С марта 1939 года комбинат начал выпускать свою первую продукцию.
Норильлаг был истинным воплощением сталинского замысла покорения природы. В царстве тундры и арктических холодов был сооружен уникальный горно-металлургический комбинат по выпуску 10 тысяч тонн никеля в год. Норильск стал первым крупным центром советской цветной металлургии. Несмотря на климат полярной зоны, здесь удалось организовать даже собственное сельскохозяйственное производство. На 78-ми га земли, отвоеванных у дикой природы, выращивались овощи, которые ранее постоянно приходилось завозить{255}.
Сталин высоко оценил способности и заслуги Завенягина в создании Норильска. В 1941 году он отозвал его в Москву и назначил заместителем Берии. С 1955 года Завенягин стал министром среднего машиностроения и заместителем Председателя правительства СССР.
Немалая роль в экономике ГУЛАГа принадлежала и Краслагу — Красноярскому лесному лагерю, действовавшему с февраля 1938 года в районе г. Канска. Начальником лагеря был Почтарев. Около 20-ти тысяч заключенных, находившихся в его распоряжении в этот период, обеспечивали дешевой древесиной десятки предприятий и строек региона.
Но масштабы Краслага и Норильлага были все же несопоставимы с такой величиной, как Енисейский исправительно-трудовой лагерь, организованный в ноябре 1940 года.
Своим появлением Енисейлаг обязан решению ЦК и Совнаркома СССР о строительстве в Красноярском крае нескольких гидролизных заводов силами заключенных и спецпереселенцев. Однако управлению лагеря (начальник — старший лейтенант Г.Б. Филимонов) были переданы не только гидролизные заводы, но и строительство аффинажного завода в Красноярске, 10 сельскохозяйственных и промышленных колоний, 22 комендатуры со спецпоселениями в районах лесозаготовок и золотодобычи, 32 инспекции исправительно-трудовых работ{256}.
Густая сеть подразделений Енисейлага покрыла огромные пространства края. Районные комендатуры НКВД на дальних северных рубежах, в Игарке и Ярцеве, с 11 спецпоселениями создавали как бы первую экономическую зону лагеря, занятую в основном лесозаготовками. Затем шла зона «ближнего севера» с 4-мя комендатурами и 56 спецпоселками. И наконец в третьей, южной полосе, главным образом вокруг городов, располагалась основная часть подразделений лагеря.
Общая численность подневольного населения Енисейлага достигала в мае 1941 года почти 100 тысяч человек.
Структура и численность Енисейлага (май 1941 года){257}:
Инспекции исправительно-трудовых работ:
Всего в крае — 32
Число осужденных, состоящих на учете в них — 20312 чел.
Енисейлаг обслуживал огромный индустриально-аграрный комплекс края. Помимо строительства новых заводов, заключенные использовались на строительстве Хакасского медно-молибденового комбината и шоссейных дорог. Ряд промышленных колоний заготавливали и сплавляли лес. Другие занимались изготовлением мебели или ширпотреба.
Значительная часть «спецконтингента» Енисейлага состояла из выходцев западных областей Советского Союза — Литвы, Латвии, Эстонии, Западной Украины и Западной Белоруссии. Сотнями семей они были переселены сюда в 1939–1940 годах в результате чисток, последовавших за присоединением западных территорий к СССР. Установив для этих людей статус «осадников» и «беженцев», НКВД расселил их в поселках по 250–300 человек, определив на тяжелые физические работы. В середине 1941 года в 36 спецпоселениях Енисейлага содержалось 11,4 тысячи так называемых «западников»{258}. К концу 30-х годов система ГУЛАГа была уже так велика, что для управления ее отдаленными частями приходилось создавать местные филиалы, подобные Дальстрою.
Одним их таких филиалов являлся Хабаровск. В 30-е годы здесь, в Хабаровске, находилось управление Дальлага, осваивавшее территорию вдоль Великой Сибирской магистрали от Владивостока до Благовещенска и Комсомольска. Численность его заключенных в 1938 году составляла почти 79 тысяч{259}. Однако в 1939 году, в связи с пополнением арестантов, Дальлаг был разделен, и на его основе создано несколько новых крупных единиц:
Бирлаг, лесной лагерь с центром в районе ст. Вира в Еврейской АО; начальник лагеря — Еремеев; Ново-Тамбовский лагерь, разрабатывал лесные массивы вдоль железнодорожной линии Волочаевка — Комсомольск и по притокам Амура; начальник лагеря — Ориентрихерман; Райчихлаг на ст. Бурея Амурской железной дороги, с задачей освоения Кивдо-Райчихинского месторождения угля; начальник лагеря — Саруханян; Средне-Бельский сельскохозяйственный лагерь вблизи ст. Средне-Белая Амурской железной дороги; Теплоозерский лагерь на одноименной станции в Еврейской АО, на строительстве крупного цементного завода; начальник — Сусман.
Фактически уже не было ни одного крупного объекта в Сибири и на Дальнем Востоке, где обходились бы без использования заключенных. С обострением международной обстановки основным «клиентом» ГУЛАГа становится Наркомат обороны. Накануне войны каторжники хабаровских лагерей за короткий срок построили несколько аэродромов, цепь крупных радиостанций, ряд шоссейных дорог стратегического значения в Приморье, Хабаровском крае, на Камчатке и Сахалине.
Около 7 тысяч заключенных восточно-сибирских лагерей работали за границей СССР, на строительстве дорог в Монголии{260}. Это был, по-видимому, единственный в своем роде опыт использования заключенных одной суверенной страны на территории другого государства.
Сохранившаяся лагерная статистика скупа и недостоверна для того, чтобы установить точные масштабы гулаговской системы и количество ее жертв. Определенно можно утверждать лишь то, что лагеря и колонии Сибири и Дальнего Востока поглощали основную часть узников ГУЛАГа. На их долю приходилось 55–65 % всех заключенных в СССР.
Что касается экономической стороны проблемы, то действительное значение принудительного труда в развитии восточных территорий, по-видимому, никогда не будет определено в полном объеме.
Глава IV. Последствия убийства Кирова
Неотъемлемым качеством каждого большевика в настоящих условиях должно быть умение распознавать врага партии, как бы хорошо он не был замаскирован.
Из закрытого письма ЦК ВКП(б) 29 июля 1936 года
1 декабря 1934 года Советский Союз потрясло известие об убийстве в Смольном первого секретаря Ленинградского обкома, члена Политбюро С.М. Кирова. В последующие дни все газеты страны выходили в траурных рамках, сообщая факты биографии погибшего и информацию о бесчисленных митингах скорби советских трудящихся.
Мало кто мог тогда предположить, что это загадочное убийство послужит началом широкой кампании политических преследований, которая будет продолжаться несколько лет и потребует огромного количества человеческих жертв.
Уже через несколько дней с момента убийства советская» пресса сообщила о казни 66-ти «белогвардейцев» Москвы и Ленинграда, обвиненных в подготовке террористических актом против работников советской власти{261}. Спустя десятки лет общественности стало известно, что это событие явилось первой частью жуткого политического сценария, который Сталин разыгрывал вместе с доверенными лицами с целью дискредитации и физического уничтожения бывших оппозиционеров.
Сталинский план заключался в том, чтобы начавшееся расследование обстоятельств гибели Кирова направить на доказательство существования широкой подпольной террористической организации зиновьевцев, готовившей покушения на руководителей страны.
В течение декабря 1934 года были арестованы Каменев, Зиновьев и ряд их бывших сторонников — Куклин, Бакаев, Евдокимов, Гертик и другие. Им предъявили обвинение в организации «московского центра», а затем стали готовить к открытому судебному процессу{262}.
Одновременно следствие проводилось и в Сибири. Здесь, на Кузнецком металлургическом комбинате, НКВД арестовало группу «двурушников» из числа близких к зиновьевцам людей и их бывших последователей. В ней оказались: П. Тарасов — начальник строительства прокатного цеха, А. Евдокимова — его жена (дочь Г.Е. Евдокимова), Петровский — начальник горнорудного Тельбесского района, Нарыков — начальник строительства мартеновского цеха и работники комбината — Штифанова, Батиков, Бабчин. Обвинение гласило, что все они «проводили подпольную подрывную работу против партии»{263}.
Из факта «разоблачения» этой группы крайком ВКП(б) устроил показательную инсценировку борьбы за «революционную бдительность». На заседании бюро Сталинского горкома, где проводилась процедура исключения «зиновьевцев» из партии, лично присутствовал секретарь крайкома Эйхе. Он произнес эмоциональную речь о непримиримости к «антипартийным теориям» и «антипартийным разговорам», пригрозив в итоге не щадить никого из разоблачаемых{264}.
