Ознакомительная версия.
Но царь рассердился на него, обвинил в трусости. Приказал вернуться. Шереметев докладывал — на прежнем месте стоять нельзя. Жилья и конского корма нет, многие деревни сожжены. Даже вода плохая, болотная, люди болеют. Однако Петр настоял — выполнять. Конница возвратилась к разоренным стоянкам, Шереметеву пришлось разослать ее по всей округе, добывать фураж для лошадей. И тут-то на него двинулся Карл с основным ядром армии. Шведские отряды напали на партии фуражиров, стали обходить самого Шереметева — у него под рукой оставалось всего 600 бойцов. Все-таки опытный военачальник сумел избежать гибели. Собирая по пути подчиненных, выскользнул. Поскакали к своим.
18 ноября всадники Шереметева примчались в лагерь под Нарвой, доложили — идет Карл! Но… царя не застали. Он уехал всего четырьмя часами раньше. Нет, Петр не струсил, как насмехались шведы. Он был очень смелым человеком. Его отъезд не был и «разумной осторожностью», как объясняли некоторые российские историки. Он просто не знал, что опасность настолько близка. Поехал в Новгород поторопить отставшую дивизию Репнина, подтолкнуть подвоз продовольствия, боеприпасов. Намеревался связаться и с Августом. Настоять, чтобы саксонцы возобновили наступление. Вдвоем было так заманчиво зажать Карла в клещи!
А командование армией царь передал герцогу Кроа де Круи. Тому самому военачальнику с блестящими характеристиками, который уже загубил австрийские войска под Белградом. Он и сейчас действовал не лучше. Шведы двигались быстро, по пятам за конницей Шереметева. Услышав об этом, герцог решил обороняться на тех же позициях, на которых стояли полки, окружившие Нарву. Эти позиции были защищены траншеями, палисадами. Но они растянулись на семь верст! Шереметев предложил вывести армию навстречу, атаковать. Да куда там! Многоопытные иноземцы отмели вариант русского командира.
Солдаты стояли в бездействии и ждали неприятеля. Было холодно, пронизывал студеный ветер с дождем. А «немецкие» короткие мундиры защищали плохо. Бойцы час за часом коченели, сжимали ружья онемевшими руками. Хотя у Карла было гораздо меньше солдат — всего 12 тыс. Но он собрал их вместе, построил плотным клином. Бездействие царской армии предоставило королю полную инициативу. Прорывай где хочешь растянутые боевые порядки! Сперва Карл велел выкатить пушки, открыть огонь. Надеялся выманить царские полки с укрепленной позиции. Это не удалось, зато подыграла погода. Холодный ветер принес снег, метель хлестала прямо в лицо русским. Ничего не стало видно.
Шведы не преминули воспользоваться. Подобрались вплотную, закидали траншею фашинами, и их строй вывалился из снежной круговерти. Жиденькие шеренги наших солдат проломили почти сразу. Еще ничего не было потеряно. Стоило навалиться с двух сторон, и врагов раздавили бы. Но иностранные наемники сразу же определили иной выход — изменить. Герцог Кроа де Круи счел, что шведы, конечно же, победители, а оправдываться перед царем не хотелось. Он собрал свой штаб и отправился к Карлу — сдаваться. Мало того, разослал гонцов с приказом по армии: сложить оружие.
Это вызвало эффект не менее катастрофический, чем шведская атака. По полкам понеслось: «Немцы изменили!» Среди замерзших, голодных, измученных солдат поднялась паника. Они хлынули на понтонный мост через Нарову, под тяжестью и напором неуправляемых толп мост развалился. Дворянская конница Шереметева стояла на крайнем левом фланге, далеко от моста. На нее навалилась массой побежавшая дивизия Вейде. Кавалерия повернула и стала переправляться вплавь. Правда, именно корпус Шереметева сумел пересечь широкую и глубокую реку в относительном порядке. Русские дворяне с детских лет учились переплывать с лошадьми водные преграды, делали это на службе. Переплывали и сейчас. Но бросившиеся за ними солдаты тонули.
Хотя шведы взломали только центр боевых порядков. На правом фланге Преображенский, Семеновский и Лефортов полки объединили вокруг себя новобранцев дивизии Головина, окружили свое расположение возами, ощетинились ружьями и пушками. Шведы несколько раз кидались на них и безуспешно откатывались, устилая подступы трупами. Да и на левом фланге, в дивизии Вейде, офицеры кое-как сумели унять панику. Построили солдат в каре, отбросили шведов огнем и штыками. Но эти два очага не имели связи друг с другом. Они не представляли общей обстановки, численности врага. Оставшиеся генералы Яков Долгоруков, Автомон Головин и грузинский царевич Александр посоветовались между собой и решили вступить в переговоры с противником.
А на самом-то деле Карлу тоже было очень тревожно. Король боялся, что русские раскусят — шведов мало. Да и дисциплина зашаталась. Его солдаты кинулись грабить русский обоз, многие напились. Вдруг окруженные русские группировки соберутся с силами и ударят? Или подойдет царь со свежими войсками? Когда Карлу доложили — царские генералы предлагают перемирие, он вздохнул с облегчением. Сразу согласился и принял очень мягкие условия. Русские получали право свободно уйти на свою территорию с оружием, знаменами, оставляли победителю только артиллерию. Долгоруков и его соратники немало обрадовались, что удается выкрутиться относительно легко.
Ночью ремонтировали мост, а утром русская армия выступила из осадного лагеря. Однако шведы подло обманули. Свободно пропустили через реку только головные части: преображенцев, семеновцев, лефортовцев. Они шагали уверенно, бодро, таких предпочли не задевать. Но когда потянулись рыхлые полки из новобранцев, на них набросились. Грабили, отнимали оружие, даже одежду. А русских генералов и офицеров, находившихся в ставке короля, он не выпустил. Вопреки договоренностям оставил в плену.
Остатки армии спас Шереметев. Собирал деморализованных и замерзающих солдат, организовал планомерный отход… Под Нарвой погибло 6 тыс. наших воинов — убитых, утонувших, замерзших, умерших от болезней. Армия потеряла всю артиллерию, 184 орудия. Но не менее катастрофической оказалась моральная «конфузия». Карл запросто, одним махом, сокрушил войско, которым царь так гордился!
Причем шведская пропаганда еще и преуменьшила собственные силы. В реляциях писали, что их было не 12, а всего 8 тыс. (и умалчивали, что и шведские потери были не маленькими, погибло 3 тыс.). Вся Европа заговорила — русские «варвары» вообще не умеют воевать, трусливо разбегаются. А шведы непобедимы. Теперь от царских послов в западных странах презрительно отворачивались. Ни о каких серьезных договоренностях слышать не хотели. По сути Россия очутилась в международной изоляции.
После Нарвы в России ожидали шведского вторжения. Петр отдавал приказы укреплять Новгород, Псков и другие западные города. Шереметев уже на марше начал приводить в порядок развалившуюся армию, и царь назначил его командующим. Под его начало государь передал опоздавших к сражению казаков, новгородских стрельцов — все, что смог собрать. Уже в декабре Шереметев получил распоряжение возобновить активные операции, тревожить шведов. Выискивать слабые места, стараться разузнать о планах.
Но и Карл XII выпустил свои отряды прощупывать русских. Хотя обе стороны избегали серьезных боев, обменивались мелкими наскоками. Шведы появились под Гдовом. Даже маленький городишко атаковать остереглись. Ограничились тем, что пожгли и пограбили деревни. Полковник Шлиппенбах сунулся к Псково-Печерскому монастырю. Но там были мощные каменные стены, заговорили пушки, и шведы ушли. Аналогичным образом конница Шереметева маячила возле Мариенбурга, разоряла селения.
Петра затишье устраивало, чтобы восстановить подорванные силы. Последовал известный указ монастырям сдать часть колоколов — из них отливались орудия. Переформировывали мешанину полков, откатившуюся от Нарвы. Началось создание десяти новых драгунских полков. Но теперь Петр вспомнил и о старых — тех, что создавались его отцом. В основном, они прикрывали южные границы. Их стали забирать на западное направление.
Сам царь в январе 1701 г. помчался в лифляндский город Бирж, встретился с Августом. Уговаривал союзника не уходить из Прибалтики, возобновить осаду Риги. Посулил выделить для этого весьма солидную подмогу — 15–20 тыс. войска, 100 тыс. рублей. Кроме того, Петр обязался воздействовать на польских панов, убедить их, чтобы Речь Посполитая присоединилась к войне. Полякам за вступление в боевые действия царь обещал вообще колоссальную поддержку, 20 тыс. солдат, 2 млн золотых ефимков. Что ж, Август оживился. Заговорил о новом наступлении. Откровенно говоря, ему ничего иного не оставалось. Он страшно нервничал, что Карл теперь обрушится на него. Но если и Петр продолжит войну, отвлечет шведов, да еще будет финансировать Августа, подпирать солдатами, то появлялась надежда продержаться.
Хотя король не преминул сыграть на затруднениях России, навязал дополнительное соглашение. Петр подтвердил, что Лифляндии и Эстляндии являются сферой интересов союзников. Русские от них отказывались, должны были удовлетвориться Карелией и Ингерманландией. Тем не менее, царь остался доволен — Август не выбыл из строя, подобно датчанам. А боевые качества иностранных войск Петр до сих пор переоценивал. Сейчас он радовался, что русские будут служить и воевать вместе с вымуштрованными саксонцами. Был уверен — они многому научатся. Примерно так же, как учились отправленные им моряки на английских или венецианских кораблях.
Ознакомительная версия.
