к первой категории, Гайдар — ко второй. Готовясь к выборам в Думу, он предпочитал «своих», отсекая «чужих». Но в результате возникла «Партия российского единства и согласия» (ПРЕС), в ее руководстве было четыре министра — Шахрай, Шохин, Калмыков, Меликьян. Финансировали ее Газпром, несколько крупных банков. По сути, эта партия стала «черномырдинской» в противовес «гайдаровской».
Однако и ряды радикальных либералов разделились. В прошлых дележках теплых мест и назначений часть из них оказалась отброшенной на обочину. Они объявляли, что реформы и приватизации идут неправильно, в пользу «красных директоров». Был создан избирательный блок Явлинского, Болдырева, Лукина, названный журналистами по первым буквам фамилий лидеров, «Яблоко». Финансировать его взялись группа «Мост» Гусинского, американский Фонд Сороса и немецкий Фонд Фридриха Эберта [119, с. 235–236]. Появилась даже партия по половому признаку, «Женщины России».
Предвыборная свистопляска захлестнула телевидение, газеты, напрочь заслонила буйной шумихой недавнюю трагедию. Дебаты, программы тех или иных партий, навязчивая агитация. Основное внимание СМИ оказалось сосредоточено на «Выборе России» — конечно же, не случайным образом. Гайдар силился сделать свой блок «президентским», затащить Ельцина на съезд «Выбора России». Даже добился его обещания прийти, выступить. Но Борис Николаевич в последний момент переменил решение. Очевидно, постарались конкуренты Гайдара из команды Черномырдина. Во всяком случае, президент остался как бы «вне» партийной борьбы (и Черномырдин тоже официально ни к одной партии не примкнул — хотя и поддерживал ПРЕС).
12 декабря 1993 г. жителей России зазывали на избирательные участки. Одновременно проводились референдум по принятию новой Конституции и выборы в Думу — которая учреждалась этой Конституцией, еще не принятой. Хотя народ уже устал от бесконечных политических игрищ, а самые авторитетные деятели оппозиции были выбиты из борьбы, сидели в следственном изоляторе «Лефортово». Поэтому явка избирателей оказалась гораздо ниже, чем на прошлых выборных кампаниях, около 55 %. Почти 4 млн бюллетеней (около 7 %) были признаны недействительными, более 2 млн человек (4,2 %) проголосовали против всех. Но все-таки признали, что Конституция одобрена, выборы состоялись.
Зато результаты для многих стали шоком. Среди партий выиграла ЛДПР! Набрала свыше 12 млн голосов (почти 23 %). Сказалась именно усталость людей — им уже обрыдли и Гайдар со своими обещаниями, и коммунисты. А Жириновский казался чем-то новым, свежим. «Выбор России» (позже он стал называться «Демократический выбор России») очутился на втором месте, набрал 15,5 % голосов, его лидеры считали это страшным поражением — они-то обладали колоссальными преимуществами в агитации и были уверены в победе. Партия Зюганова с 12 % голосов стала третьей. За ними, примерно с равными результатами, около 8 %, шли «Женщины России», Аграрная партия и «Яблоко», 6,7 % набрала «ПРЕС». Добавилась и всякая «мелочь», вроде Демократической партии Травкина, Движения демократических реформ Собчака, Гражданского союза Вольского, «Будущее России», независимые депутаты. В общем, политическое сборище получилось совершенно разношерстное.
А в жизнь российских граждан создание Думы внесло существенное разнообразие. Парламентская хроника заполонила теперь телевизионные каналы, выпуски новостей. «Такой-то депутат заявил то-то…», «такой-то депутат прокомментировал…» На первые полосы новостей выносились думские скандалы, и в данном отношении лидировал Жириновский. То Гайдар в «Известиях» обозвал его «самым популярным фашистским лидером в России». Но Жириновский подал на него и на газету в суд и выиграл иск, ответчиков оштрафовали и заставили извиниться. То сам Владимир Вольфович в эфире программы «Один на один» выплеснул апельсиновый сок на нижегородского губернатора Немцова. То прямо на заседании Думы затеял драку и с криком «бей суку!» оттаскал за волосы депутата Тишковскую. Но лидеру ЛДПР подобные инциденты только прибавляли популярности.
Любой вопрос государственной жизни вызывал думские дрязги, дававшие обильную пищу и заработки всяким обозревателям. Строились прогнозы голосований, какие фракции могут договориться между собой и выступить вместе, а какие против них. Причем предвыборные программы партий сразу же оказались забыты за ненадобностью. На первый план выходили другие интересы, а они были у всех. Среди депутатов ЛДПР, продававшей места в списках, оказались 23 крупных бизнесмена. А «народные избранники» из других фракций, наоборот, пристраивались к бизнесменам. Кроме них, появилась многочисленная прослойка «помощников депутатов» — они были совершенно разного калибра, от обладателей отдельных кабинетов в Думе до подручных на побегушках. В этот разряд попадали и партийные активисты, и журналисты, и посредники для связей с бизнесом. Почти все предводители преступных группировок тоже обзавелись солидными удостоверениями «помощников депутатов».
Сразу же после созыва Дума заговорила о разгоне Верховного Совета — тема была громкая, выигрышная. В феврале 1994 г. была создана парламентская комиссия по расследованию трагедии. Но ведь и сами новые парламентарии получили депутатские места благодаря перевороту. Имело ли для них смысл копать «под себя»? Уже через неделю, 23 февраля, было принято постановление, фактически перечеркнувшее расследование, — об общей амнистии за политические и экономические преступления. Под нее попали участники сентябрьских и октябрьских столкновений в Москве. Ельцин возражал, рвался судить своих противников (видимо, в своем обычном «подогретом» состоянии). Но его мнение не приняли во внимание. Дума начинала свою деятельность с демонстративного акта гуманизма. Все руководители и активисты оппозиции были скопом освобождены.
И подобное решение, в общем-то, удовлетворило всех. Окружение президента отлично понимало, что в ходе расследования будут всплывать не только дела сторонников Верховного Совета, но и преступления против них. Авторы провокаций предпочитали сохранить их в тени. Что же касается побежденных Руцкого, Хасбулатова, Макашова, Анпилова, то в новом политическом раскладе все ключевые позиции были уже заняты. Они лишились влияния, были больше никому не опасны и не интересны. Эта же амнистия прекратила начавшийся было суд над «путчистами» ГКЧП. Да и как было осуждать их, если Ельцин сделал то, чего они себе не позволили? Лишь один из «путчистов», генерал армии Варенников, принципиально отказался от амнистии — и вскоре был оправдан за отсутствием состава преступления. Оба столкновения в Москве как бы предали забвению.
Но ведь амнистия распространялась и на экономические преступления. Вышли на свободу воры, взяточники, «теневики» — та часть из них, которую все же привлекли к ответственности в советское время и в начале «демократии». Умножили собой месиво и без того расплодившихся дельцов, переплетенных с криминалом.
Но что касается внешнеполитического курса Ельцина, то его новые преобразования совершенно не коснулись. Он остался неизменным — прозападным. Украина с самого начала «самостийности» силилась поменьше расходовать на вооружение и объявляла себя «безъядерной державой». Но при этом требовала гарантий безопасности со стороны ядерных держав — намекая, разумеется, на Россию. В январе 1994 г. Ельцин и Кравчук встретились в Москве с президентом США Клинтоном, который взял на себя роль верховного арбитра и покровителя Киева. Подписали соглашения о таких гарантиях
