Или другой, ставший уже хрестоматийным, случай:
«Киевский князь Святослав не смог бы добиться таких примечательных успехов в ходе своих походов в Болгарию, Византию, битвах и сражениях с многочисленными своими врагами, не имея налаженной службы по добыванию разведывательной информации. Сохранилось свидетельство о том, что Святослав имел с послом Византии Пагрикием Калоки-ром тайное соглашение о тесной взаимопомощи, причем связь эта была надежно законспирирована.
Ранним утром 18 июня 860 года Константинополь, в ответ на нарушение торговых договоров, неожиданно подвергся яростной атаке русского войска. Выбор времени нападения был очень удачным: город оказался фактически беззащитным, ибо император перед этим увел сорок тысяч своих войск в Малую Азию, а греческий флот ушел к острову Крит на борьбу с пиратами» [16].
Сохранилось упоминание о разведывательной операции, проведенной в 881 году, под руководством «вещего Олега» [17]. В 879 году, как известно, умирает родоначальник варяжской династии Рюрик, Олег, как один из самых приближенных к нему людей, сидит на престоле в Волхове, где правит вместе с совсем еще юным княжичем Игорем.
Натурой Олег, видимо, был воинственной и, с трудом «просидев» на одном месте два года, он по весне, с большим войском, двинулся в сторону Киева.
Взяв с боем Любеч и Смоленск, Олег, воодушевленный легкими победами, стремительно спускается на ладьях вниз по Днепру и бросает якорь как раз напротив Киева.
Дальше предоставим слово специалистам:
«Место ему понравилось. И он решил узнать, кто же их счастливый владелец. На днепровский берег выпрыгнул дружинник — видимо, славянин или варяг. К сожалению, имя первого разведчика осталось неизвестным. Посланец отправился к поселениям и, прикинувшись одиночкой-странником, собрал все нужные его князю данные. А затем отправился назад к князю с донесением.
Княжили там два брата-варяга Аскольд и Дир. Олег приказал большей части своих воинов оставаться на месте, а остальных „потаил“ в ладьях и, притворившись проплывающим мимо торговцем, с небольшой дружиной причалил к берегу. К братьям князьям были посланы новые агенты, объявившие, что они гости, то есть купцы, и идут „в Греки от Олега князя и от Игоря княжича“. Так была осуществлена дезинформация — сегодня один из основных методов работы спецслужб. Обманув Аскольда и Дира, они под каким-то предлогом заманили братьев на причал, и тогда в действие вступила группа захвата. Дружинники, выскочив из ладей, убили правителей. Вот так состоялся первый государственный переворот в Киеве, и главную роль в нем сыграли люди, которых ныне принято называть разведчиками. И именно Олег сегодня считается символическим основателем русской разведки» [18].
Спорно, пожалуй, только одно: вряд ли эти действия Олега можно оценить как государственный переворот. На наш взгляд, здесь классический пример стремительной боевой операции, чей успех был обеспечен прекрасной работой разведки. А государственный переворот — все же несколько иное, он, по крайней мере, подразумевает задействование внутренней оппозиции. Олег и его дружина скорее рассчитывали сами на себя, чем на каких-то мифических внутренних врагов киевских князей-правителей.
Важно в этой истории и то, что разведка осуществлялось под конкретное «предприятие», а не велась заранее.
И вновь обратимся к известным всем фактам:
На смену вещему Олегу пришел князь Игорь, чуть позже бразды правления перехватила его жена княгиня Ольга: «Сразу после гибели в Деревской земле князя Игоря, когда она сумела заманить убийц своего мужа, коими считала всю древлянскую знать, на свою территорию, «арестовать» и вынести им смертный приговор. Согласно Никоновской летописи, древляне сами полезли в ловушку, потому что, расправившись с жадным Игорем Рюриковичем, они не придумали ничего лучшего, как послать к новоиспеченной вдове делегацию с предложением выйти замуж за «хорошего» князя. Так вот, Ольга сама спровоцировала древлян на столь неосторожный демарш. С помощью верных людей она распустила слухи, что была бы не прочь заново выйти замуж. Прибывших сватов, дабы оказать им «великие» почести, прямо в ладье, на которой они прибыли, понесли на теремной двор, где ничего не подозревавших древлян вместе с ладьей бросили в вырытую заранее яму и заживо похоронили. Но операция на этом не закончилась. После этой расправы правительница Киева поставила на границе с Деревской землей посты, чтобы к древлянам никто не мог проникнуть и рассказать об истинном положении вещей. А сама отправила к ним надежных людей с ответным посольством. Так в действие вступили новые подразделения «службы безопасности». Прибывшие попросили отправить в Киев в качестве сватов еще более сановитых вельмож, иначе горожане не отпустят любимую княгиню. Древляне клюнули и послали в Киев своих лучших людей. Когда гости прибыли, им предложили сначала помыться в баньке, заперли в ней и сожгли» [19].
Классический образец контрразведывательной операции, сопряженной, правда, с огромным количеством жертв. Но война есть война, здесь ничего не попишешь.
Эти два случая, пожалуй, самые яркие из истории разведки и контрразведки Киевской Руси. Они примечательны еще и тем, что главными лицами здесь выступают князья, княгини, то есть высшие лица государства, а не специальные люди, поставленные решать специальные, щекотливые задачи. (Удивительно, но княгиня Ольга — первый в истории пример, когда женщина, по сути дела, руководила спецслужбами.) Конечно, эти два случая неразрывно связаны не столько с государственной деятельностью, сколько с решением конкретного вопроса в разрезе боевых действий [20].
Контрразведывательные операции продолжались и при преемниках Игоря и Ольги. И в первую очередь, как ни странно, они были направлены против изменников в собственной среде. Как указывают историки, первого предателя в российской истории звали — как нельзя подходяще — «Блуд». «В 980 году воевода Блуд предал своего господина, князя Ярополка Святославича, вероломно заманив его в ловушку, где тот и принял мучительную смерть [21]. С тех пор через многие события нашего прошлого красной нитью проходит тема противостояния верности и предательства» [22]. Под «изменой» первоначально понимали «нарушение присяги на верность, данной господину (вассалом — сюзерену), или клятвы, скреплявшей политические договоры». Образцы классической присяги языческого времени сохранились в договоре Руси с Византией 944 года, согласно которому клятвопреступники «не имут помощи от бога, ни от Перуна, да не ущитятся щиты своими, и да посечени будут мечи своими и от стрел, и от иного оружья своего, и да будут раби в сии век и в будущий» (ст. 1); «Аще ли же кто… преступить се, еже есть писано на харатье сей, и будет достоин своим оружием умрети, и да будет клят от бога и от Перуна, яко преступи свою клятву» (ст. 16) [23]. Согласно мнению исследователя Н.П. Павлова-Сильванского, «изменником считался только тот вассал, который оставлял своего сеньора, не заявив ему открыто о своем отречении от договора, о своем отказе… Вольность вассала, как и дружинника, состояла именно в этом праве открыто взять назад свою клятву верности». А. Филюшкин дополняет: «Право отъезда гарантировало личные права представителей феодалитета, но подрывало политические силы княжеств и земель. Не было никаких гарантий, что в самый ответственный момент бояре и служилые люди не покинут своего господина и на совершенно законных основаниях не присоединятся к его врагам» [24].
