Ознакомительная версия.
Горький и Сергеев-Ценский преодолели выпады критиков и издателей, и романы «Обречённые на гибель» (1927), «Зауряд-полк» (1934), «Искать, всегда искать!» (1935), «Лютая зима» (1936) с благословения А.М. Горького вышли в свет.
Но «выпады» продолжались. В «Литературной газете» 24 мая 1935 года напечатана статья А. Котляр «Философия обывательщины», в которой были напрочь уничтожены романы, повести, рассказы С.Н. Сергеева-Ценского, словно продолжая разнос газеты «Известия» и журнала «На литературном посту».
В 30-х годах писатель, вновь побывав в Севастополе, с интересом посмотрел на Малахов курган, на Корабельную и на Северную стороны, побывал на Историческом бульваре, в соборе, где похоронены адмиралы Корнилов, Истомин, Нахимов, в музее, в библиотеке. Прочитал материалы о Севастопольской битве, и Крымская война во всём её богатстве вошла в душу писателя, он задумал написать об героических днях народной битвы. Сергееву-Ценскому вспомнились слова Пушкина из письма Гнедичу: «Тень Святослава скитается не воспетая, писали вы мне когда-то. А Владимир? А Мстислав? А Донской?
А Ермак? А Пожарский? История народа принадлежит поэту». Так началась «Севастопольская страда», и адмиралы, и матросы, и офицеры, и мирное население ожили в глазах автора, начавшего собирать документы, книги, карты, реляции.
Упорно работал Сергеев-Ценский, но снова начались трудности с публикацией. В архиве хранится запись С.Н. Сергеева-Ценского: «Работа над эпопеей «Севастопольская страда» была начата в 1936 году. За этот год автором было написано свыше 40 авторских листов, но написанное оказалось очень трудно напечатать. В издательстве «Советский писатель», куда обратился автор, рукопись была решительно отклонена редакторами Басом, Гусом и Чеченовским, как произведение «краснопатриотическое». Категорически высказались против помещения эпопеи в журнале «Октябрь» все члены редколлегии за исключением Ф. Панфёрова…» Панфёров настоял на публикации в журнале, а в 1939—1940 годах «Севастопольская страда» в трёх книгах вышла отдельным изданием.
Этому во многом способствовала статья Е. Петрова «Реплика писателя» (Литературная газета. 1938. № 44), в которой о Сергееве-Ценском есть и такие ободряющие строки:
«В «генеалогическом древе литературы», которое, очевидно, для устрашения советских писателей, было нарисовано в журнале «На литературном посту», С. Сергеев-Ценский был нарисован в виде висельника, и под ним красовалась игривая надпись: «живой труп».
Клеймо было поставлено. Была дана некоторым образом «исчерпывающая характеристика»… Сергеев-Ценский был брошен на растерзание и побивание камнями и цитатами критики… Дразнили его в каких-то тёмных углах совсем уже маленькие и трусливые критики и критикессы, которые, конечно, никогда не осмелились бы на него напасть, если б на нём не было этого страшного рапповского клейма – «живой труп». Удивительны в Сергееве-Ценском сила воли, писательская дисциплина и любовь к труду. Почти не находя серьёзной и содержательной критики своих произведений, весь искусанный злыми критическими комарами, он не только оставался одним из самых плодовитых советских писателей, но и непрерывно совершенствовал свой большой талант. После превосходного романа «Массы, машины, стихии» (по-моему, это лучшее, что было создано советской литературой о войне 1914—1918 гг.) С. Сергеев-Ценский выступил с большим историческим романом «Севастопольская страда».
Но инерция «живого трупа» в какой-то степени продолжается и сейчас… О каком авторе позволили бы себе написать с такой необычайной лёгкостью, что его новое произведение – всего-навсего «псевдоисторический роман» и даже вовсе не роман, а «беллетризованная хроника», в то время как опубликовано в журнале лишь начало этого произведения. А вот о Сергееве-Ценском всё позволено. Он ещё продолжает работать, а его недописанное произведение уже получило отметку «неуд».
В № 41 «Литературной газеты» помещена статья т. Миронова «Об исторических и псевдоисторических романах». В тексте самой статьи роман назван «фундаментальным» в кавычках. А между тем «Севастопольская страда» – фундаментальный роман без всяких кавычек. Более того. Фундаментальность романа – это первое, что хочется отметить, прочтя в журнале «Октябрь» первые четыре части (весь роман будет в девяти частях). Роман поражает своей добросовестностью, обилием фактов и великолепных деталей, широкой исторической картины, глубиной изображения главных действующих лиц и блестящим умением, с которым выписываются все без исключения эпизодические лица… Основное и главное достоинство опубликованных четырёх частей – это то, что они проникнуты подлинно народным патриотизмом… Вывод о народе-герое, который делает Сергеев-Ценский, не является бездоказательным и поспешным, что было бы естественно для псевдоисторического романа…
Тут мы стоим перед совершенно исключительным явлением, в котором необходимо как можно глубже разобраться. В то время как грубая и вульгарная критика только портила художнику жизнь, сама советская действительность, глубокая народность советской власти, воля советских народов к защите отечества и к борьбе с фашизмом вдохнули в художника новую жизнь и помогли ему создать произведение, историчность которого чрезвычайно современна… Перед нами настоящая эпопея севастопольских событий. И если это не роман, т. Миронов, то что же называется романом?»
В 1941 году С.Н. Сергеев-Ценский за роман «Севастопольская страда» получил высшую награду – Сталинскую премию первой степени, как Михаил Шолохов за «Тихий Дон», как Алексей Толстой за «Хождение по мукам», как Галина Уланова за свою артистическую деятельность.
В годы Великой Отечественной войны С.Н. Сергеев-Ценский с женой Христиной Михайловной вынужден был покинуть Алушту, оставив в ней огромный архив, библиотеку, всё нажитое за долгие годы. Были в Керчи, Краснодаре, Москве, Куйбышеве, Алма-Ате. Но работа продолжалась, написаны десятки статей, опубликованных в «Правде» и «Красной звезде», военные рассказы и новеллы о воинском долге, о патриотизме, о воинском подвиге. В 1943 году опубликован роман «Брусиловский прорыв», потом роман «Пушки выдвигают» (1944), написан роман «Пушки заговорили».
В 1943 году С.Н. Сергеев-Ценский был избран действительным членом Академии наук СССР. Но травля продолжалась: «Новый мир» отказался печатать роман «Пушки заговорили» и вернул рукопись. Только в 1956 году роман вышел отдельным изданием.
«Сергей Николаевич был человеком сильным. Казалось, за годы нелёгкой литературной судьбы он должен был привыкнуть и к замалчиванию и к несправедливой, бездоказательной критике, – писал И.М. Шевцов в книге «Орёл смотрит на солнце» (М., 1963. С. 261). —
Но предел бывает всему; очевидно, дал себя знать и возраст. Когда почтальон принёс толстый пакет с романом «Пушки заговорили», Сергей Николаевич вспылил: он метался по «шагальне», как разъярённый лев…» И прекратил писать.
В 1955 году Россия отметила 80-летие С.Н. Сергеева-Ценского, правительство наградило орденом Ленина за выдающиеся заслуги, было много встреч, поздравительных телеграмм. Но одна из них была дороже всего:
«С истинным наслаждением прочитал «Утренний взрыв». Дивлюсь и благодарно склоняю голову перед Вашим могучим, нестареющим русским талантом.
1955.
Ваш Шолохов».
Роман «Утренний взрыв», опубликованный в 1952 году, относится к циклу «Преображение России».
О С.Н. Сергееве-Ценском написано много книг и статей. Но одну из них в заключение процитируем: «Стиль Сергеева-Ценского отличает яркая образность; его описания природы, изображения характеров и батальные сцены богаты сравнениями и метафорами» (Казак В. Лексикон русской литературы ХХ века. М., 1996. С. 377).
Сергеев-Ценский С.Н. Собр. соч.: В 12 т. М., 1967.
Шевцов И. Подвиг богатыря. Тамбов, 1960.
Борис Леонидович Пастернак
(10 февраля (29 января) 1890 – 30 мая 1960)
Родился в обеспеченной интеллигентной семье художника Леонида Осиповича Пастернака (1862—1945) и пианистки Розалии Исидоровны Кауфман (1867—1939), которая с юных лет концертировала в России, Польше, Германии и Австрии. Детство Б. Пастернака проходило в благополучной среде, в кругу знаменитых людей российского общества. В семье были брат Александр (1893—1982), сестры Жозефина (1900—1993) и Лидия (1902—1989), а в три года Б. Пастернак, когда Розалия Исидоровна исполняла классическую вещь в квартире Льва Толстого, играл с его детьми. Выходец из еврейской семьи владельца постоялого двора в Одессе, Леонид Осипович Пастернак пользовался широкими возможностями своего таланта, выставлял свои картины на выставках, на I съезде русских художников был избран членом совета, преподавал в Училище живописи, ваяния и зодчества (1894—1921), в 1905 году стал академиком живописи, снискал авторитет в художественных кругах, писал портреты Льва Толстого, композиторов Скрябина и Рахманинова, писателей Горького, Рильке и Верхарна, учёного Альберта Эйнштейна и многих других. Когда князь Алексей Евгеньевич Львов предложил ему место преподавателя Училища живописи, ваяния и зодчества, Леонид Осипович оставил в своих записках воспоминание о своём заявлении: «Я поспешил выразить свою искреннюю радость и благодарность за лестное приглашение. Вместе с тем я указал, что моё еврейское происхождение, вероятно, послужит непреодолимым препятствием. Я не был связан с традиционной еврейской обрядностью, но, глубоко веря в Бога, никогда не позволил бы себе и думать о крещении в корыстных целях» (Пастернак Е. Борис Пастернак. Материалы для биографии. М., 1989. С. 28—29). С 1 сентября 1894 года Л.О. Пастернак стал младшим преподавателем в Фигурном классе с окладом в 600 рублей годовых, квартирой и мастерской по адресу: Мясницкая, 21. Вместе с Пастернаком в училище были назначены художники Архипов и Савицкий, о чём было сообщено в газете «Московские новости». Леонид Осипович Пастернак участвовал в выставках вместе с М. Нестеровым, В. Серовым, Н. Ге.
Ознакомительная версия.
