эсминцы решили вступить в бой с кораблями охранения и в трудных условиях того вечера провели несколько спорадических атак против крейсера «Тринидад» и двух английских эсминцев. Во время этих боевых столкновений «Тринидад» получил повреждения в результате взрыва собственной торпеды, а на эсминце «Эклипс» были снесены с палубы два орудия. В результате атак авиации и подводных лодок конвой потерял четвертую часть входивших в него торговых судов. Немцы квалифицировали эти действия эсминцев как «значительный успех».
Анализируя все проведенные операции по обеспечению перехода конвоев на север России, адмирал Тови обратил внимание на то, что немцы придавали большое значение нарушению северных коммуникаций союзников. Об этом свидетельствовала переброска противником на север новых военных кораблей, подводных лодок и авиационных подразделений; каждый новый конвой на север России теперь, несомненно, вовлек бы союзников в крупную морскую операцию. Для обеспечения перехода конвоев в будущем Тови обещали передать значительное количество эсминцев и сторожевых кораблей из состава сил военно-морского округа западных подходов, и в начале апреля он действительно получил достаточно подкреплений, чтобы довести число противолодочных кораблей в силах охранения каждого конвоя до десяти единиц. Русских попросили наносить воздушные удары по немецким аэродромам в Северной Норвегии.
В начале апреля первый морской лорд Дадли Паунд предупредил комитет обороны кабинета министров: географические условия в Арктике благоприятствуют противнику настолько, что потери в конвоях могут свободно достичь размеров, при которых проводка их станет экономически невыгодным предприятием; однако политические соображения и в Лондоне, и в Вашингтоне во все возраставшей степени диктовали необходимость продолжать отправку конвоев в россию.
Обеспокоенный активизацией действий противника, адмирал Тови заявил, что, если отправку конвоев нельзя отложить до того времени, когда кромка паковых льдов сдвинется на север, нужно по крайней мере уменьшить количество входящих в конвои судов. Однако 27 апреля президент Рузвельт направил Черчиллю напоминание: Соединенные Штаты предприняли настолько «большое усилие» с целью обеспечения России поставками материалов, что, по его мнению, блокировать эти материалы было бы серьезной ошибкой, «если это не оправдывается непреодолимыми препятствиями». На этом уровне возражения, выдвинутые Тови, не рассматривались как «непреодолимые препятствия»: конвои не только не уменьшили в отношении количества входящих в них судов, а, наоборот, стали с каждым разом увеличивать, выходя далеко за рамки благоразумных ограничений, продиктованных адмиралтейством и явившихся результатом изучения боевого опыта.
