4
ВОЗМОЖНЫЕ РОДИТЕЛИ АКУНДИНОВА
По многим письмам и высказываниям самозванца чувствуется, что он и сам не был до конца осведомлен о своих родителях. Иногда он называет себя сыном царя Василия Шуйского, иногда внуком и даже сыном дочери Шуйского. Но царь Василий не оставил после себя детей. Может быть, его отец или мать были внебрачные дети царя?
Царь Борис Годунов запретил жениться Василию Шуйскому и его братьям, опасаясь их как возможных претендентов на престол и желая таким способом пресечь ненавистный ему род. Женился Василий Иванович уже после того, как был избран царем, в 1608 году. Было ему уже под шестьдесят лет, и от этого позднего брака он имел двух дочерей, судьба которых неизвестна. Но значит ли это, что до своей женитьбы он жил в монашеском воздержании? Видимо, нет. Можно предположить, что его внебрачная дочь и была матерью Акундинова.
Сам Тимошка обходит этот вопрос молчанием в силу нескольких причин. Незаконнорожденные дети на Руси никогда не признавались родителями и не могли претендовать на родство с ними. Не могли они претендовать и на фамилию и сословное положение. Поэтому, признай Тимошка незаконное происхождение своей матери или отца, он потерял бы и саму возможность серьезно заявлять о себе как о князе Шуйском. Поэтому он всячески уклонялся от конкретного ответа на этот вопрос.
Умному и сообразительному Тимошке не составляло особого труда сочинить и твердо отстаивать одну определенную версию своего происхождения. И то, что он эту версию не сочинил, а высказывался несколько противоречиво, свидетельствует не столько о самозванстве, но и некоторой внутренней неуверенности. Возможно, что Тимошка и сам не знал всю правду о своих родителях. Родился он в годы смуты, когда в стране свирепствовали поляки, казаки, многочисленные самозванцы, уничтожавшие своих врагов и конкурентов. Поэтому дети Василия Ивановича Шуйского, ради сохранения своей жизни, должны были хранить строжайшее молчание. Опасно было открывать им свое имя и после воцарения царя Михаила — их сочли бы новыми соискателями престола и немедленно казнили бы. Мать Тимошки, по его словам, умерла рано, возможно, так и не открыв ему тайну своего происхождения, и он впоследствии сам искал следы своего родства с Василием Ивановичем Шуйским.
Относительно сословного происхождения Акундинова можно высказать следующее соображение. В декабре 1640 года последовал царский указ о порядке приема в приказные служащие:
«Лета 7149 декабря в 7 день, по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича указу память дьяком Ивану Гавреневу да Григорью Ларионову. Государь царь и великий князь Михайло Федорович всея Русии указал во все приказы послать памяти, чтобы поповых и дьяконовых детей и гостиныя и суконныя сотни торговых и черных посадских всяких и пашенных людей и их детей в подьячие не принимали»[30].
После этого указа началось отчисление разночинцев из государственных учреждений и замена их исключительно дворянами. Следовательно, если бы Акун-динов был из семьи мелких торговцев, как это значилось в официальных грамотах о нем, то он неминуемо должен был уйти со службы. Но, поскольку он остался в подьячих, это значит, что он подтвердил свое если и не аристократическое, то, по крайней мере, дворянское звание.
Находившийся в середине XVII века в Москве Иоганн де Родес, сын выходца из Брабанта, поверенный по торговым делам при шведском посольстве, пристально следил за политическими событиями в России. Проявил он интерес и к деятельности и похождениям Акундинова. В одном из своих донесений королеве Христине (от 11 декабря 1651 г.) он приводит слухи, которые ходили в Москве относительно происхождения самозванца:
«…о роде Шуйских я осведомился в очень достаточной степени, но, сколько ни трудился, — не мог открыть, чтобы из этого рода кто-либо еще остался, а менее всего — чтобы кто-нибудь из них проживал в чужих краях. Я, напротив, узнал, что он (Тимошка) незаконный сын одного дьяка по имени Ивана Исааковича Патрикеева и одной простой женщины, и что он, несомненно, 8 лет тому назад был писцом в Новой Четверти, с каковой должности он должен был бежать из-за воровства и других мошенничеств…»[31]
Обратим внимание и на то, что Акундинов называл себя сыном наместника Великопермского. Действительно, в то время такое наместничество существовало и наместниками некоторое время назначались князья Великопермские.
Относительно этой княжеской фамилии сведений сохранилось мало. Одно время считалось, что эти князья происходили из аристократической верхушки («князьков», «сотников») местного населения, коми-пермяков. После присоединения Перми Великой к Московскому княжеству местные племенные вожди крестились и впоследствии ставились наместниками этих территорий.
В 1927 году писатель и краевед П. Г. Доронин обнаружил в Усть-Выми рукописную книгу, которая содержала небольшую, но весьма ценную провинциальную летопись, созданную на рубеже XVI–XVII веков. Она получила название Вычегодско-Вымской и была опубликована в 1958 году. В этой летописи содержалась следующая запись за 1451 год:
«Лета 6959 прислал князь великий Василий Васильевич на Пермскую землю наместника от роду вереиских князей Ермолая да за ним Ермолаем да за сыном ево Василием правити Пермской землей Вычегоцкою. А старшего сына тово Ермолая, Михаила Ермолича, отпустил на Великая Пермь на Чердыню. А ведати им волости вычегоцкие по грамоте наказной по уставной».
Эта запись дала повод отнести князей Великопермских к русским князьям, ведущим свое происхождение от Рюрика.
Но, в любом случае, пребывание князей Великопермских в звании наместников было относительно недолгим. Ермолай с Василием, получив назначение в отдаленный край, стали именоваться князьями Вымскими, а Михаил — князем Великопермским. Василий погиб в 1480 году, а его брат, князь Михаил, — в 1481-м при нападении вогулов на Пермь Великую.
Следующим правителем Прикамья стал Матвей Михайлович Великопермский. Во время его правления пермские ратники участвовали в походе московских полков на Пелым и Югру (1483), на Вятку (1489), на Печору (1499) и вновь на Пелым (1500).
Весной 1505 князь Матвей попал в немилость, и Иван III «свел с Великие Перми вотчича своево князя Матфея и родню и братию ево». Причина опалы не известна. Вместо Матвея в Пермь Великую был прислан наместник князь В. А. Ковров, «первый от русских князей».
Сведенный князь Матвей и его родичи были поселены в центральных уездах Московского княжества. На этом связь князей Великопермских с Пермской землей прерывается, и впоследствии они никогда не назначались наместниками в эти края. В дальнейшем представители этого рода превратились в мелких помещиков, особыми способностями не блистали и весьма редко упоминались в исторических документах.
После 1505 года наместники Перми Великой назначались из Москвы и проживали в главном городе края, Чердыни. Менялись они довольно часто — через год или два, но имена их большей частью не сохранились. В документах упоминаются лишь некоторые из них. Так, например, за период с 1600 по 1630 год наместниками были: Григорий Иевлев, Андрей Васильевич Безобразов, князь Семен Юрьевич Вяземский, Федор Петрович Акинфов, Иван Иванович Чемоданов, Гаврила Васильевич Лодыгин, Василий Бутурлин, князь Петр Клубков-Мосальский.
Трудно сказать, на родство с которыми из этих людей намекал Акундинов. Поэтому вряд ли бы их стоило вспоминать, если бы не одна любопытная деталь. В первых грамотах, которые царь Михаил Федорович посылал в Польшу с просьбой о выдаче беглого подьячего, тот был назван Тимошкой Окишевым. Вот на эту фамилию — скорее родовое прозвище — и стоит обратить внимание. В коми-пермяцком языке есть синоним русскому слову «князь» — «оке». В русской ономастике известна фамилия, которая является производной от слова «оке» — Оксенов, или Аксенов, т. е. Князев. Как кажется, и в фамилии Окишев присутствует тот же корень «оке», несколько искаженный в силу особенностей местного пермского произношения. В дальнейшем фамилия Окишев очень быстро исчезает из царских грамот, и Тимошку начинают величать только Акундиновым.
Но если Тимошка носил родовое прозвище Окишев, не значит ли это, что он и в самом деле принадлежал к потомкам князей Великопермских? Пусть эти князья и утратили свое было значение и обеднели, но их потомки могли с определенной гордостью указывать на свое знатное происхождение. Именно это и делал Тимошка. Возможно, чтобы не подчеркивать лишний раз его княжеское происхождение, московское правительство приняло решение именовать его не Окишевым, а по имени приемного отца — Акундиновым.
В том же году, когда архиепископ Варлаам подвергся опале, следует еще одно царское распоряжении. 21 декабря 1645 года воевода Верхотурья М. Ф. Стрешнев получил из Москвы грамоту, в которой указывалось ему отпустить в столицу проживавшего в городе опального князя Матвея Великопермского. Получив одну «подводку», князь Матвей незамедлительно двинулся в путь, а 18 февраля 1646 года уже явился в Сибирский приказ.
