Лукерья Филипповна просунула в щель деньги. Скомканная бумажка упала к ногам удивленной и растерянной Насти. Почему мать не хочет дать ему своего, хлеба, а посылает куда-то к Параске, которая покупает булки в продуктовом ларьке! А мать вчера выпекла пять или шесть буханок, настряпала сдобных подорожников для нее и с вечера уложила в рюкзак. Неужели ей жалко куска хлеба? А Параска живет около сельского Совета и, наверное, еще спит, да и какой у нее хлеб?
- Поспеши, дочка, ждет он, - нетерпеливо проговорила мать.
Только тут Настя поняла, что мать не доверяет незнакомцу и бежать нужно не к Параске, а в сельский Совет, где расположились пограничники. Она снова посмотрела в щелочку, стараясь вспомнить, где она видела этого пришельца? Не похож ли он на одного из тех курортников, которые угощали ее тогда дыней?
- Пойдемте до хаты, - слышался за дверью голос матери. - Там отдохнете, дочка быстро сбегает, а я принесу молока, Но прохожий почему-то колебался и не двигался с места.
- Я хочу отдыхать там, - проговорил он, показывая на сарай. Можно?
- Нет. Туда нельзя, - решительно заявила Лукерья Филипповна. Там дети спят. - Да вы не бойтесь. Идите до хаты. Я, братец мой, все вижу и понимаю...
- Как вы можете меня понимать? Я же ведь из лагеря.
- А что тут такого? У меня тоже мужик сидел и только недавно освободился. Мало ли теперь таких...
- Ваш хозяин был в тюрьме? - возбужденно спросил прохожий.
- Три месяца.
- За что?
- Одному начальнику по шее стукнул.
- Почему же он так мало сидел? - уже в сенцах спросил горбоносый, сразу же интересуясь биографией мужа хозяйки.
- Да он стукнул-то его один разочек.
- Плохой был начальник?
- Уж хорошего не тронул бы. Садись. Ноги вон о половичок оботри, только сапогами не стучи. Потише...
- А что в селе есть милиция? - пронизывая Лукерью Филипповну выпуклыми глазами, допытывался он.
- Какая тут в горах милиция? Наезжают раз в месяц. Здесь вон ребенок спит. Не надо будить.
Мать покрыла разбросавшегося, сладко спавшего в люльке Миколку, который и не предполагал, что сегодня он тоже станет героем событий.
Плотно прикрыв за собой дверь, гремя подойником, Лукерья Филипповна ушла.
Горбоносый метнулся к окошку и проследил, пока она не вошла в коровник. Немного успокоившись, он стал пристально наблюдать за калиткой в надежде увидеть хозяйскую дочь, которая должна пойти за хлебом. Но она почему-то долго не показывалась. В горнице посветлело. В окно было видно, как в ущелье рассеивался, испарялся туман. Прохожий понимал, что ему надо быстро уходить из села. Но хлебный запах теплой крестьянской избы усиливал мучительное чувство голода. Оно было страшным и непреодолимым. Все эти дни он питался дикими ягодами. Многое бы он сейчас отдал за маленький кусочек хлеба. Голод и сырая после ливня, холодная ночь загнали его в этот дом на окраине лесного села. Оглядев комнату, он прошел в кухню, ища воспаленными глазами что-нибудь съестное, но ничего не находил. Чутьем одичавшей собаки он ощущал запах хлеба и пирогов, но ничего не видел. Рюкзак с румяно зажаренными коржиками висел на стене, почти рядом с его головой, равнодушно поблескивая пряжками. Наконец Сапангос заметил у печки ведро с приготовленным для коровы пойлом, а в нем плавающие сверху, разбухшие куски хлеба. Он, не задумываясь, бросился к ведру, выловил куски хлеба и стал с жадностью есть.
Тем временем, прыгая через грядки моркови и свеклы, Настя бежала к виднеющейся вдали изгороди. Она нарочно не пошла через калитку, боясь, что прохожий узнает в ней ту самую путешественницу, которую они тогда вдвоем с бритоголовым угощали в лесу дыней, и догадается о ее намерениях. Она решила бежать к сельскому Совету и немедленно сообщить о посетившем их дом госте пограничникам.
С трудом преодолев высокий из кольев забор, она очутилась у перелеска, который почти вплотную подступал к их огороду. Остановившись, Настя поглядела ушибленное колено и увидела на пальцах кровь. Около самой чашечки колено было сильно поцарапано о сучок. Из небольшой, но глубокой ранки обильно сочилась кровь. Настя сорвала какой-то мокрый листочек и приложила к ранке. Тут-то ее тихо и неожиданно окликнули.
- Ушиблась, а? - раздался из кустов голос сержанта Батурина.
Настя охнула и, как подкошенная, села на траву.
Первое, что она увидела и запомнила на всю жизнь, - это были клыкастая пасть с розовым языком и глаза огромной собаки, смотревшие на нее с затаенно выжидающей настороженностью. Рядом сидел, укрывшись листьями клена, солдат в зеленом, едва различимом от листьев плаще. Он глядел на девушку и хитро улыбался.
- Больно? - повторил он шепотом и пригласил: - Сюда идите.
Испуганно косясь на овчарку, Настя поднялась и, прихрамывая, бочком направилась к кусту.
- Вы ее не бойтесь, - кивая на овчарку, проговорил Батурин по-прежнему тихо. - Не тронет. А вы здорово прыгаете!
- Ой, как вы меня напугали, - стараясь унять дрожь, сказала Настя.
- Бывает и хуже... Куда вы так спешили, разрешите узнать?
- К вам бежала.
- Это ко мне, что ли?
- К пограничникам, а не к вам...
- А я и есть пограничник, - обрадованно улыбнулся Батурин.
- А вы знаете, зачем я бегу?
- Не могу знать, зачем и куда. Чуть свет девчата не бегают. Может, уж кому свидушку назначили?
- Да. Назначила. Вашему начальнику - капитану Ромашкову назначила. Может быть, вы разрешите мне сбегать к нему?
- Не могу. Присядьте и не маячьте, - со строгостью в голосе проговорил Батурин.
- А ежели я не сяду, а пойду, куда мне надо, вы что, стрелять будете?
- Нет. У меня подружка есть, - сержант дернул за поводок. Собака, возбужденно подняв уши, ощерила страшные острые клыки.
- Мне нужно рассказать... - покорно присаживаясь на мокрую траву, начала было Настя.
Но Батурин ее перебил:
- Расскажете там, где надо, - он прилег на бок и негромко свистнул.
Из ближайшего куста осторожно выглянул солдат.
- Проводите ее к капитану Ромашкову, - приказал Батурин.
- Идем, девушка, - сказал солдат. - Вот сюда идите, впереди меня.
- Куда вы меня ведете? - спросила Настя. - Мне в сельский Совет нужно. Там есть какой-нибудь начальник?
- Найдется.
- А кто?
- Идите и молчите.
- Мне нужен капитан Ромашков, понимаете?
- Не положено отвечать.
- Почему не положено?
- Разговаривать с задержанными не положено.
- Я говорю, что к нам пришел какой-то страшный человек.
- Ну, и что?
- Хлеба просит, хочет через перевал пройти.
- Никуда он не уйдет. Там дороги нет. Давайте, гражданка, помолчим.
- У вас все такие молчуны? - вызывающе спросила Настя.
- Лучше помолчим, девушка, - строго сказал Кудашев.
А они шли по той самой тропинке, где Настя часто ходила с Валей в лес за грибами. Лес здесь сохранился от топора порубщиков, рос буйно и мощно. Широкими зелеными шатрами поднялись старые дубы. Темными свечами в небо устремились высокие пихты. Под ближайшей из них, с автоматом поверх плаща, стоял капитан Ромашков. Увидев Настю, он скорыми шагами пошел к ней навстречу.
- Настенька, почему вы здесь? - взяв ее за руку и отведя в сторонку, спросил Михаил.
- Я бежала к вам...
- К нам? Зачем?
- Меня мама послала. К нам пришел чужой человек... Я так бежала, что коленку оцарапала. - Настя подняла край юбки и показала залитую кровью ногу.
- Сейчас перевяжем. Хорошо, что пришла... Мы его уже давно проследили с собакой. Тебе больно? - натягивая бинт, спросил Ромашков.
- Не очень.
- Сейчас ваш дом окружают. Останься пока здесь.
- Он стрелять будет?
- Очевидно, да. А возможно, и нет...
- Если начнут стрелять, то как же наши. Мама, Миколка, Валя... - с беспокойством проговорила Настя.
- Постараемся взять его без шума Я не туго затянул?
- Спасибо. Все хорошо.
- Не очень-то. Нога распухла.
- Пройдет. А ты знаешь, я этого человека видала, встречалась с ним.
- Где ты могла его видеть?
- В тот самый день, когда мы... когда ты... приезжал к Евсею Егоровичу.
Настя покраснела и умолкла. Подавив смущение, она рассказала, как шла одна в лесу и встретила двух незнакомых людей, которые угостили ее дыней.
- Я сразу не могла вспомнить, а потом узнала его, припомнила глаза, нос... А другой был постарше, плешивый.
- Может быть, ты ошибаешься? - наклонясь к ее лицу, спросил Ромашков.
- Нет. Это же было совсем недавно. Тот был такой вежливый, внимательный, - наивно продолжала Настя.
- Вежливый, внимательный, - расстегивая полевую сумку и роясь в ней, повторял Ромашков.
- Да, да! Ты не смейся! - настойчиво твердила она. - У него такая улыбка...
- А ну, взгляни, - протягивая фотографическую карточку, попросил Ромашков. - Может быть, он?
Настя посмотрела на фотографию и удивленно вскрикнула:
- Правда, он! Его уже поймали, да?
- Да... Этот вежливый кого угодно отправит на тот свет. Солдата одного убил.
Настя вздрогнула и выронила из рук фотографию.
