весьма сомнительными шансы хана получить когда-либо сумму долга. Настаивать на уплате выхода за 1380 г. и тем более за период правления в Орде Мамая Тохтамыш не стал. Таким образом, в 1383 г. был достигнут компромисс: Тохтамыш сохранил за собой позу победителя, но Дмитрий оказался в положении достойно проигравшего.
Произошло ли в 1383 г. возвращение к нормам выплаты дани, принятым при Джанибеке и Узбеке? Имеется единственное свидетельство о ее размере в «дотохтамышеву» эпоху: дань с Тверского княжества в начале 20-х гг. составляла 2000 рублей, причем, скорее всего, это сумма выхода за один год (см. гл. 2). Московское княжество было примерно одних размеров с Тверским, следовательно, вряд ли с него требовались меньшие выплаты. А это значит, что около полутора тысяч рублей, причитавшихся с Московского княжества при Тохтамыше, были меньшей суммой, чем та, которая поступала в Орду при Узбеке и Джанибеке. По-видимому, это сумма, которую обязался платить Дмитрий по докончанию с Мамаем 1371 г., или несколько бóльшая, о которой договорились Дмитрий и посол Тохтамыша в конце 1382 г. Вероятно, и дань с территории великого княжения уступала в размерах той, что выплачивалась до «замятии» в Орде.
Осенью 1383 г. во Владимире побывал «лют посол» Тохтамыша Адаш {622}. Очевидно, он и привез Дмитрию ярлык на великое княжение. Михаил Тверской тогда еще находился в Орде: он вернулся 6 декабря {623}, и вскоре после этого был убит Некомат Сурожанин, в 1375 г. добывший тверскому князю от Мамая великокняжеский ярлык: «тое зимы убьенъ бысть некий брехъ, именем Некомать, за нѣкую крамолу бывшую и измену» {624}. По-видимому, эти два события связаны между собой: в Москве санкционировали устранение Некомата (из летописного известия неясно, была это казнь или убийство) тогда, когда стало окончательно ясно, что Михаил не получил в Орде желаемого.
Впрочем, тверской князь вернулся все же не с пустыми руками. 6 мая 1382 г. умер кашинский князь Василий Михайлович {625}, а в 1389 г. в Кашине скончался сын Михаила Тверского Александр {626}; следовательно, между 1382 и 1389 г. Кашин оказался под властью тверского князя. Это противоречило одному из пунктов договора 1375 г.: «А в Кашин ти (Михаилу. — А. Г.) ся не въступати, и что потягло х Кашину, выдает то вотчичь князь Василеи. Ни выходом не надобѣ тобѣ ко Тфери Кашину тянути. А его ти не обидѣти. А имешь его обидети, мнѣ его оть тобе боронити» {627}. В грамоте не оговорена судьба Кашина в случае бездетной смерти Василия Михайловича; но, поскольку его отчина высвобождалась из-под юрисдикции Твери и кашинский князь становился непосредственным вассалом Дмитрий Ивановича, в такой ситуации должно было действовать древнее право великого князя Владимирского на выморочные княжества. Тем не менее Кашин достался не ему, а тверскому князю.
1399 г. датируется дошедший до нас текст докончания Михаила Александровича с Василием Дмитриевичем Московским {628}. Здесь, в отличие от договора 1375 г., тверской князь именуется просто «братом», а не «молодшим братом» московского; сохранено обязательство тверских князей не претендовать на Великое княжение Владимирское, даже если татары будут им его «давати» {629}. Поскольку дошедшая до нас грамота адресована Василием Михаилу, обязательства московских князей по отношению к тверским не сохранились. Но в договоре 30-х гг. XV в. Василия II с Борисом Александровичем Тверским (в этом случае имеется, наоборот, грамота тверского князя московскому) теми же словами, какими в грамоте 1399 г. говорится об отказе тверских князей от претензий на Москву, великое княжение и Великий Новгород, декларируется отказ московских князей претендовать на «Тфѣрь и Кашин» {630}; поэтому можно полагать, что несохранившаяся грамота 1399 г. с перечнем обязательств московских князей также содержала признание принадлежности Кашина Тверскому княжеству.
Таким образом, докончание 1399 г. касалось, по-видимому, обоих пунктов соглашения 1375 г., нарушенных Тверью после похода Тохтамыша. В отношении Великого княжения Владимирского была подтверждена договоренность 1375 г., пункт же о Кашине был сформулирован прямо противоположным образом. Кроме того, московский князь признавал независимость Твери: это выражалось в именовании Михаила Александровича «братом» и признании за ним права самостоятельных сношений с Ордой {631}. Однако можно ли считать, что урегулирование московско-тверских отношений новым договором состоялось только в 1399 г.? Есть основания для отрицательного ответа на этот вопрос.
В докончании 1399 г. имеется пункт: «А что есмя воевал со царем, а положит на нас в том царь виноу, и тобѣ, брате, в том намъ не дата ничего, ни твоим дѣтем, ни твоим внучатом, а в том намъ самимъ вѣдатися» {632}. У Василия было в XIV столетии лишь одно столкновение с Ордой — поход его брата Юрия Дмитриевича «на Болгары». Но во-первых, это не была война с самим ханом, а договор 1399 г. в другом своем пункте четко разделяет вообще «рать татарскую» и рать, возглавляемую «царем»: «А по грехом, пойдет на нас царь ратию, или рать татарьская…» {633}. Во-вторых, и главное, этот поход имел место в конце 1399 г. {634}, уже после смерти Михаила Александровича (26 августа 1399 г.) {635}. Очевидно, что упоминание «войны с царем» может иметь в виду только события 1382 г., когда действительно «сам царь» явился с войском в Северо-Восточную Русь и московские князья, хотя и не приняли генерального сражения, оказали ему вооруженное сопротивление. Следовательно, пункт договора 1399 г. о возможных последствиях войны московского князя, от лица которого исходит грамота, с царем взят из докончания Михаила Александровича и Дмитрия Ивановича, заключенного после похода Тохтамыша {636}. Нарушение Михаилом обязательства не претендовать на великое княжение и неясная после смерти Василия Михайловича судьба Кашина требовали обновления договора. Датировать это не дошедшее до нас московско-тверское докончание следует, скорее всего, 1384 г., временем вскоре после возвращения Михаила из Орды, где Тохтамыш отказался отдать ему Великое княжение Владимирское, но, очевидно, предоставил право на выморочное Кашинское княжество и дал санкцию на независимость Твери от московского князя. Михаил вынужден был подтвердить свой отказ от претензий на великое княжение, а Дмитрию пришлось признать равный статус тверского князя и его права на Кашин.
Примечательно, как в целом сказано в договоре 1399 г. (а следовательно, очень вероятно, уже в 1384 г.) об отношениях с Ордой: «А быти нам, брате, на татары, и на Литву, и на нѣмци, и на ляхи заодинъ. А по грѣхомъ, пойдет на нас (то есть на московских князей. — А. Г.) царь ратию, или рать татарьская, а всяду на конь самъ и своею братьею, и тобѣ, брате, послати ко мнѣ на
