- Когда еще раз попадем сюда, Берци? Неизвестно... Может быть, уже и никогда. Сложен путь в космос!.. Через твой иллюминатор сейчас все очень хорошо видно, так что, Берци, гляди, пока есть свободная минутка, на нашу планету...
Начинается один из самых ответственных участков космического полета участок спуска и возвращения на Землю. Это, на мой взгляд, и один из самых эмоционально насыщенных участков.
На этом этапе нашему кораблю предстоит потерять огромную кинетическую и потенциальную энергию, приобретенную им при выводе на орбиту, тормозясь с помощью атмосферы. Чтобы приблизиться к ней, кораблю надо сообщить импульс на торможение строго определенной величины- около 120-140 метров в секунду. Иначе спуск с высоты орбитального полета порядка 350 километров происходил бы "сам собой" месяцами. Перед плотными слоями атмосферы спускаемый аппарат с экипажем отделяется от бытового и приборно-агрегатного отсеков, те сгорают в воздушной мантии Земли.
Скорость аппарата уже ниже космической. Теперь он неудержимо устремляется к поверхности планеты,- разумеется, не круто вниз, а по пологой баллистической траектории. До места посадки тысячи километров, и большую часть этого пути аппарат проходит словно бескрылый самолет, использующий для полета аэродинамические силы. И если в плотные слои атмосферы он входит со скоростью примерно 7600 метров в секунду, то в конце процесса торможения, до ввода парашюта, она падает до 200-250 метров в секунду. Потеря скорости изрядная, но для мягкой посадки недостаточная. Чтобы приземлиться со скоростью 3-4 метра в секунду, над спускаемым аппаратом раскрывается парашютный купол, а непосредственно перед Землей срабатывают двигатели мягкой посадки.
На высоте около 11 километров, где по команде барометрического прибора вводится в действие парашютная система, на белый свет появляются сначала вытяжные парашюты. Их задача извлечь из контейнера тормозной парашют площадью всего 14 квадратных метров. Размеры его таковы, что он еще может выдержать воздушный напор и затормозить аппарат до скорости, приемлемой для ввода основного парашюта.
При скорости около 90 метров в секунду из контейнера извлекается основной парашют площадью тысячу квадратных метров. Но ему несдобровать при этой скорости, если купол наполнится сразу. Сначала парашют появляется в зарифованном состоянии, и только через 4 секунды, когда скорость падает до 35 метров в секунду, формируется полноценный купол.
В результате тормозной и основной парашюты снижают скорость аппарата до 6 метров в секунду, не подвергая космонавтов чрезмерным перегрузкам.
Есть в системе и запасной парашют. Случись так, что на заданной высоте не отделилась крышка контейнера основного парашюта, автоматика отстрелит крышу контейнера для запасного купола.
У самой земли вступают двигатели мягкой посадки. Но даже если они не сработают, скорость приземления не превысит 6 метров в секунду при самых неблагоприятных нисходящих потоках. Удар, конечно, был бы достаточно жестким, но ведь мы сидим в ложементах, а под ними установлены амортизаторы. Ложементы точно, без малейшего зазора огибают наши фигуры.
Нажимаем кнопки выдачи команд, загорается транспарант: "Гироскопы разарретированы". Корабль закачался: сейчас он уже выдерживает направление, которое ему задают в абсолютном пространстве гироскопы.
- Так, Берци, внимание! Скоро запуск двигателя, надо приготовиться. Спуск - это, считай, самый волнующий участок; скоро сам убедишься!
Кладу палец на кнопку запуска двигателя; если он не включится от автоматической программы, надо не позднее чем через пять секунд выдать команду на его включение с помощью вот этой красной клавиши у нас на пульте. Осталось пять секунд, четыре... три... две... одна... Есть! Слышу хлопок, есть толчок! Двигатель запустился... Одновременно пускаю секундомер бортовых часов: так, для контроля. Передаю на Землю и записываю на магнитофон:
- Двигатель работает тридцать секунд. Работа двигателя устойчивая, включение двигателя - в заданное время от программы. Двигатель работает шестьдесят секунд, работа двигателя устойчивая...
И так до 179-й секунды. Вот 177 секунд, 178, 179,5 секунды - выключение двигателя от интегратора. Это очень важно, чтобы именно автомат-интегратор вырубил наш маршевый двигатель: так надо для правильной работы всех систем на участке возвращения на Землю, для управляемого спуска. Поэтому за прохождением этой команды мы внимательно следим.
Несколько раз по всем каналам докладываем о работе двигателя, о его включении и продолжительности работы, о выключении... Но нас никто не слышит, вернее, нам никто не отвечает. На Земле хотят знать, что у нас происходит. И несмотря на то что мы далеко от территории нашей страны, специально находящийся в океане плавучий измерительный пункт (морской корабль) должен обеспечить связь Центра управления с нами в этот ответственный момент. Вот сейчас какой-то голос с этого судна сообщает, что наш доклад принят.
Ждем теперь момента разделения. Должно пройти более 10 минут, прежде чем корабль разделится на отсеки. Это время у экипажа ничем не занято: мы просто находимся в креслах, закрепленные привязной системой, посматриваем за приборами...
Вдруг "ба-бах!". Со всех сторон как будто застреляли пушки - это сработала пиротехника: произошло отделение спускаемого аппарата от других отсеков корабля. Спускаемый аппарат медленно покачнулся, и прямо перед нами появилась огромнейшая амбразура. Отстрелялся визир космонавта, и на месте прибора осталось лишь чистое стекло, там, где наши ноги, теперь появился дополнительный иллюминатор.
- Вот сейчас, Берци, контролируй, как пойдут развороты по крену, по тангажу...
Входим в атмосферу.
- Разделение произошло по программе,- докладываю на Землю.
Корабль чуть-чуть задрожал. Теперь начнут постепенно расти перегрузки. Всего этот участок длится около 9 минут. Вижу через правый иллюминатор пока еще не закоптел - под нами Африка.
- Вот, Берци, сейчас смотри, появится пламя!
Сначала маленькие стремительные искры, потом короткие, а затем длинные языки пламени лижут весь иллюминатор.
- Командир,- говорит Берци,- мы сейчас с тобой в аду!
- В каком еще аду? А, ну конечно, это же раньше говорили, что только в аду возможен такой огонь. А мы с тобой в этой вот скорлупе летим сквозь него. Температура снаружи около двух тысяч градусов. А внутри отсека, смотри: какая была температура, такая и осталась. Потом поднимется все-таки немножко - на несколько градусов. А перегрузки растут! Действительно, правильно ты, Берци, заметил, мы с тобой как бы в аду. Только нас в этой "сковородке" от огромнейшей температуры защищает специальный теплоизолирующий слой...
Все сильнее прижимает к креслам. Продолжаем вести репортаж,- но нас сейчас не слышат: мы проходим ионизированный слой. Вокруг корабля плазма она экранирует сигналы наших передатчиков. Скоро вновь восстановится связь.
Сильнее и сильнее нас вжимает в кресла. Руки лучше сейчас не поднимать, пусть бортовой журнал полежит между коленями. Вот как будто становится легче дышать. Наверное, прошли максимум перегрузки, начинается спад. Докладываю на Землю:
- Перегрузки уменьшаются. Максимум позади!
Сейчас нас должны уже слышать. Да, в самом деле отвечают:
- Принимаем вас.
- Самочувствие хорошее,- докладывает Берталан,- перегрузка падает!
- Перегрузка около двух единиц, возможно, около двух с половиной,сообщаю я на Землю.
- Посмотри-ка в иллюминатор,- показывает Берталан.
- Совсем черный! Начинается шум, тряска.
- Берци, мы сейчас будто катимся с тобой по булыжной мостовой!
- Усиливается тряска,- говорит Берци,- перегрузка небольшая.
Такая тряска бывает всегда перед вводом основного парашюта. Длится она около минуты.
- Вот сейчас внимание, Берци! Будет хлопок, отстрел парашютного люка, а после этого - ввод парашюта.
Есть! Сильный хлопок, почти одновременно рывок. Наш корабль на чем-то повисает боком, его раскачивает из стороны в сторону.
- Так и должно быть, Берци. Это мы с тобой висим на парашюте. Потом еще перецепка будет: перейдем на симметричную подвеску. Все нормально. Самое главное, что парашют введен!
- Высота - пять с половиной километров,- сообщает радостно Берталан,давление в кабине - пятьсот пятьдесят миллиметров ртутного столба, температура - двадцать четыре градуса.
Да, давление у нас тут, внутри, уменьшилось, потому что вскрылись дыхательные отверстия: кабина сообщается с наружной атмосферой, давление в ней чуть-чуть упало.
- "Орион"! Я - вертолет! Вижу вас, высота три тысячи метров. Иду за вами, затянитесь привязными ремнями.
- Берталан, подтяни ремни! Прими необходимую позу,- напоминаю я.
Ждем несколько секунд. Берталан все еще крутит головой, старается заглянуть в иллюминатор, который образовался на месте визира космонавта перед входом корабля в атмосферу.
