14. Левый зигзаг уже находится на ущербе. Он держит экзамен как внутри страны (яровой клин, дезорганизация рынка, затруднения с денежным обращением, ухудшение положения рабочих и крестьянства), так и во вне страны (история с золотом, разрыв германо-советских переговоров, политика экономической блокады и т. д.). Победить эти трудности может только последовательная политика, предсказанная пролетарскими революционерами большевиками-ленинцами. Всякая иная политика потерпит скорое и позорное крушение. Самостоятельная, не стремящаяся в центристское болото позиция оппозиции обеспечит удесятерение наших рядов в ближайшее будущее. Не для того рабочий класс СССР принес бесчисленные жертвы, низверг капитализм, чтобы не быть в состоянии сейчас при запутавшихся спорах двух оппортунистических фракций — правой и центра — повести сильной рукой вперед пролетарскую революцию в СССР, этом центре мировой революции. Это должны прежде всего понять рабочие — члены ВКП(б), ибо они должны всегда критиковать ошибки той части партии, «которая зазналась» (Ленин), они, а не аппарат, должны очистить партию от появившихся и переродившихся «чуждых элементов», должны вернуть оппозицию в ряды ВКП(б), они, осуществляя диктатуру ВКП(б), этого основного рычага пролетарской революции, должны первые понять, какую всемирную историческую ответственность они несут. У нас образовался...[244] хвост, он попробовал свои силенки на изгнании оппозиции, затем на хлебозаготовках, он доберется до вопроса о власти в полном объеме. Пока этот хвост легонько ударил по голове. В случае войны или еще более крупных осложнений он попытается заменить голову. Оппортунистический, хвостистский центризм от этой опасности не спасет, как не мог и предотвратить ее. Спасет только правильная классово-пролетарская линия большевиков-ленинцев (оппозиции). Против оппортунизма. Против «правого» и «левого» центризма. За ленинскую оппозицию.
Большевики-ленинцы (оппозиция).
Май 1928 года
Дашковский И. К.
Хозяйственная конъюнктура и «левый» курс. [Май]
1. Кто предупреждал о затруднениях
Уже в начале текущего хозяйственного года конъюнктурная сводка отметила явление, свидетельствовавшее о крупном сдвиге в хозяйственном организме страны. Товарный голод на промышленные изделия, временно «смягченный» стараниями Наркоминторга, совершенно неожиданно для руководителей партии и хозяйства сменился продовольственными затруднениями в городах. Падение хлебозаготовок, сокращение хлебного экспорта и огромные хвосты в городах у продовольственных лавок — все это сопровождалось явными признаками новой инфляции. Создавалась совершенно реальная угроза материальному положению рабочего класса, смычке города с деревней и устойчивости всего хозяйственного организма в целом. Об этой растущей опасности настойчиво предупреждал уже на Октябрьском пленуме[245] тов. Смилга. В контртезисах по пятилетнему плану большевики-ленинцы заявили: «Падение общей массы заготовляемых продуктов, с одной стороны, является прямым свидетельством глубокого расстройства в отношениях между городом и деревней, а с другой стороны,— источником новых угрожающих нам затруднений». Однако все эти предупреждения остались без должного внимания. Официальная партийная печать объявила их «спекуляциями оппозиции на трудностях сезонного характера». Микоян усыплял партийное сознание разговорами об овладении Наркомторгом стихией рынка, экономическая печать вместе с Рыковым не переставала повторять о действии «предвоенного фактора», а Бухарин на XVI московской губпартконференции говорил: «Мы за последнее время не можем констатировать особого обострения товарного голода, как это утверждает оппозиция. Хлебные хвосты нельзя брать в качестве решающих показателей нашей экономики: это чисто конъюнктурное явление, которое уже теперь изживается и по всей вероятности скоро будет изжито». Итак, на «Шипке все спокойно»[246]: в своем бюрократическом ослеплении, стремясь ускорить свою расправу с оппозицией, руководители партии даже не задумываются и не понимают того, что делается основными проблемами нашего хозяйства в рабочих кварталах столиц и в провинции. Только декабрьская конъюнктура, полный срыв экспорта хлеба и давно не бывалая напряженность на рынке заставила кое-кого призадуматься.
2. Хозяйственная конъюнктура в январе
К 1 января 1928 г. хозяйственная обстановка характеризовалась следующими основными данными. Хлебные заготовки уменьшились по сравнению с данными прошлого года на 128 млн. пудов, или примерно на 30% (см. передовую «Правды» от 15 февраля). По другим данным, хлебозаготовки пали на 161 млн. пудов, или на 35% (см. «Хлебный рынок», No 21 — 22 за 1927 г.). Сырьевые заготовки, несмотря на то что урожай сельскохозяйственного сырья выше прошлогоднего на 27%, после октябрьского повышения в ноябре начинают понижаться и в декабре дают картину общего снижения по сравнению с декабрем прошлого года: по масличным-19%, лен-волокно — 14%, махорка — 30%, коровье масло — 32%, яйца — 46%, шерсть — 48% (см. конъюнктурную сводку 1осплана в «Экономической жизни»[247] от 2 февраля). В то же время денежные остатки в деревне увеличиваются с 290 млн. руб. в апреле-мае до 450 млн. на 1 декабря (см. статью Первушина в «Экономической жизни» от 4 февраля), способствуя оседанию сельскохозяйственного сырья. В отдельных случаях, как, например, по льну, годовое оседание достигает 50% всего сбора против довоенного в 10%. Общий рост покупательного фонда города и деревни превышает продукцию предметов широкого потребления за первый квартал на 353 млн. руб. (см. статью Громана[248] в «Экономической жизни» от 3 февраля). На этой почве весь первый квартал проходит под знаком роста розничных цен как на частном рынке, так и в обобществленной торговле. Наши розничные индексы, которые и по свидетельству Первушина «в ослабленной» степени отражают действительное повышение цен, показывают повышение в октябре — 1,0%; в ноябре — 1,6% и декабре — 0,9%. Одновременно растет и розничная накидка на промтовары: IX — 21,2%; X — 21,6%; XI — 22,1%; XII 22,4% (см. «Экономическую жизнь» от 4 февраля). В полном соответствии с этим движением цен находится рост стоимости бюджетного набора. По Украине эта стоимость за первый квартал возросла на 5,7% («Экономическая жизнь» от 7 февраля). По Москве бюджетный индекс в январе повысился на 2,3% («Торгово-промышленная газета»[249] от 8 февраля). Повышение цен происходит главным образом в сельскохозяйственной группе товаров.
В области промышленности продукция первого квартала возросла по сравнению с первым кварталом прошлого года на 10,2% против намеченного контрольными цифрами годового прироста в 17,6%. Несмотря на то, что в прошлом году продукция первого квартала дала прирост в 27%, ВСНХовский[250] обзор конъюнктуры считает, что прирост производства первого квартала текущего года «находится на довольно высоком уровне, так как текущие хозяйственные затруднения (недостаточный ход хлебозаготовок и заготовок сырья) еще не успели резко отразиться на промышленности» (см. «Экономическая жизнь» от 4 февраля).
3. Хлебофуражный баланс
Значение всех приведенных показателей станет совершенно ясно после небольшого анализа хлебофуражного баланса. Исходя из расчета, что минимальное месячное потребление городов равняется 50 млн. пудов, хлебозаготовки этого года были запроектированы в размере 600 млн. пудов для внутреннего потребления и 100 млн. пудов для экспорта, т. е. всего 700 млн. пудов. В 1925/26 г. плановые заготовки хлеба составляли 584 млн. пудов, а в 1926/27 г.— 686 млн. пудов (см. «Хлебный рынок», No 21 — 22 за 1927 г.). Условия урожая этого года должны были благоприятствовать реализации намеченного плана. Сбор зерновых культур за последние три года определялся следующими цифрами: 1925 г. — 4420 млн. пудов; 1928 г.— 4653 млн. пудов; 1927 г.— 4593 млн. пудов (см. статью Киселева в «Экономическом строительстве»[251], No 12 за 1927 г., с. 17). Тем не менее за первую половину сельскохозяйственного года с 1 июля по 1 января было заготовлено только 65 — 70% прошлогодних заготовок того же периода, т. е. 300 млн. пудов. Эта цифра полностью совпадает с общим количеством полугодового потребления города. Но если принять во внимание, что декабрьские заготовки, естественно, еще не могли быть подвезены к потребителю, что часть хлеба всегда находится на колесах и в амбарах, то ясно станет, что не будь прошлогодних запасов (размером около 120 млн. пудов), хлебный дефицит уже в это первое полугодие принял бы угрожающий характер.
Хлебный экспорт прекратился, едва достигнув 35 млн. пудов за все первое полугодие. Несмотря на использование прошлогодних запасов, на прекращение экспорта и на наличие в деревне огромных скоплений хлеба после третьего урожая, угроза продовольственного голода становилась все более и более реальной. Для серьезных опасений было тем более оснований, что по опыту прошлых двух лет 85 — 90% всех плановых заготовок приходятся на первые три квартала, а если прозевать январь и февраль месяцы, то выполнение заготовок будет сорвано природными условиями окончательно и бесповоротно. Чтобы заготовить 90% необходимого для внутреннего потребления хлеба, т. е. 540 млн. пудов, необходимо было заготовить в третьем квартале 240 млн. пудов. Но и этим вопрос об обеспечении города хлебом еще не решается. Кроме недостающих для годового баланса городского потребления, необходимо также образовать трехмесячный запас, ибо в июле и августе потребляются запасы прошлого года, а 50 млн. пудов требуются для завоза в потребляющие районы и для других нужд (семена и проч.). Таким образом, общая сумма требующихся заготовок составляет примерно 450 млн. пудов. Если вычесть запасы прошлого года, оставшиеся после экспорта (около 80 млн. пудов) и допустить наиболее благоприятный исход заготовок, т. е. полное проведение плана, то и в этом случае дефицит хлеба составит примерно 50 — 70 млн. пудов. Предупредить этот дефицит можно только исключительными мерами: либо ввозом хлеба из-за границы, либо немедленным изъятием части натуральных запасов в порядке займа или дополнительного обложения зажиточных и кулацких слоев деревни. Таким образом, хлебные затруднения оказываются отнюдь не конъюнктурными явлениями. Они свидетельствуют о глубоком расстройстве в хозяйственном организме, о серьезной закупорке товарооборота между городом и деревней.
