Можно, конечно, попытаться посчитать, сколько людей участвует в демонстрациях, — в таком явном политическом действии. Так вот, в таком действии по стране на стороне националистов (от самых умеренных до самых радикальных) участвует тысяч десять человек. А население страны — 140 миллионов.
Есть, конечно, и какое-то плохо подсчитываемое количество людей, которые принадлежат к неформальным бандформированиям, которые не ходят на митинги, а «мочат» по подворотням всех, кого они считают чужими. Допустим, это еще несколько тысяч человек. Плюс вокруг этого всегда есть некое аморфное облако, в основном молодежи, которое так или иначе им симпатизирует.
Есть организации типа «Славянский союз», «Союз русских националистов», «Народный союз» и т. д. То же движение «НАРОД». Если организуется что-то, эти организации и организуют, как могут. Скажем, последний «Русский марш» прошел довольно хаотично, а вот год назад, когда все происходило без помех со стороны властей, там было видно, как это все организовано, — вот строится колонна ДПНИ (Движение против нелегальной иммиграции), вот колонна РНЕ (Русское национальное единство).
Мнение по этому вопросу Алексея Навального:
Нужно все-таки четко понимать, что 95 % этих людей к нацизму не имеют ни малейшего отношения. Люди, которые ходят на «Русский марш», не являются нацистами. И нельзя просто подводить под это все одну большую скобку и обобщать, что это все нацисты. Я, например, тоже хожу на «Русский марш». На «Русский марш» ходят четыре-пять тысяч человек. Естественно, все фотографируют кого? Скинхедов. На каждый «Русский марш» действительно приходят скинхеды со своими «зиг хайлями». Им не разрешают, а они приходят. Это классические неонацисты. И все именно их фотографируют.
Скинхеды такие колоритные. Но это организация запрещенная, стихийная, а все именно их фотографируют, и складывается впечатление, что там, на «Русских маршах», одни свастики. Но если посмотреть внимательно, то на таких мероприятиях большая часть людей — это совершенно нормальные люди, которые считают себя националистами, национал-демократами. Если спросить у них, что они вкладывают в слово «национализм», они не будут уходить в большие идеологические дебри, они скажут — мы против коррупции во власти, мы против миграции, мы против олигархической экономики. Но в этой терминологии, наверное, все — изрядные националисты.
Но вот в Европе нормальные граждане не ходят вместе со скинхедами. С другой стороны, тот же Ле Пен во Франции — он собирает по сравнению с ДПНИ гораздо большее количество людей. Конечно, это не образец, но он существует вполне легально и вполне легально участвует в политической борьбе. Во Франции тоже есть скинхеды и какие-то сумасшедшие, но Ле Пен проводит легальные демонстрации. И никто при этом не кричит о французском нацизме и его угрозе. Тот же самый Саркози. Как его называли французские левые? Исключительно фашистом, потому что он тоже боролся с нелегальной иммиграцией.
Да, во Франции имеет место огромная проблема с иммиграцией. Но можно подумать, что в России нет такой проблемы. Официальная статистика говорит о том, что Россия находится на первом месте в Европе по количеству нелегальных иммигрантов.
Мнение по этому вопросу Алексея Навального:
Мы сотрудничаем с ДПНИ, но это — смотря что иметь в виду под словом сотрудничество? Мы проводили совместно конференцию, которую назвали «Новый политический национализм», который, как нам кажется, установил в этом смысле меру размежевания. Мы четко осудили ксенофобию, четко осудили разжигание межнациональной розни и, мне кажется, в целом подвели некую идеологическую базу для создания как раз национализма европейского плана. Это же большая проблема и для националистов тоже, потому что всех смешали в одну кучу. В любой организации, в которой находится более 10 человек, находится просто куча всяких сумасшедших, радикалов и т. д. Те же самые скинхеды, когда мы говорим о них, — это субкультура. Естественно, есть люди, которые совершают преступления на национальной почве, и этих людей нужно просто сажать. Но по большей части это субкультура, это какие-то подростки из трудных семей, которые побрили себе голову и бегают в высоких ботинках. Поэтому здесь нет другого подхода: больных нужно лечить, тем, кто заблуждается, надо разъяснять, тех, кто совершает преступления, нужно сажать. И в этом смысле национальное движение сознает все эти проблемы и пытается решать их. Самое главное — всех в одну кучу не смешивать. Потому что сказать, что националисты — это просто какие-то скинхеды, которые хотят всех убить, — нет такого. И по количеству этих пресловутых нацистов Россия совершенно не является никаким лидером. Мы видим, что партии нацистского характера совершенно легально существуют в Германии, в США проводит съезд нацистская партия, и там легально висят свастики. Поэтому это явление не уникальное в России, а то, что существует в России, — это все существует в гораздо меньшей степени, чем об этом принято говорить. Просто, естественно, каждое преступление по мотивам национальной розни имеет более высокий общественный резонанс, оно опасно, о нем очень много говорят, оно привлекает большое внимание.
Мнение по этому вопросу Александра Верховского:
По моей оценке, подавляющее число участников именно «Русских маршей» принадлежит к нацистско-скинхедским группам. Их довольно легко визуально отличить. Проблема состоит именно в том, что в националистических организациях, и в ДПНИ в первую очередь, процент таких явных неонацистов слишком велик. Это не один из десяти, а подавляющее большинство. Конечно, в организации «НАРОД» картина не такая, но должен сказать, что это не очень большая организация. В том-то и дело — тут все дело в пропорциях. Понятно, что и в других странах есть радикальные националистические организации, в том числе и неонацистские, но по количеству убийств на почве ненависти, как это принято говорить, мы, к сожалению, идем с большим отрывом.
Официальной статистики по этому вопросу нет. Есть официальная статистика приговоров, в которых учтен мотив ненависти, национальной ненависти, ибо другой почти не бывает. Но у нас нет регистрации преступлений с этим. Был даже разговор о том, чтобы запретить в информации о подобного рода преступлениях указывать национальность как потерпевшего, так и преступника.
Мнение по этому вопросу Александра Верховского:
Мы собираем данные сами, как можем. Эти цифры маленькие в каком-то смысле — мы отсеиваем все случаи, где у нас возникает подозрение, что это не преступление по мотивам ненависти. Это не то, что если где-то зарезали таджика, то мы это сразу заносим в статистику, — тогда у нас была бы огромная цифра. У нас, если брать только убийства и не брать остальное, то 2006 год — 66, 2007 год — 86, 2008 год — 89. Но тут маленькая разница обманчива, потому что мы, как правило, с большим опозданием узнаем о многих случаях. Как видим, цифры растут. На самом деле милиция знает даже больше эпизодов, но поскольку дела не расследованы, то они пока не публикуются. А вот, например, в Англии в 80-е годы был разгул расистских преступлений и там совершалось 10–20 убийств в год. Это был ужас, потом как-то с этим разобрались, теперь таких случаев по несколько штук в год. Да, у нас и населения больше, но тем не менее. Это мы только насчитали, а на самом деле преступлений гораздо больше. Проблема именно в этой пропорции. И это происходит не от того, что наши расистские группы такие особенные по сравнению с английскими, а потому, что у нас их мало ловят. Вот и все.
А каковы взаимоотношения всех этих группировок, всех этих движений с властью? Многие, например, говорят о том, что если не властью в целом, то некоторыми ее сегментами эти группировки поддерживаются…
Мнение по этому вопросу Александра Верховского:
Здесь все, конечно, подернуто такой дымкой, по понятным причинам. Но я думаю, что где-то в 2006–2007 гг. нашим националистическим лидерам — Белову, Рогозину, Савельеву — видимо, кто-то пообещал, что их пустят в большую политику. Поэтому они стали организовывать партию «Великая Россия». У нас все люди опытные, и все понимают, что если Кремль будет резко против, то им не дадут создать никакой партии, чтобы присутствовать на выборах. Что, собственно, и вышло. Но, видимо, у них были основания надеяться. Кто их персонально обнадежил, я, естественно, не знаю. Но думаю, что они не такие наивные ребята, чтобы просто взяться ни с того ни с сего.
Мнение по этому вопросу Алексея Навального:
Мы видим отношение к националистическим группировкам, когда в последнее время невозможно легально провести ни одно мероприятие, поэтому в этом смысле сейчас никакой политической поддержки нет. Мне кажется, более интересный вопрос взаимодействия власти и каких-то радикальных группировок — например, бандитов-убийц. У меня есть четкое ощущение, что значительная часть этих реальных боевых групп существует фактически под контролем. И здесь мы никуда не ушли от ситуации прошлого века, когда правоохранительные органы понимали, что все равно такие хулиганы, мотивированные расовой ненавистью, есть, и они внедряют туда своих людей. Фактически они сами эти группы создают, что дает им возможность в случае необходимости эффективно их, когда нужно, разоблачить. В этой среде огромное количество провокаторов, огромное количество информаторов, которые взаимодействуют с властью. Здесь такой клубок, который связан с традиционной оперативной системой работы наших органов власти. И еще я хочу сказать о том, что, когда мы говорим о нацизме в России, нельзя все время говорить про какой-то русский нацизм.
