Страстно желая найти еще одного союзника в предстоящей войне с Советским Союзом, Гитлер в ноябре 1936 г. заключил Антикоминтерновский пакт с Японией. Япония, начавшая колониальную экспансию на Дальнем Востоке в последнем десятилетии девятнадцатого века, воспользовалась упадком императорского режима в Китае и установила свое присутствие в Маньчжурии, захватила Формозу (Тайвань), оккупировала Корею. Поражение, нанесенное царской России в войне 1904–1905 гг., сделало ее одной из самых сильных в военном отношении держав в регионе. После краха на Уолл-стрит и начала мировой депрессии в Японии значительно усилились антизападные настроения. Японская военщина отводила Китаю роль, подобную той, которую нацисты отводили Советскому Союзу: территория и население, которые должны быть порабощены, чтобы прокормить Японию.
Японо-китайский конфликт на протяжении длительного времени оставался выпавшим звеном в цепочке сложной истории Второй мировой войны. Этот конфликт, начавшийся задолго до начала военных действий в Европе, часто рассматривали как нечто особенное, не имеющее никакого отношения ко Второй мировой войне, хотя именно здесь дислоцировалась самая большая группировка сухопутных войск Японии на Дальнем Востоке, а в конфликт были в известной мере вовлечены также США и Советский Союз.
В сентябре 1931 г. японская военщина спровоцировала Мукденский инцидент, в ходе которого была взорвана железная дорога для оправдания захвата территории всей Маньчжурии. Японские милитаристы надеялись превратить регион в крупнейшего поставщика продовольствия, так как их собственное сельское хозяйство находилось в страшном упадке. Японцы назвали его Маньчжоу-го и создали в нем марионеточный режим во главе со свергнутым китайским императором Генри Пу И. Гражданское правительство в Токио, глубоко презираемое японскими военными, было вынуждено поддержать армию. Лига Наций в Женеве не откликнулась на призыв Китая ввести санкции против Японии. Японские колонисты, в основном крестьяне, при поддержке правительства хлынули в Маньчжурию, чтобы захватить землю. Японское правительство хотело создать «один миллион хозяйств» колониальных фермеров в течение последующих двадцати лет. Действия Японии привели к ее дипломатической изоляции, но сама страна ликовала по поводу своей победы. Это стало началом зловещего процесса расширения японской экспансии и усиления влияния военных на правительство в Токио.
После того как к власти в Японии пришло новое, более воинственное правительство «ястребов», Квантунская армия в Маньчжурии дошла почти до ворот Пекина. Правительство Гоминьдана в Нанкине, руководимое Чан Кайши, было вынуждено отвести свои войска. Чан Кайши, который называл себя приемником Сунь Ятсена и обещал построить в Китае демократию по западному образцу, в действительности оказался генералиссимусом кучки полевых командиров.
В это же время японские милитаристы начали присматриваться к советскому соседу на севере и устремили свои взгляды на тихоокеанский регион на юге. Их целью были дальневосточные колонии Британии, Франции и Нидерландов, а также нефтяные промыслы Голландской Ост-Индии. Напряженное перемирие в Китае было внезапно нарушено 7 июля 1937 г. японскими войсками, учинившими провокацию на мосту Марко Поло неподалеку от Пекина, бывшего ранее столицей Китая. Командование японской Императорской армии в Токио заверило императора Хирохито в том, что Китай будет разгромлен за несколько месяцев.
На континент послали подкрепление, после чего началась ужасающая по своей жестокости военная кампания, вспыхнувшая отчасти из-за устроенной китайцами резни японских гражданских лиц. Императорской армии дали полную свободу действий. Но японо-китайская война не завершилась быстрой победой, как предсказывали генералы в Токио. Ужасающая жестокость захватчиков вызвала упорнейшее сопротивление. Гитлер не усвоил этот урок при нападении на Советский Союз четырьмя годами позднее.
Некоторые деятели культуры и политики на Западе усматривали в японо-китайской войне эквивалент Гражданской войны в Испании. Роберт Капа, Эрнест Хемингуэй, У. Х. Оден и Кристофер Ишервуд, кинематографист Йорис Ивенс и многие журналисты, посетившие Китай, выразили свою симпатию и поддержку китайцам. Левые, некоторые из которых посетили штаб-квартиру китайских коммунистов в Яньани, поддержали Мао Цзэдуна, невзирая на то, что Сталин поддерживал Чан Кайши и его партию Гоминьдан. Но ни английское, ни американское правительства не были готовы сделать какие-либо практические шаги в помощь Китаю.
Правительство Невилла Чемберлена, как и большинство британцев, было пока еще готово сосуществовать с перевооруженной и возрожденной Германией. Многие консервативно настроенные политики даже видели в нацистах оплот борьбы против большевизма. Чемберлен, бывший лорд-мэр Бирмингема, человек старомодных взглядов, совершил большую ошибку, считая, что другие политики разделяют его взгляды и так же, как и он, испытывают чувство ужаса перед возможностью начала войны. Он был очень хорошим министром финансов, но абсолютно не разбирался в вопросах внешней политики и обороны. Весь его внешний вид – старомодная одежда, усы времен короля Эдуарда VII, тросточка – указывал на то, что он был абсолютно неспособен противостоять наглости и жестокости нацистов.
Другие политики, даже симпатизировавшие левым силам, также с неохотой относились к попыткам противостоять гитлеровскому режиму, считая, что с Германией поступили крайне несправедливо на Парижской мирной конференции, где был подписан Версальский договор. Они также находили справедливым желание Гитлера вернуть в лоно рейха все немецкие общины по соседству, в частности, немцев, проживающих в Судетской области Чехословакии. Англию и Францию больше всего приводила в ужас мысль о возможности еще одной войны в Европе. Позволить нацистской Германии аннексировать Австрию в марте 1938 г. казалось невысокой ценой, которую они были готовы заплатить за сохранение мира в Европе. Безусловно, учитывался и тот факт, что в 1918 г. большинство австрийцев проголосовало за Anschluss («аншлюс») – союз с Германией, а двадцатью годами позже приветствовало захват страны нацистами. Поэтому заявления, сделанные австрийцами по окончании войны, что их страна стала первой жертвой Гитлера, являются абсолютно фальшивыми.
Затем, в октябре, Гитлер решил вторгнуться в Чехословакию. Время было выбрано таким образом, чтобы дать возможность немецким бауэрам собрать урожай, поскольку нацистские министры опасались продовольственного кризиса в стране. Но, к разочарованию Гитлера, Чемберлен и его французский коллега Эдуар Даладье во время переговоров, проходивших в сентябре в Мюнхене, сами предложили ему Судетскую область в надежде сохранить мир. Это лишило Гитлера задуманной им войны, но в конечном итоге позволило завладеть всей Чехословакией без единого выстрела. Чемберлен также совершил фундаментальную ошибку, отказавшись провести консультации со Сталиным.
Это определенным образом повлияло на решение советского диктатора в августе следующего года заключить с нацистской Германией пакт о ненападении. Чемберлен самоуверенно полагал, что только он сможет убедить Гитлера в том, что хорошие взаимоотношения с западными союзниками были бы в его собственных интересах. Эту же ошибку позднее повторил Франклин Делано Рузвельт в отношении Сталина.
Некоторые историки полагают, что если бы Англия и Франция были готовы воевать осенью 1938 г., то события развивались бы совсем иначе. С немецкой точки зрения это было бы вполне вероятно. Но факт остается фактом: ни британский, ни французский народы не были психологически готовы к войне, в основном потому, что были дезинформированы политиками, дипломатами и прессой. Любой, кто пытался предупредить о планах Гитлера – например, Уинстон Черчилль – считался поджигателем войны.
Только в ноябре 1938 г. у всех открылись глаза на подлинную сущность гитлеровского режима. После того как в Париже молодой польский еврей застрелил сотрудника немецкого посольства, нацистские штурмовики устроили погром, вошедший в историю под названием Kristallnacht («Хрустальная ночь»), названный так из-за разбитых в ту ночь витрин еврейских магазинов. По мере того как осенью грозные тучи войны стали сгущаться над Чехословакией, внутри нацистской партии росла «энергетика насилия». Вот она и выплеснулась на улицы Германии.
Штурмовики поджигали синагоги, избивали и убивали евреев, били витрины еврейских магазинов. Даже Геринг был вынужден пожаловаться, что Германии придется тратить теперь валюту на замену витрин по всей стране, так как витринные стекла поставлялись из Бельгии. Многие обыватели были глубоко шокированы происходящим, но нацистская политика изоляции евреев постепенно приучила большинство немцев относиться безразлично к судьбе своих еврейских сограждан. К тому же многие впоследствии поддались искушению легкой наживы от награбленного имущества, экспроприированных квартир и «ариизации» еврейских предприятий. Нацисты были невероятно находчивы в изобретении различных способов втягивания сограждан в свои преступления.
