захоронения представляют собой христианские плитовые погребальные сооружения. Главное отличие от предшествующего периода заключается в том, что на городских и прихрамовых некрополях появляется средневековая греческая традиция повторного проникновения в могилу. При этом происходило частичное или полное нарушение анатомического порядка предшествующих захороненных. Вариантов данных основных типов нового христианского погребального обряда насчитывается не менее десяти [311]. Несмотря на целый комплекс факторов, главной причиной произошедших изменений всё же являлся, на наш взгляд, уже упоминавшийся факт увеличения численности жителей городов. А идеологическое обоснование в виде существовавших афонских монашеских традиций было чрезвычайно кстати.
Как и для предшествующего периода, интересно проанализировать византийское влияние в разнообразных категориях археологических предметов, обнаруживаемых при раскопках материальной культуры Крыма этого времени.
Ввиду прекращения собственного товарного производства вина, амфорная тара этого периода исключительно импортная. Сосуды представлены четырьмя основными типами: ранними Константинопольскими амфорами с клиновидным и валикообразным венчиком, амфорами с венчиком в виде отложного воротничка, крупными светлоглиняными рифлеными амфорами с массивными уплощенными ручками, отходящими непосредственно от края венчика, имеющего ярко выраженный паз для крышки. Все они, за исключением фрагментов светлоглиняных амфор, в салтово-маяцких комплексах неизвестны. К первой половине XIII в. они трансформируются в два стабильных типа с несколькими столь же стабильными вариантами, которые на протяжении этого и последующего столетия уже не меняются. Таманским элементом набора тарной посуды этого времени являются т. и. высокогорлые кувшины с плоскими ручками, в которых, в большинстве случаев, поставлялась в Крым и в Византию нефть. Потребность в ней резко увеличивается.
После вхождения восточного Крыма в состав Византийской империи кухонная керамика, конечно же, производившаяся на месте, за исключением одного типа горшков, унифицируется и ничем не отличается от той, которая известна в византийских провинциях и в Константинополе. Это свидетельствует о быстром проникновении передовой гончарной технологии и в Восточную Таврику. Таким образом, кухонная керамика не является в керамическом комплексе этой новой культуры этническим маркером. Напротив, столовая лощеная посуда является той составляющей посуды, которая помогает пролить свет на этническую характеристику населения. Ее технологическое и, самое главное, орнаментальное своеобразие свидетельствует о невизантийских корнях происхождения. Возможно, эти корни следует искать на территории Северного Кавказа и, прежде всего, Таманского полуострова. Для поливной византийской белоглиняной керамики, отличающейся своеобразием, характерны те же самые тенденции, что и в предшествующий период. По-прежнему ее количество не превышает 3 % керамических комплексов. Единственное отличие заключается в том, что появляются розово-глиняные сосуды, часть из которых, возможно, производится на месте.
С рубежа ΧΙΙ-XIIΙ вв. в несколько большем количестве начинается и постепенное поступление красноглиняной столовой импортной керамики группы Middle Byzantine Production (МБР), включающей несколько хорошо известных типов. Она является не только ярким свидетельством византийского характера культуры, но и хорошим, а часто и единственным хронологическим индикатором археологических комплексов первой половины XIII в. [312] Новые археологические открытия, а также результаты недавних археометрических исследований, позволили определить порт Халкис в греческих Фивах как крупнейший центр длительного производства и экспорта различных серий МБР, который функционировал как до, так и после латинского завоевания 1204 г. [313] Именно его продукция получила наибольшее распространение и поступала, в том числе, в Крым. Отличие провинциально-византийской культуры Восточного Крыма и этого периода заключается в меньшем количестве подобной керамики не только по сравнению с центральными регионами Византии, но и с Херсонесом. Не исключено, что поступала эта керамика на полуостров посредством венецианских негоциантов, получивших полную свободу действий в Черном море после успешных завоеваний Четвертого крестового похода.
Находки подправленной на круге керамики – единичны. В Крыму они свидетельствуют о проживании небольшой части кочевников в городах, а на Тамани – о таком же незначительном переселении в города местных адыгских племен.
Как и в предшествующий период, набор предметов костюма и украшений, за исключением некоторых типов серег, бляшек и костяных пуговиц, является импортным и отражает тенденции византийской моды этого времени. Сказанное справедливо и по отношению к предметам быта, вооружения и конского снаряжения. Общевизантийскими предметами, свидетельствующими о небывалой активизации городских портов, являются разнообразные торговые изделия из свинца, в том числе весы, разновесы, грузила, печати, печати-пломбы и т. д.
В отличие от предшествующего салтово-маяцкого периода, со второй половины X в. в восточном Крыму христианство прочно и окончательно входит во все сферы повседневной жизни населения. Набор предметов мелкой византийской пластики становится единообразным для всех регионов государства. В бытовом плане формируется общеевропейская культура византийского мира в широком понимании этого слова.
Своеобразие материальной культуре восточного Крыма рассматриваемого периода придают предметы древнерусского происхождения. Набор их, как и пути проникновения в эту часть полуострова, разнообразны. Не исключено, что большинство вещей попадало в города восточного Крыма через Тмутараканское княжество. Наличие их – свидетельство активизации экономических связей с Тмутараканью. Подтверждением этому является наибольшая на сегодняшний день коллекция свинцовых моливдовулов Тмутараканских князей Олега-Михаила и Давида, происходящая из Сугдеи и Боспора. Для первой половины XIII в. есть возможность говорить об увеличении импорта христианских раритетов непосредственно из Киева и других крупных экономических центров.
Подводя итоги анализу материальной культуры Крыма второй половины X – первой половины XIII в., отметим, что она, в отличие от предшествующей, демонстрирует совсем другой характер и степень византинизации. С середины X в. она становится единой для всей Таврики и Тамани и практически ничем не отличается от других синхронных урбанизированных культур византийских Причерноморских городов. Крайне незначительную специфику ей придает географическое положение региона на хазаро-русско-византийском пограничье.
С третьей четверти XIII в. Восточная Таврика окончательно входит в состав Золотоордынского улуса. Материальная культура торговых приморских городов Сугдеи и Воспора, тем не менее, по крайней мере, во второй половине XIII – первой четверти XIV в. до официального признания в Крымском улусе мусульманства не претерпевает структурных изменений. Совершенно очевидно, что в это время коренной смены населения здесь не происходило. Ситуация с сельскими поселениями и такими городами, как Солхат, была иной. Датировка некоторых храмов Сугдеи и всего Восточного Крыма показывает, что некоторые из них, включая и такие крупные, как церковь у подножия горы Килиса-Кая, возводятся не ранее третьей четверти XIII в. Христианизации городской культуры и ее сближению с византийской способствовала и большая армянская община, окончательно переселившаяся в восточную часть полуострова именно в это время. Вероятно, большая часть храмов ремесленниками этой общины и строилась.
Высокую степень христианизации подтверждают и сведения Судакского Синаксаря, хорошо известного специалистам. Его данные, относящиеся ко второй половине XIII – первой половине XIV в. признаются исследователями надежным историческим источником [314]. Напомним коротко, что из приписок 1214, 1253 и 1339 гг. ясно, что в Сугдее существовали храмы преподобного Афанасия, свт. Николая и св. Димитрия. В приписках от 1318, 1312 и
