В обоих случаях евионитство проявлялось в большей степени, чем апостольское учение, по которому было найдено согласие раньше, и результат поэтому был соответственным.
Четыре пункта евионитства
Четыре пункта в позиции евионитство раскрывают природу этой ереси. Они также являются предупреждением против современного евионитства — ереси, которая представляет Христа как еврея, а Его учение как возникшее из иудаизма. Эти пункты таковы[78].
1. Навязывание закона Моисея.
2. Подтверждение Человеческого Рождения Христа.
3. Предание Павла анафеме как еретика.
4. Ожидание Второго Пришествия Христа для основания земного царства.
Рассматривая эти четыре вопроса по отдельности или в целом, можно ли сомневаться в том, что они в большей степени еврейские, чем христианские? Неудивительно, что писавшие Талмуд, если прав Грец, были в полном согласии с этими иудео-христианами в отношении их общего стремления принизить Христа до своего уровня. Зная об этой программе, легко понять цель тех двух родословных у Матфея и Луки, бездарно задуманных и неуклюже составленных, в попытке доказать, что Христос был не кем другим, как представителем еврейской расы, и что «спасение придет от иудеев» (Ин. 4: 22). Читатель ознакомится и с другими абзацами на эту тему. Мы уже видели, как Христос отверг эти ложные предположения. Петр и Павел, будь они живы, когда писались Евангелия, никогда не одобрили бы программу евионитов, как она изложена выше, так как их противоположная позиция на этот счет была увековечена на том важнейшем совещании апостолов в Иерусалиме. Если требуются другие свидетельства по этому вопросу, имеется Послание Павла к Галатам (2: 12), неевреям, где он говорит им, что раз они последовали за прозелитами иудаизма обратно в иудаизм — «Если благочестие приходит с законом, значит, Христос умер напрасно». Почти все это Послание — ответ Павла на евионитскую ересь.
Напротив, кто бы ни писал «Послание к Евреям», оно все пронизано евионитской ересью. То же учение изложено в Книге Откровения, проанализированной таким образом[79].
«Кроме того, оно (Откровение) является ярким отражением еврейской гордыни. По мнению его автора, различия между евреем и неевреем проявятся и в Царстве Божием. В то время как двенадцать племен поедают плоды древа жизни, неевреи вынуждены довольствоваться лечебным отваром из его листьев. Автор рассматривает неевреев — даже верующих в Иисуса, даже мучеников во Имя Иисуса, как приемных детей, как посторонних, включенных в семью Израиля, как плебеев, которым разрешено в качестве одолжения претендовать на место возле знати. Иисус же, в качестве наивысшего знака отличия, именуется Сыном Давида, Продуктом Израильской Церкви, членом Святого Семейства, избранного Богом. Израильская церковь действительно привела в действие механизм спасения с помощью Одного избранного из числа своих детей. Ученики Павла — это ученики Валаама и Иезавели. Сам Павел не имеет права занимать место среди двенадцати апостолов Агнца».
Нельзя сомневаться в искренности тех, кто придерживался евионитского учения, а также в их верности фактам в других отношениях. Но настоящая правда в том, что они вышли за пределы фактов, и в том, что они отреклись от ранних апостолов в своей попытке примирить извечность Нового Завета со своей концепцией Ветхого Завета, и в их ложном понимании важности Ветхого Завета для христианства. Они допустили грубейшую ошибку, воспринимая Христа как еврея, а Его благовествование как продолжение примитивного культа иудаизма. Они не способны были воспринять Его отдельно от Его еврейского окружения.
Греческая же духовность не согласовывалась с ними, замкнутыми и недоступными для влияния западного мира и находящимися в открытой вражде с Римом. Их религия отражала суровость пустыни и узость мышления своих еврейских единоверцев.
Следующие отрывки со страниц трех выдающихся историков сходятся в своих выводах о том, что евреи, очевидно, виновны в преследованиях христиан Нероном. Это подтверждается такими известными историками, как Тацит, Плиний Младший и Светоний, а также святыми отцами Церкви.
ЛАНЧИАНИ, «Языческий и христианский Рим», с. 311 и далее: «Язычники не любили ни тех, ни других, т. е. ни евреев, ни христиан и поэтому общались с ними только в делах, касающихся налоговых вопросов, так как евреи подвергались налогообложению в две драхмы с человека, и казначейство обязано было знать колониальную статистику».
«Такое положение сохранялось не очень долго. Для евреев было главным отделить свои цели от целей пришельцев (христиан). Ответственность за преследования, происходившие в первом столетии, должна быть возложена на них, а не на римлян, чья терпимость в религиозных вопросах стала почти правилом на государственном уровне. Первая попытка, предпринятая при Клавдии, не имела успеха: фактически она закончилась запретом пребывания евреев в столице, независимо от того, исповедовали они Ветхий или Новый Завет[80]. Однако это было проходящей тучей. Как только им позволили вернуться, евреи принялись за дело снова, возбуждая чувства масс и клевеща на христиан как на заговорщиков против государства и богов. Это происходило под защитой законов, гарантировавших евреям право исполнять их религиозные обряды. Массы населения, находясь под впечатлением успехов нового учения, завоевывающего все более широкие слои, были готовы поверить этим обвинениям. Что касается государства, то оно оказалось перед необходимостью или признать христианство как религию, или же объявить его вину перед законом и вынести приговор. Большой пожар, уничтоживший половину Рима при Нероне, в котором виновными преднамеренно объявили христиан, привел ситуацию к кризису. Начались первые преследования. Если бы магистрат, проводивший расследование по обвинению христиан в поджоге, был в состоянии доказать их виновность, буря, возможно, была бы короткой и ограничилась бы Римом. Но так как христиане могли легко себя оправдать, суд был заменен политико-религиозной расправой. Христиан обвиняли не столько в поджоге, сколько в ненависти к человечеству; эта формулировка включает в себя атеизм, анархизм и высшую степень предательства. Это чудовищное обвинение, однажды выдвинутое, уже не могло быть ограничено одним лишь Римом, и преследования с необходимостью принимали общий и все более жестокий характер в соответствии с импульсом, посланным магистратом, который расследовал это абсолютно беспрецедентное дело».
ЭДВАРД ГИББОН, «Decline and Fall of the Roman Empire», Vol. II. p. 21 и далее:
«Гиббон впервые дал описание пожара, которое было записано Тацитом, и ужасающих преследований христиан, которых ложно обвиняли в этом. Он продолжает: «Поэтому мы можем предположить некоторую возможную причину, которая могла направить жестокость Нерона против христиан Рима, чьи непонятность и невиновность должны были защитить их от его негодования или даже от его внимания. Евреи, которые были многочисленны в столице и угнетаемы в собственной стране, были более подходящим объектом для подозрений императора и народа; не представляется невероятным и то, что покоренный народ, который уже испытал на себе ненавистный гнет Рима, мог обратиться к самому зверскому средству, ублажающему их непримиримую жажду реванша. Но у евреев были очень могущественные защитники во дворце и даже в сердце самого тирана: его жена и любовница, красавица Поппея, и любимый актер из племени Авраамова, который уже ранее ходатайствовал за этот оказавшийся в опасном положении народ. Однако необходимо было предложить какую-то другую жертву, и можно легко предположить, что, хотя настоящие последователи Моисея не были виновны в римском пожаре, среди них могла возникнуть новая и пагубная секта галилеян, которая была способна на самые ужасные преступления».
ЭРНЕСТ РЕНАН, «Антихрист», с.140 и далее:
«Трудно поверить, что идея обвинить христиан за июльский поджог возникла сама по себе и достигла Нерона. Без сомнения, если бы он близко знал это доброе братство, он бы возненавидел его всем сердцем. Естественно, они не могли оценить его позерских достоинств ведущего актера, стоящего на авансцене, залитой дневным светом самой жизни; что особенно ввело Нерона в ярость, это непризнание его таланта как актера самого высокого достоинства. Но, несомненно, он слышал то, что о них идут разговоры; он никогда лично не соприкасался с ними. Кто мог предложить эту провокационную мысль? По-видимому, это подозрение возникло более чем в одной части города. Секта к тому времени была уже хорошо известна в официальном мире, и о ней много говорили. Павел, как мы видели, имел друзей среди людей, обслуживающих императорский дворец. Начиная с Калигулы и до смерти Нерона еврейские каббалисты никогда не покидали Рим. Евреи оказали большую помощь в приходе семьи Герма-ника к власти и в удержании ее. С помощью Ирода или других интриганов они осаждали дворец, часто чтобы погубить своих врагов. Иосиф, довольно благосклонный к Нерону, считает, что Нерон был убит, и приписывает это убийство его дурному окружению. По его мнению, Поппея была благочестивой женщиной, благожелательно относящейся к евреям, поддерживающей притязания их ревнителей и участвующей в некоторых их обрядах. Нерон, ненавидящий все в Риме, хотел бы обратиться к Востоку, окружить себя людьми с востока и продолжать интриги там».
