У осаждающих нашлись друзья в самом городе; со стрелами, перелетавшими через стены, к франкам попадали послания, в которых сообщалось о положении в городе и о том, что замышляют его защитники. Авторство подобных посланий летописцы приписывают «одному человеку, который хотел угодить Богу, потому что он ненавидел язычников»; послания начинались так: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа». Никто из христиан, ради которых он так старался, не знал его ни до, ни после того, как город был взят. Быть может, его схватили или же он погиб во время осады… Но многочисленные его донесения сослужили крестоносцам немалую службу: например, когда Саладин хотел тайно вывести из Акры свой гарнизон, замысел стал известен и потому провалился.
Это произошло в ночь с 4 на 5 июля. Предыдущая вылазка была предпринята 3-го числа. Крестоносцы, в который уже раз, пошли на приступ Башни Проклятья и крепостных валов близ нее, а Саладин в это время попробовал зайти в тыл осаждавшим, но безуспешно. Амбруаз подробно рассказывает о героической гибели маршала Франции Обри Клемана. Вместе с несколькими товарищами по оружию маршал установил лестницы, собираясь подняться на стены у пресловутой башни, но их отбросили, и приступ сорвался. Обри погиб, и та горстка воинов, с которой он пошел на приступ, тоже. Он был сыном одного из преданнейших советников короля Людовика VII, Робера Клемана.
Несмотря на неудачи, осаждавшие мало-помалу продвигались к цели, тогда как защитники Акры, чем дальше, тем сильнее ощущали безнадежность своего положения и задумывались о сдаче города. Переговоры, начатые в первых числах июля 1191 года, имели целью выработку условий почетной капитуляции. Важность момента понимали обе сражающиеся стороны. Об этом свидетельствуют рассказы и арабских, и западных летописцев, которые живописуют подвиги, совершенные как франками, так и мусульманами. Беха-эль-Дин, в частности, говорит о поразившем его воображение крестоносце, который, отражая атаки войск Саладина, не прекращал метать камни в мусульманских воинов и казался неуязвимым до тех пор, пока «его не объял „греческий огонь“, брошенный в него одним из наших офицеров». Также он вспоминает о женщине в зеленом одеянии, которая сражалась наравне с мужчинами и без устали посылала стрелы в мусульман, пока сама не была убита. «Мы отнесли ее лук султану как трофей», — сообщает хронист.
Два «языческих принца, которые пребывали во граде Акра», явились 4 июля к христианам и предложили сдать город со всем оружием, золотом и серебром в обмен на право уйти свободными и невредимыми. Но короли Франции и Англии пожелали большего. В обмен на жизнь защитников Акры они хотели возвращения всей земли, которую им пришлось уступить после катастрофы у Хаттина, то есть Иерусалима и его окрестностей, а сверх того еще и освобождения всех христиан, которые были пленены Саладином или его людьми после 1187 года. Представители осажденных, которых хроника называет Местош и Карракуа (Эль-Мештуб и Каракуш), очевидно, не чувствовали себя вправе пойти на такие уступки без консультации с Саладином. Они удалились, оставив заложников, но султан не пожелал и слушать о чем-либо подобном, и они так и не вышли более из города. Переговоры сорвались. А между тем в стане франков уже воцарилось настроение победы.
На следующую ночь, около полуночи, Саладин вновь попытался преодолеть внешние рвы, окаймлявшие христианский лагерь. В его намерения входило вызволить часть защитников Акры из города, но, поскольку оба короля знали, что он задумал, стены оставались под неусыпным надзором. Войска были начеку, и вылазка Саладина сорвалась, да еще с немалыми потерями. Несколько позже, 5 июля, люди и осадные машины короля Англии пробили огромную брешь в одной из крепостных стен. Ночью рухнула одна из башен, а на следующий день, 6 июля, франки вновь начали приступ. Местош и Карракуа, к которым присоединился третий парламентер по имени Эльседин Жардик, снова начали торговаться об условиях сдачи. Ричард, к тому времени совершенно выздоровевший, предложил по слитку золота всякому, кто принесет камень из Башни Проклятья, и велел продолжать подкапывать крепостные стены.
Наконец, несмотря на настоятельное желание Саладина продолжить сопротивление, осажденные исчерпали все свои силы и приняли решение капитулировать при посредничестве ордена госпитальеров и Конрада Монферратского. В пятницу 12 июля «крест и знамя поднялись над городскими стенами», писал арабский летописец Абу-Шама[41]. «Страшный шум поднялся на стороне франков. Всех правоверных охватил ужас, все оцепенели, поле огласилось воплями, плачем, стонами и рыданиями. О, гнусное зрелище: маркиз, войдя в Акру с четырьмя знаменами христианских королей, поднял одно из них на цитадели, второе — на минарете великой мечети (а была пятница!) и третье — на боевой башне, вместо знамени ислама». Взгляд на произошедшее с другой стороны представляет хронист Амбруаз, голос которого звучит победно и торжествующе:
«Четыре года минуло с тех пор, как сарацины захватили Акру, и город был взят нами на следующий день после праздника святого Бенедикта, несмотря на их проклятый род. Тогда мы увидали церкви, оставшиеся в городе, изуродованными и лишенными образов, с повергнутыми алтарями, с посеченными крестами и распятиями из презрения к вере нашей ради удовлетворения их неверия и освобождения места для их мечетей».
И алтари низвержены,
Кресты разбиты, сожжены, —
И что вся наша вера?
Было условлено, что защитникам Акры сохранят жизнь и в скором времени освободят при условии уплаты выкупа в 200 тысяч динаров золотом и освобождения 2500 христианских узников. Войска Саладина отступили, оставляя за собой пустыню: до самой Хайфы виноградники и садовые деревья были вырублены, а крепости и города, малые и большие, разрушены.
Два короля встретились на следующий день, с тем чтобы поделить между собой город и пленников. Филипп Август получил свою резиденцию из рук Дрё де Мелло, а Ричард доверился Югу де Горне. Было похоже, что Саладин предложил армиям Запада союз, потому что ему нужна была военная помощь против сына Нур-эд-Дина. Взамен Саладин обещал отдать франкам землю Иерусалимскую до Иордана. Сам он пока отдыхал у Сефории, а по всем тропам и дорогам сновали гонцы, курсировавшие между его лагерем и Акрой, в которой англичане и французы разбирали свои осадные машины. Происходил и обмен подарками. Ричард отправил Саладину охотничьих собак и соколов. Султан, в свой черед, прислал «великие и весьма ценные дары» королю Ричарду; к сожалению, Бенедикт из Питерборо не уточняет, какие именно. Тем временем епископ Веронский Алард, архиепископ Тирский, епископы Шартра, Бове, Пизы, вместе со всем духовенством и мирянами, очищали и вновь освящали старинные церкви, превращенные мусульманами в мечети, и повсеместно восстанавливали христианское богослужение. В воскрешенных храмах проходили торжественные литургии, тогда как войско занималось укреплением и восстановлением крепостных стен и починкой разрушенных домов.
Король Франции поселился в крепости, король Англии — в доме храмовников. Прочие рыцари нашли пристанище в различных домах по всему городу. Однако возникло немалое затруднение из-за того, что старинные обитатели Акры пожелали возвращения своего имущества и явились с просьбой к королю Филиппу: «Вы пришли, государь, дабы обрести королевство Иерусалимское, и нет причины, по которой бы мы были обездолены вами. Рыцари в наших домах, и они говорят, что они отвоевали их у сарацин. Посему, сир, мы у вас просим совета (суда. — Р. 77.) между нами». Филипп Август принял их сторону. В замке Акры созвали совет, на котором присутствовал и Ричард.
Филипп начал говорить и изложил желание горожан Акры и их прошения: как они просили совета, с тем чтоб не оказаться обездоленными и лишенными своего имущества, которое они не продавали и не закладывали, но которое сарацины взяли насильно. «И я говорю, что мы пришли сюда, не ища наследства или захвата чужих домов. Мы пришли ради Бога и во спасение душ наших и ради отвоевания королевства Иерусалимского, которое сарацины отняли у христиан и которое мы должны вернуть и вновь отдать в руки христиан. И мне представляется весьма вероятным, что Бог, даровавший нам власть завоевать град сей, не дает нам причины, чтобы тот, кто владел наследием, должен был его потерять. Таков мой совет, если вам будет угодно с ним согласиться».
Ричард без раздумий присоединился к Филиппу, а за ним и прочие бароны. Было решено, что все те жители Акры, которые смогут доказать, что владели тем или иным домом, должны быть восстановлены в своих правах; с другой стороны, они приютят у себя рыцарей на все то время, пока те остаются в Святой земле.
Кроме того, купцы из Пизы потребовали оплаты по счетам графов и баронов обеих армий — в том числе и тех, кто более двух лет участвовал в осаде Акры. Но короли, кажется, не торопились делиться с ними добычей. 20 июля, на День святой Маргариты, Ричард вновь совещался с королем Франции и предложил, чтобы все крестоносцы дали клятву провести на Святой земле три года для победы над врагами веры Христовой и уж по крайней мере не возвращаться домой до тех пор, пока у Саладина не будет отнят Иерусалим со всеми землями вокруг него. Филипп, однако, и слышать не хотел ни о какой клятве. «Он уже в душе видел свое возвращение», — пишет Бенедикт из Питерборо.
