более 20 тыс. православных храмов — при Хрущеве за несколько лет погромов их осталось всего 7,5 тыс.
Но теневая группировка, действовавшая вокруг Хрущева, давала и новую поросль. Выдвиженцем Куусинена стал Юрий Андропов. Деятель очень сомнительного происхождения (дед — богатый ювелир Флекенштейн), далеко не лучшим образом проявивший себя в комсомольской и партийной организациях Карело-Финской республики. Но при покровительстве Куусинена его перевели в Москву, в аппарат ЦК. Потом он неожиданно перескочил в МИД, резко возвысился до ранга посла в Венгрии (что не могло обойтись без содействия Суслова и Пономарева). Отличился во время венгерского восстания и возглавил 2-й международный отдел ЦК. Сотрудникам он внушал, что надо работать по-новому, осваивать западные методики. А «команду» себе Андропов отбирал из молодых, умеющих нестандартно мыслить, — в нее вошли Бурлацкий, Арбатов, Бовин, Шахназаров, Шишлин, Загладин. Некоторые, как Арбатов, попали к нему от Суслова. Другие, как Бурлацкий, от Куусинена. Андропов внушал им, что они — интеллектуальная элита страны, называл «аристократами духа» [109, с. 46]… Все его «аристократы духа» впоследствии стали творцами перестройки.
В партийных структурах появился и будущий «хромой бес перестройки» Александр Яковлев. Он работал в Ярославском обкоме партии, в 1952 г. его дважды вызывали в Центральную Контрольную комиссию — оправдываться по обвинениям, что он покровительствует «космополитам». Но умер Сталин, и те, кому Яковлев покровительствовал, видимо, отблагодарили. Он перевелся в ЦК, поступил в аспирантуру Академии общественных наук при ЦК. В рамках культурного обмена его послали на стажировку в США в Колумбийский университет. Учебное заведение очень не простое. По своему статусу частное, но в нем действует «Русский институт», неофициальный разведывательный центр. Среди выпускников этого института такие известные русофобы, как Збигнев Бжезинский, Маршалл Шульман, Джек Мэтлок, Мадлен Олбрайт. А кроме того, рядышком с Колумбийским университетом находится единственный в мире масонский храм. Он подразумевается как «временный», до строительства «третьего храма» в Иерусалиме.
Занятия вели видный американский политолог Дэвид Трумэн, Джордж Фрост Кеннан — политический советник нескольких президентов США. А по возвращении Яковлева КГБ получил информацию, что он завербован ЦРУ [71]. Он кое-как сумел оправдаться, будто пошел на контакты с американскими спецслужбами, желая получить доступ к секретным документам. Но после столь весомого обвинения (или хотя бы подозрений) можно ли было оставлять Яковлева в центральных органах партии? Он прекрасно это осознавал, засобирался в родной Ярославль. Но… его вдруг вызвал подручный Суслова — заведующий Отделом агитации и пропаганды ЦК Ильичев. Взял в свой отдел руководить сектором по телевидению и радиовещанию! А при этом Яковлев не оставил и «научное поприще». Начал создавать собственную «команду» из молодых экономистов, социологов. В нее вошли Заславская, Левада, Грушин и др. Так же как «команда» Андропова, они сыграли заметную роль в разрушении СССР. Кстати, и сын расстрелянного руководителя «ленинградской группировки» Кузнецова стал позже ближайшим помощником Яковлева.
А между тем Хрущев своим буйным реформаторством калечил советскую экономику. Он круто погромил деревню, ликвидировав государственные МТС, «укрупняя» колхозы, запретив подсобные хозяйства. Порушил управление, упразднив министерства и заменив совнархозами. Развалил систему образования, соединяя «учебу с производством». Выдвигались лозунги догнать и перегнать Америку, построить коммунизм к 1981 г. Устраивались шумные кампании по освоению целины, «кукурузные лихорадки», мясные и молочные «лихорадки». Но все проекты Хрущева проваливались. Он довел страну до голодных бунтов. Восстание рабочих в Новочеркасске было подавлено, однако волнения охватили и другие города. Никиту Сергеевича ненавидела армия после безобразных сокращений. Своим дерганием, непрерывными ломками существующих порядков он измучил даже партийную номенклатуру.
Но он перестал удовлетворять и закулисные силы, которые изначально помогли ему возвыситься и поддерживали. Дурными амбициями, личными обидами Хрущев спровоцировал Берлинский и Карибский кризисы, поставив мир на грань ядерной катастрофы. Да и народное восстание в СССР было чревато нежелательными последствиями, к власти могли выдвинуться какие-нибудь стихийные патриотические лидеры. Таким образом, в самых различных кругах, и в советском руководстве, и среди транснациональной элиты, напрашивалось однозначное решение — Хрущева надо менять.
Его и сменили. Тихо, спокойно. В рамках советских законов и партийной демократии. Заговор организовали выдвиженцы самого Хрущева — Брежнев, Шелепин, председатель КГБ Семичастный. Но за ними стоял… Суслов. На заседании президиума ЦК 13 октября 1964 г. и на пленуме ЦК 14 октября, принявших решение об отставке Хрущева, председательствовал и задавал тон именно он. В партийной верхушке он оказался самым авторитетным. Только на первое место претендовать не стал, уступил его Брежневу.
Хотя Леонида Ильича считали временной фигурой. В Кремле боролись несколько группировок, к власти рвались «молодые» — Шелепин, Семичастный. А «серым кардиналом» оставался Суслов. Брежнев в первые годы правления не предпринимал никаких важных шагов без согласования с ним. Когда удалось лишить противников главного оружия, КГБ, снять Семичастного, Леонид Ильич еще не обладал достаточной силой, чтобы взять этот орган под собственный контроль, назначил Андропова — ставленника Суслова и Пономарева. Только в 1968 г. Брежнев заявил претензии на роль самостоятельного вождя. Вопреки мнениям самой влиятельной части Политбюро: Суслова, Косыгина, Подгорного, Пономарева — настоял на подавлении первой «бархатной революции», «Пражской весны».
Но… к этому времени Леонида Ильича уже со всех сторон окружали «аристократы духа» Андропова: Бовин, Шишлин, Арбатов, Шахназаров и др. Стали его секретарями, советниками, спичрайтерами, готовили для него документы, писали доклады. А здоровье Брежнева стало быстро ухудшаться. У него начались приступы астении, обнаружилась зависимость от сильнодействующих успокоительных. 4-е медицинское управление, обслуживавшее правительство, подчинялось КГБ. Начальник этого управления академик Чазов был личным другом Андропова. Он писал, что специально для Брежнева в лаборатории КГБ стали изготовлять «пустышки», на вид неотличимые от лекарств, с нейтральным наполнителем. Но — «пустышки» ли? Генсека посадили на успокоительные.
В политике и экономике стали происходить загадочные вещи. Против мирового диктата США взбунтовался де Голль. Отверг доллары, перешел на золотой стандарт. Вышел из военной организации НАТО. Начал сколачивать европейский альянс в противовес США и Англии, обратился к СССР. Западный блок раскалывался! Но против де Голля были организованы выступления студентов. Полиция с ними справилась, однако подключились профсоюзы, начали всеобщую забастовку, и де Голлю пришлось уйти в отставку. Хотя во французских профсоюзах было преобладающим влияние коммунистов, контролируемых из Москвы ведомством Пономарева. Получалось — подыграли Америке?..
А на международной научной конференции по борьбе за мир американский профессор Генри Киссинджер (масон очень высокой степени посвящения, член Бильдербергского клуба, доверенный эмиссар Рокфеллеров) обратился вдруг к андроповскому «аристократу духа», директору Института США и Канады Арбатову. Передал предложение о переговорах по Вьетнаму. Тот исполнил, и завязались контакты с Вашингтоном. В дальнейшем Андропов установил постоянный неофициальный канал связи с Киссинджером через офицера КГБ
