Общепринятый в отечественной историографии взгляд о последствиях сталинских репрессий в РККА состоит также в том, что в войска пришли малоподготовленные «выдвиженцы», которые должны были осваивать все с нуля. Однако профессиональное превосходство репрессированных по отношению к новой, сменившей их плеяде представителей высшего командного состава ставится рядом исследователей под сомнение. По мнению историка А. Филиппова, ни участие в Гражданской войне, ни служба в региональных подразделениях Красной армии в 1920–1930-е гг. не давали опыта, который был необходим для вооруженных сил современного типа. Напротив, прошедшие обучение в стенах Академии Генштаба командиры новой волны гораздо в большой степени, чем репрессированные, соответствовали требованиям грядущей войны[169]. Другой военный исследователь, Г. Герасимов, утверждает, что численность представителей комсостава, имеющих высшее военное образование после осуществления связанной с репрессиями кадровой ротации, возросла на 45 %[170]. Распространенное представление, что советской армией в начале войны руководили преимущественно зеленые лейтенанты, статистическими данными не подтверждается. Место репрессированных заняли командиры примерно той же возрастной группы.
Голословным в свете статистики выглядит распространенное утверждение об упадке в связи с репрессиями военной науки и прежде всего об отказе от теории «глубокой наступательной операции». Никакого подтверждения (за исключением фактов изъятия из библиотек трудов «врагов народа») эта версия не имеет. Новых уставов и наставлений, которые свидетельствовали бы о пересмотре военной доктрины, в 1937–1940 гг. армия не получала[171].
С точки зрения ряда современных авторов, сталинские репрессии в РККА были предопределены необходимостью замены в ней поколения Гражданской войны новыми профессиональными кадрами. Сформировавшийся в специфических условиях Гражданской войны комсостав не отличался особой приверженностью дисциплине[172]. Кроме того, опыт войны в Испании продемонстрировал бесперспективность использования в вооруженных силах прежнего идеологического багажа с идеей мировой революции.
Имеющая наибольшее хождение в исторической литературе условная цифра в 40 тыс. репрессированных в армии была заимствована историками из выступления К. Е. Ворошилова 29 ноября 1938 г., заявившего о чистке «более четырех десятков тысяч человек». Но для получения достоверной статистики необходимо дифференцировать категории «уволенных» и «репрессированных». Ведь причиной увольнений был не только арест. Кроме того, наряду с увольнениями в РККА происходил и обратный процесс – восстановление несправедливо уволенных военнослужащих. Согласно имеющимся данным, из общего числа 36 898 уволенных из армии командиров и политработников был восстановлен 12 461 человек[173]. Если не считать жертвами репрессий представителей офицерского корпуса, осужденных за уголовные и морально-бытовые преступления, то число репрессированных, по разным оценкам, колеблется от 5316 до 8624 человек[174]. Потери такого масштаба не могут рассматриваться в качестве определяющего фактора неудач в боевых действиях в 1941 г.
Первая волна широкого информационного распространения мифа о голоде на Украине 1932–1933 гг. как преднамеренного голодомора украинцев была инициирована еще в начале 1980-х гг. в США и Канаде. Американский президент Рональд Рейган даже подписал в 1984 г. специальный закон о создании Комиссии по расследованию причин голода среди украинского населения и причастности к нему советской власти. Результатом работы комиссии стало обвинение сталинского режима в геноциде украинцев.
В 2000-х гг. миф о голодоморе как геноциде украинцев получил второе рождение. Активную пропагандистскую кампанию по его признанию развернул в бытность своего президентства на Украине В. В. Ющенко. При этом в ход зачастую шли подложные фотографии и документы. Так, к примеру, в качестве доказательства приводились фотоматериалы по голоду в Поволжье в 1921–1922 гг. Подразумевалось, что один народ целенаправленно уничтожал другой: русские – украинцев.
Однако нет веских оснований утверждать, что голод был организован искусственно или был направлен против украинского населения. Причиной голода стала сильная засуха, а вовсе не политические мероприятия. Периодически такие голодные годы происходили в России и прежде, охватывая в том числе и украинские регионы. Можно было обвинять власти в том, что они оперативно не предотвратили голод, а вовсе не в том, что они его организовали. Голодала в 1932–1933 гг. не только Украина. Голодали другие регионы – Казахстан, Северный Кавказ, Западная Сибирь, Урал, Средняя и Нижняя Волга, Центральный Черноземный округ. Перебои с продовольствием были даже в Москве, Ленинграде и в частях РККА. Преподносить в качестве жертв общегосударственной трагедии исключительно одних украинцев кощунственно по отношению к другим народам Советского Союза. Так, в Казахстане удельный вес жертв голода был выше, чем на Украине. В Украинской ССР к тому же проживало наряду с украинцами значительное число русских. Не имеется ни одного свидетельства о действовавших в отношении них во время голода каких-либо преференциях.
Нельзя сказать, что государство со Сталиным во главе не делало ничего для организации борьбы с голодом. СССР минимизировал экспорт зерна, нарушая взятые на себя ранее торговые обязательства. В 1933 г. постановлением Политбюро ЦК ВКП (б) продажа зерна за границу и вовсе была прекращена, СССР стал закупать зерновые за границей. Неоднократно снижались заготовительные нормы для украинского крестьянства. Была организована специальная продовольственная, семенная и фуражная помощь. Осуществлялась переброска хлеба из других регионов страны. Жесткие меры принимались для борьбы со спекулянтами и расхитителями продовольствия.
Валовой сбор зерна на Украине в рассматриваемый период действительно сократился, это указывает на то, что причина продовольственного кризиса состояла именно в сельскохозяйственном сбое, а не в практике реквизиций: 1930 г. – 1431,3 млн пудов, 1931 г. – 1100 млн пудов, 1932 г. – 918,8 млн пудов, 1933 г. – 1412,5 млн пудов. Соответственно, снизились и объемы зерна, сданного государству: 1930 г. – 487,5 млн пудов, 1931 г. – 431,3 млн пудов, 1932 г. – 255 млн пудов, 1933 г. – 317 млн пудов. Процент сдачи государству уменьшился, таким образом, с 39,2 % в 1931 г. до 22,4 % в 1933 г. Никакого провоцирования властями голода из этих цифр не следует. Учитывая, что на Украине в этот период проживало менее 30 млн человек, на душу населения из оставшегося в хозяйствах зерна приходилось в 1932 г. – 21,1 пуда, а в 1933 г. – 36,5 пуда. Научно же обоснованная норма потребления на человека составляет 20–25 пудов (или 320–400 кг). Следовательно, власти тут ни при чем.
Причина заключалась в другом – в значительных социальных диспропорциях среди украинского крестьянства. Продукция аграрного сектора оказалась сосредоточена в руках относительно узкой группы кулачества, пытавшегося из-за возникших для него угроз в связи с коллективизацией парализовать деятельность советских органов власти. Кулацкие диверсии и саботаж не были, как это часто преподносится, исключительно выдумкой большевистской пропаганды, а представляли реальный вызов утверждавшейся модели государственности.
49. Миф о подготовке удара СССР по Германии
Миф заключается в утверждении подготовки советским политическим и военным руководством удара по гитлеровской Германии. Соответственно, Гитлер просто упреждал Сталина в осуществлении военных планов либо даже был вынужден напасть на СССР. Наиболее яркое и популярное выражение этот миф получил в работах В. Суворова (Резуна) «Ледокол» и И. Бунича «Операция „Гроза“: ошибка в третьем знаке». Коммунистическая и нацистская идеологии уравниваются, а война во многом предстает столкновением двух диктаторов за господство над Европой и миром.
Даже если допустить, что были уничтожены документы, касающиеся подготовки СССР к превентивному удару, представить себе, что огромные массы войск и техники могли передислоцироваться с места на место на основании одних только устных распоряжений ограниченного круга лиц, невозможно. Многие исследователи отмечают ряд серьезных фактических несоответствий и прямых искажений в подобных фальсификациях. Вот лишь один пример: В. Резун в качестве доказательства подготовки СССР к агрессивной войне в Европе указывает на создание легкого колесно-гусеничного танка А-20, наименование которого он расшифровывает как «автострадный». В действительности литера А являлась обозначением принадлежности изделия к определенному заводу-изготовителю, в данном случае – Харьковскому тракторному. Точно так же обозначалась и гражданская продукция, выпускавшаяся на этом комбинате. Не говоря уж о том, что было выпущено всего 2 (!) опытных экземпляра этого танка, который стал прообразом Т-34.
