впрочем, вызвал недоверие к себе со стороны партнеров. Генуэзцы требовали прежде всего подтвердить по пунктам все прежние договоры, привилегии и иммунитеты, чтобы четко квалифицировать, исходя из этого, возникавшие нарушения и иметь ясные критерии в случае возникновения разногласий. Поскольку такая квалификация в тех условиях означала признание вины трапезундской стороной и, видимо, вела к соответствующим финансовым взысканиям, Амирутци затягивал переговоры и ссылался на недостаточность полномочий для утверждения по пунктам старых соглашений. Кстати, в дипломатической практике Трапезундской империи подобные подтверждения привилегий осуществлялись обычно императорским хрисовулом, а не посольским соглашением.
Переговоры по поводу составления нового мирного договора зашли в тупик, и, отпуская посла домой, дож в письме императору сформулировал два основных требования республики: подтверждение и соблюдение всех привилегий и иммунитетов генуэзцев и отмена несправедливых (налоговых) нововведений. В свою очередь дож обещал на основании прежних договоров устранить все нарушения прав трапезундских граждан генуэзцами. В случае отказа трапезундской стороны от заключения договора предполагалось обложить всех трапезундских подданных повышенными податями на территории генуэзских владений. Вместе с тем по ряду частных вопросов (вероятно, и по вопросу о браке) между Амирутци и дожем согласие было достигнуто. Генуя настаивала на том, чтобы ответ на послание дожа был доставлен в Каффу [684]. Одновременно дож просил Джироламо ди Нигро, ставшего к тому времени одним из высших магистратов империи, протовестиарием, содействовать ведению переговоров и информировать Геную о событиях в империи [685]. Поставив в известность о миссии Амирутци подеста Перы, дож поручил ему отправить письма от 27 июня императору и генуэзскому консулу с шедшей в Трапезунд венецианской галеоттой [686]. С той же галеоттой консул должен был послать в Перу ответное письмо. Республика не стала дожидаться прибытия Амирутци в Трапезунд и решила действовать более оперативно. В случае отказа Иоанна IV принять генуэзские условия оффициалам Каффы предписывалось повысить налоги с трапезундских купцов и снабжать город вином с Хиоса через Перу. Других действий против Трапезунда предпринимать не разрешалось. Налог на вино намечалось повысить до 60 аспров за бочку; за каждый модий соли, закупавшийся в генуэзских салинах в Крыму и на Черном море, трапезундские подданные должны были платить новый налог — 12 аспров. Кроме того, на них распространялись все те пошлины, что и на генуэзцев в Трапезунде. Администрация Каффы имела право возобновить мир на условиях утверждения всех генуэзских привилегий, уплаты императором долга Банку св. Георгия и восстановления генуэзского замка в Трапезунде. Предусматривалось удовлетворение иска потерпевших с обеих сторон [687]. Итак, конфликт вылился в своего рода таможенную войну. Это новая черта в трапезундско-генуэзских отношениях, говорившая о значительности развития взаимной торговли, причем не только генуэзской в Трапезунде, но и трапезундской в черноморских владениях Генуи. Конфликт не перешел в военное столкновение но ряду причин. Одна уже была отмечена: боязнь вмешательства Турции. Но и Трапезундская империя, проводя в эти годы более самостоятельную политику по отношению к итальянским торговым республикам, опиралась на возросшую силу своего флота. Была необходима значительная морская экспедиция, чтобы заставить Трапезунд подчиниться, но собрать ее было сложно, а недостроенность Леонтокастрона внушала генуэзцам опасения за судьбу соплеменников на суше. Конфликт так и не разрешился окончательно вплоть до падения империи Великих Комнинов и принимал все более мягкие формы. Попытка Н. Бэнеску объяснить его лишь как результат неуступчивости Иоанна IV на фоне всесторонних попыток Генуи достигнуть соглашения [688] вряд ли обоснована. В основе конфликта лежало столкновение вполне реальных экономических и политических интересов. В частности, для Трапезундской империи были непосильны платежи, которые запрашивались генуэзцами, а долг Иоанна IV Банку св. Георгия был не погашен и в 1458 г., составив 17077 аспров и проценты [689].
Падение Константинополя в 1453 г., а вместе с ним и генуэзской Перы (2/VІ 1453 г.) прервало регулярные морские связи Генуи с ее колониями, сильно деформировало все отношения в Черном море, знаменовав начало его превращения в турецкое озеро [690]. Коммуна Генуи, раздиравшаяся внутренними противоречиями, истощенная войной с Альфонсом Арагонским, в ноябре 1453 г. передала управление и право собственности на все свои владения в Черном море Банку св. Георгия, который располагал большими финансовыми возможностями и славился образцовой организацией дела [691]. Банк принял целый ряд мер, чтобы укрепить управление колониями, в том числе и в Трапезунде, однако их торговое значение после 1453 г. неуклонно падало. Уже в 1454 г. турецкий флот пытался захватить Каффу [692]. В силу этого, а также из-за боязни патрициата посещать «зараженные демократическим духом» черноморские колонии [693] ряд чиновников отказывался принимать административные посты, включая и назначения в Трапезунд [694]. В годы правления Банка отношения между Трапезундом и Генуей не изменились. Банк по-прежнему, через администрацию Каффы, просил изыскивать возможности для возмещения ему долгов трапезундского правительства [695], по-прежнему в Трапезунде продолжались инциденты и столкновения с генуэзцами [696], но характерно, что, несмотря на это, сохранялась основа отношений: стороны избегали решать споры силой оружия. В 1458 г. протекторы Банка обязали консула и оффициалов Каффы изучить все способы, чтобы мирно жить со всеми черноморскими государствами: «…вследствие ужасающей силы господина царя турков будет слишком опасно в это время тягаться оружием с каким-либо из указанных владений».
Войну с Трапезундом всячески избегали; взыскание денег с императора разрешалось лишь мирным путем, в результате переговоров [697]. Несмотря на нестабильность своего положения, генуэзская фактория в Трапезунде дожила до последних дней державы Великих Комнинов. Вплоть до 1461 г. в городе действовал генуэзский нотариат [698], в апреле того же года туда был направлен генуэзский консул [699]. Весть о падении Трапезунда генуэзцы доставили в Европу одними из первых.
До сих пор мы рассматривали связи с Трапезундом генуэзского правительства и администрации Каффы [700]. Но помимо них существовали совсем особые отношения с империей полунезависимого генуэзского правителя Митилены (Лесбоса), Фасоса, Лемноса и других островов в Эгейском море Гаттилузи. Род Гаттилузи [701] еще во второй половине XIII в. добился у Михаила VIII Палеолога разрешения на монопольный вывоз квасцов из Черного моря через Константинополь. Как известно, основные месторождения их находились в пределах и вблизи Трапезундской империи. К этому времени и относится зарождение связей этой генуэзской фамилии с Трапезундом, не прерывавшихся и после отмены монополии в 1276 г. [702]. В XV в. Гаттилузи были вовлечены в события династической борьбы на Понте. Около 1427 г. сын императора Алексея IV Александр был провозглашен соимператором в обход старшего брата Иоанна, бежавшего в Ивирию. В 1429 г. Иоанн IV сверг
