могли быть недвижимость, промышленность, торговля или занимаемая должность). Они имели право голоса, а также избирали коллегию выборщиков. Кандидаты в коллегию выборщиков должны были обладать годовым доходом не менее 200 милрейсов и не являться вольноотпущенниками. Для кандидатов в депутаты имущественный ценз поднимался до 400 милрейсов в год; помимо прочих требований необходимо было исповедовать католическую религию. Участие женщин в выборах специально не оговаривалось, но существовавшие общественные нормы не признавали за женщинами политических прав. Удивительно, но до 1882 г. обычной практикой было участие в выборах большого числа неграмотных, так как в конституции ничего не говорилось на этот счет.
Страна делилась на провинции, главу каждой назначал император. Провозглашались индивидуальные права и свободы, в частности, равенство перед законом, свобода вероисповедания (за исключением упомянутых выше ограничений), свобода мысли и свобода собраний.
Важным элементом политической структуры страны являлся Государственный совет. Его члены — жители Бразилии, назначавшиеся императором на пожизненный срок, — должны были быть не моложе 40 лет (почтенный возраст для той эпохи), обладать доходом не менее 800 милрейсов и являться «мудрыми, дееспособными и добродетельными мужами». В Государственном совете должны были рассматриваться «важные дела и общегосударственные меры управления», такие, как объявление войны, изменение налогов, ведение переговоров, в которых император прибегнул бы к своим полномочиям носителя «посреднической власти» (Poder Moderador).
Идея подобной власти принадлежала французскому писателю Бенжамену Констану [59]; его книги читал как сам Педру I, так и многие политики той эпохи. Бенжамен Констан отстаивал принцип разделения исполнительной власти, осуществляемой королевскими министрами, и собственно императорской власти, которую он обозначал как «нейтральную» или «посредническую». Король не должен был вмешиваться в политику и в повседневные дела управления страной; ему полагалось выступать посредником в дискуссиях по самым серьезным и общим проблемам и истолковывать «волю нации и ее интересы».
В Бразилии «посредническая власть» не была столь четко отделена от исполнительной, что привело к сосредоточению многих полномочий у императора. Согласно определению «посреднической власти», данной в конституции, фигура императора объявлялась неприкосновенной, священной и никому не подвластной. Среди прочего, император получал право назначать сенаторов, распускать палату депутатов, объявлять новые выборы, а также утверждать постановления как палаты депутатов, так и Сената, либо накладывать на них вето.
* * *
Действия Педру I, который распустил Учредительное собрание и собственным декретом ввел в действие конституцию, символизировали политическое превосходство императора и входивших в его ближний круг сановников и негоциантов, многие из которых были португальцами. В Пернамбуку эти действия подлили масла в огонь, и без того тлевший с 1817 г. или даже раньше.
В неспокойной провинции ширилось распространение республиканских и антипортутальских идей, а также идей провозглашения федерации. Среди главных критиков империи выделяется фигура брата Жоакима ду-Амор-Дивину [60], вошедшего в историю под именем брат Канека. Это имя указывает на его скромное происхождение и род занятий: мальчиком он продавал кружки [61] на улицах Ресифе. Получив образование в семинарии Олинды — города, ставшего центром распространения либеральных идей, — он стал эрудированным интеллектуалом и человеком дела. Недовольство, охватившее провинцию Пернамбуку после назначения неугодного губернатора, открыло путь к восстанию. Явным главой его стал Мануэл де Карвалью, провозгласивший 2 июля 1824 г. создание «Конфедерации Экватора». Карвалью представлял собой весьма любопытную фигуру: он был женат на американке и являлся горячим поклонником США. В день принятия Конституции 1824 г., т. е. еще до восстания, он отправил госсекретарю США депешу с просьбой направить небольшую эскадру американских кораблей в Ресифе, чтобы нейтрализовать угрозу свободе Бразилии, связанную с присутствием в порту английских и французских военных кораблей. В депеше Карвалью ссылался на недавно провозглашенную президентом США Монро доктрину о недопущении вмешательства европейских держав в дела стран американского континента.
Конфедерация Экватора должна была объединить в форме федеративной республики провинции Пернамбуку, Параиба, Риу-Гранди-ду-Норти, Сеара и возможно также Пиауи и Пара. Движущими силами мятежа стали городские и шире — народные слои, в отличие от пернамбуканской революции 1817 г., которая носила характер широкого регионального движения под предводительством землевладельцев и некоторых коммерсантов. Английская путешественница Мэри Грэхэм, находившаяся в Ресифе и пытавшаяся примирить противоборствующие стороны, сравнила (с поправкой на масштаб событий) атмосферу, царившую в губернаторском дворце, который заняли восставшие, с обстановкой Национального Конвента во время Французской революции. Она видела, что народные массы — настоящие санкюлоты — заняли дворцовые службы, предполагая предательства и ловушки; путешественница смотрела на происходящее широко раскрытыми глазами и ловила каждое слово.
«Конфедерация Экватора» не смогла в достаточной мере укрепиться и противостоять правительственным войскам; она потерпела поражение в нескольких провинциях и была окончательно разгромлена в ноябре 1824 г. Наказание революционеров оказалось более суровым, чем ожидалось. Суд, которым манипулировал император, приговорил к смерти брата Канеку и других участников восстания. Брата Канеку, приговоренного к повешению, в результате расстреляли, так как палач отказался вздернуть его на виселицу.
Следы революции 1824 г. не удалось с легкостью стереть. Фактически она может рассматриваться как составная часть целой серии восстаний и бунтов в Пернамбуку в 1817–1848 гг., что сделало эту провинцию центром прорывающегося наружу недовольства всего Северо-Востока.
Недавно созданная бразильская империя получила в наследство проблемы, связанные с оккупацией восточного берега Рио-де-Ла-Платы. В 1825 г. в ходе происшедшего там восстания было объявлено о выходе этой территории из состава Бразилии и присоединении ее (фактически речь шла о будущем Уругвае) к Объединенным провинциям Рио-де-Ла-Платы [62]. Это ускорило войну между Бразилией и Буэнос-Айресом, начавшуюся в декабре 1825 г.
Для бразильской стороны конфликт в военном отношении обернулся катастрофой (поражение при Итузаинго в 1827 г.); в финансовом же плане противоборство стало разорительным для обеих враждующих сторон. Мир был заключен при посредничестве Англии, которая была заинтересована в восстановлении условий для прерванных войной нормальных торговых сношений. Положивший конец конфликту мирный договор гарантировал возникновение Уругвая как независимого государства, а также свободную навигацию по Рио-де-Ла-Плате и впадающим в нее рекам. В этом последнем пункте были заинтересованы европейские державы, особенно Англия, а также Бразилия. Для нее соображения геополитики соединялись с экономическими расчетами, так как речной путь был главным способом добраться до провинции Мату-Гроссу.
Во внутриполитическом отношении война привела к непопулярному и вызывавшему страх рекрутскому набору среди населения, проводившемуся насильственными способами. Кроме того, император решил набрать солдат извне — в дополнение к уже имевшимся войскам. Эти солдаты были в большинстве случаев бедняками, не имевшими ничего общего с профессиональными военными; их набирали в Европе, обещая сделать их в Бразилии мелкими собственниками. Как и следовало ожидать, такие подкрепления никак не способствовали тому, чтобы склонить чашу весов в войне в пользу империи. Более того: в июле 1828 г. несколько сотен немецких и голландских наемников взбунтовались
