Затраты на эксперименты со строительством утопий были неимоверными, число загубленных жизней — огромно. Общую численность жертв коммунизма издатель-редактор «Черной книги коммунизма» Стефан Куртуа оценивает в 85-100 миллионов человек, что на 50 процентов превышает численность погибших в двух мировых войнах. В оправдание этих потерь приводились разные соображения, в том числе, например, и то, что, не разбив яиц, яичницу не изжаришь. Люди все-таки не яйца, но беда еще и в том, что никакой яичницы из этой бойни не получилось.
Уцелевшие тоже понесли потери. В попытках добиться полного единообразия коммунистические режимы ссылали, бросали в тюрьмы и принуждали к молчанию тех, кто не желал мириться с навязываемыми порядками — часто людей наиболее способных и предприимчивых. В результате была приведена в действие своего рода эволюция вспять: создавалось положение, при котором наиболее несамостоятельные и послушные получали наилучшие шансы выжить. Предприимчивые, честные и общественно мыслящие погибали. Таким образом, коммунистические общества теряли своих лучших людей, соответственно, оказывались на дороге обнищания.
В России, дольше всех прожившей в условиях коммунизма, одним из следствий стало то, что у населения отобрали веру в собственные силы. Поскольку при советской власти вся общественная практика подчинялась распоряжениям, которые спускались сверху, а инициатива приравнивалась к преступлению, народ утратил способность принимать решения, будь то в крупных или мелких делах (кроме связанных с уголовщиной); люди живут ожиданием приказов. После краткого порыва навстречу демократии, вернулась острая тоска по сильной руке. У народа не оказалась ни способности, ни желания стоять на собственных ногах и самостоятельно определять свою судьбу. И это не самый малый урон, который коммунизм нанес России и всем странам, подвергшимся, подобно ей, длительной коммунистической дрессировке. Он уничтожил в них также уважение к труду и убил чувство общественной ответственности.
Стремление к собственности — свойство врожденное; уважение к собственности других воспитывается. Об этом ясно говорит изучение психологии детей. Отсюда следует, что если некто обнаруживает неуважение к своим правам собственности — будь то со стороны властей или общества в целом, — он не только перестает считаться с их имущественными интересами, но и становится носителем самых хищнических инстинктов. Так именно и произошло после падения коммунистического режима в СССР, что и стало помехой для перехода к подлинно рыночной экономике, которая зиждется на уважении к правам собственности.
Маркс утверждал, что капитализму присущи неразрешимые внутренние противоречия, обрекающие его на неизбежный крах. В действительности капитализм как система, способная откликаться на меняющиеся обстоятельства и приспосабливаться к ним, умел преодолевать все свои кризисы. Коммунизм, напротив, будучи воплощением жесткой доктрины — псевдонаукой, преобразованной в псевдорелигию и воплощенной в неповоротливом политическом режиме, — показал себя неспособным избавиться от порабощавших его заблуждений и ушел в небытие. Если он когда-либо возродится, это может произойти только вопреки приговору истории и с гарантированной перспективой еще одного провала. Действие в этом направлении будет граничить с безумием того вида, о котором сказано: снова и снова делать одно и то же в надежде получить иные результаты.
Нет четкого различия между «социализмом» и «коммунизмом». Маркс различал две фазы продвижения к полному коммунизму: первая, переходная фаза, в рамках которой сохранятся старые виды неравенства даже при уничтожении их корней; за ней последует вторая, высшая фаза, когда принцип «от каждого по способностям, каждому по потребностям» заменит принцип «равной оплаты за равный труд». Первую фазу Ленин определил как социализм, вторую как коммунизм. Однако, придя к власти в России, он сменил название своей партии с «социал-демократической» на «коммунистическую», и мы будем пользоваться термином коммунизм, подразумевая под этим ленинскую теорию и практику. См.: Andrzej Walicki, Marxism and the Leap to the Kingdom of Freedom (Stanford, 1995), р. 93.
Поскольку мечта об обществе, не знающем собственности, характерна буквально для всех утопий, она могла возникнуть лишь там, где частная собственность преобладала: до недавнего времени это фактически были Европа и регионы, населенные европейцами.
«Опредмечивать» — значит, придавать абстракции «вещный» смысл. В качестве примера Маркс, следуя за Фейербахом, ссылался на присущую людям склонность приписывать качества благости и желаемых совершенств некому (несуществующему, по мнению Маркса) их носителю, которого они называют Богом. Другим примером служит утверждение: «История рассудит» вместо «Историки скажут свое слово».
Бенито Муссолини, основавший в 1919 году фашистскую партию, но до первой мировой войны возглавлявший крайне радикальное крыло социал-демократии, придерживался в то время такой же точки зрения.
Многие наблюдатели считали отличительной чертой советского коммунизма верность населения принудительно навязанной идеологии. К этому неверному заключению могло приводить то обстоятельство, что на протяжении первых сорока лет существования советского режима все свои сведения об СССР иностранцы получали практически только из советских источников, которые подчеркивали единодушие и всеобщую верность коммунистической идеологии. В действительности дело обстояло совсем не так.
Некоторые западные интеллектуалы, не желая признавать ответственность коммунистов за эту беспримерную бойню, возлагали вину на американцев, которые в 1969–73 годах бомбили Камбоджу, пытаясь разрушить укрывавшиеся там силы Вьетконга. Трудно, однако, понять, каким образом гнев камбоджийцев, направленный против американцев, мог привести их к убийству двух миллионов своих соотечественников.
Вопреки слухам, широко распространившимся тогда и не утихавшим впоследствии, ЦРУ не играло никакой роли в свержении Альенде. Правительство США и частные американские компании пытались помочь некоммунистическим кандидатам на выборах 1970 года, предоставляя им финансовую поддержку, уравновешивавшую средства, которые давали Альенде СССР и Куба. В дальнейшем Вашингтон оказывал также финансовое содействие независимой чилийской печати, но с военными, сбросившими Альенде, США никаких связей не имели. Это было чисто внутреннее дело Чили. См. на эту тему James R. Whelan, “Out of the Ashes”, Washington, DC, 1989, р. р. 1027–1048.
Может показаться, что развитие событий в Чили и на Кубе не согласуется с высказанным в начале этой главы общим суждением, что более всего коммунизму удавалось преуспеть в странах, не знавших демократии и частной собственности. Но ни в той, ни в другой из этих двух стран приход коммунистов к власти не был результатом социальной революции. В Чили они установили свое правление мирным путем, на основе соглашения с христианско-демократической партией, соглашения, которое они тут же нарушили. На Кубе же, как будет показано ниже, они взяли власть, выступив во главе общенационального восстания, добивавшегося свержения ненавистного диктатора и восстановления демократии.
1. Карл Маркс, Капитал, т. I, гл. XXIV (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 23) с. 772–773.
2. Фридрих Энгельс, Успехи движения за социальное преобразование на континенте (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 1, Москва, 1955), с. 526.
3. George Lukacs, History and Class Consciousness (Cambridge, Mass, 1971), 315.
4. К. Маркс и Ф. Энгельс, Немецкая идеология (Сочинения, т. 3, Москва, 1955), с. 32.
1. Naum Jasny, The Socialized Agriculture of the USSR (Stanford, 1949), 145–146.
2. Richard Pipes, A Concise History of the Russian Revolution (New York, 1995), 121n.
3. В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, том 41, с. 383.
4. Ричард Пайпс, Русская революция, том II (Москва, 1994), с. 381–382.
5. Л. Н. Крицман, Героический период великой русской революции (Москва, 1926), с.166.
6. Isaac Steinberg, In the Workshop of the Revolution (London, 1955), 145.
