Ознакомительная версия.
Несмотря на отсутствие новых доказательств, в 90-х гг. начался идеологический поход против Александра Невского. Среди обличителей выделялись историки и публицисты И.Н. Данилевский, Н.В. Журавлев, Н.П. Соколов, М.М. Сокольский, Д.В. Чернышевский, И. Яковенко. Из десятков высказываний в СМИ приведу наиболее известные — бывшего «прораба перестройки», историка Ю.Н Афанасьева, и знатока средневекового оружия М.В.Горелика. Афанасьев так отзывался об Александре Невском в «Общей газете» и «Родине»:
«Александр Невский... Герой, святой, наше знамя... Он сказал татарам: я вам соберу дани больше, чем вы сможете. Но за это подмогните побить моих соседей. Подмогли и побили. И дали ему титул великого князя. <...> Он начал действовать в союзе с татарами против других князей: наказывал русских — в том числе и новгородцев — за неповиновение завоевателям, да так, как монголам даже не снилось (он и носы резал, и уши обрезал, и головы отсекал, и на кол сажал). ...Но сегодняшнее мифологическое сознание воспримет известие о том, что князь фактически являлся "первым коллаборационистом" ...как антипатриотическое очернительство».
Ещё прямолинейнее М.В. Горелик в «Огоньке»: «Есть такой сатана русской истории — Александр Невский. У него была цель — княжить во Владимире, и ради шкурных интересов он насадил на Руси лютое татарское иго. И сделал это самым гнусным образом — предав брата».
На самом деле навет Александра на брата далеко не доказан, о чем писалось выше, а его жестокость была жестокостью правителя того времени, когда непокорных увечили и казнили. Князь жестоко наказал советников своего сына Василия, княжившего тогда в Новгороде: «Овому носа урезаша, а иному очи выимаша», хотя обошелся без описанного Афанасьевым сажания на кол. Причиной кары было убийство новгородцами посадника Михалки, ставленника Александра Невского, и их отказ выплачивать дань татарам. Покарав немногих, князь избежал разгрома Новгорода татарами и предотвратил гибель десятков тысяч людей. Иными словами, он предпочитал платить дань гривнами, а не жизнями.
Можно согласиться с критиками Александра Невского, что его битвы не относятся к числу крупных сражений того времени. Но никак нельзя назвать их ничтожными и не имевшими значения в исторической судьбе России. Конечно, битвы в прибалтийском захолустье выглядят скромно на фоне одновременного разгрома немецко-польского войска при Лигнице (1241), когда монголы для статистики отрезали у убитых врагов правые уши и набили ими девять мешков. В битвах Александра пали сотни, а не тысячи, но важно, когда и с кем он сражался. Ведь битвы на Неве и Чудском озере (1240 и 1242) случились сразу после нашествия монголов, когда у русских, казалось, не вообще осталось сил. Католическая церковь всерьез думала о распространении власти папы на русские земли. В 1237 г. папа Григорий IX обратился к шведскому архиепископу с призывом организовать крестовый поход в Финляндию против «тавастов» (финнов) «и их соседей» (а ими были карелы и новгородцы). В 1238 г. папский легат организовал встречу датского короля и магистра Тевтонского ордена, где был достигнут договор о совместных действиях крестоносцев в Эстонии.
В результате дипломатической активности папских посланцев шведы и немцы с датчанами в 1240 г. согласованно нападают на новгородские и псковские земли. Шведы высаживаются в низовьях Невы, а ливонские и датские рыцари захватывают Изборск. Русские понимали связь этих событий с замыслами Рима. Не случайно в житие Александра Невского шведы названы «римлянами» и отмечено, что их сопровождал епископ. Дальнейшее известно — 20-летней Александр с небольшой дружиной разбил шведский десант. Разоблачители Александра Невского либо вообще отрицают Невскую битву, либо утверждают, что она была стычкой с несколькими убитыми. И.Н. Данилевский обосновывает это, ссылаясь на малые потери русских:
«Победа на Неве стоила новгородцам и ладожанам жизни двадцати земляков ("или мне [менее], Богь весть", — философски замечает автор сообщения в Новгородской первой летописи)».
Здесь всё верно, кроме замены одного слова — не «земляков», а «мужей» писал летописец. А «муж» тогда означал дружинника, стоявшего во главе небольшого подразделения — «копья», что в разы увеличивает русские потери... и масштаб битвы. Не стоит забывать и потери «римлян»: «Много ихъ паде; и накладше корабля два вятшихъ мужь, преже себе пустиша и к морю; а прок их [прочих], ископавше яму, вметаша в ню бещисла; а инии мнози язвьни [ранены] быша; и в ту нощь, не дождавше света понедельника, посрамлени отъидоша». По европейским меркам было сражение среднего масштаба.
С Ледовым побоищем повторяется тот же набор «разоблачений». Одни отрицают, что битва на Чудском озере вообще имела место. Другие, как И.Н. Данилевский, всячески преуменьшают ее масштабы, веря только цифрам «Ливонской рифмованной хроники» о потерях ливонцев — 20 убитых и 6 взятых в плен и отметая сведения Новгородской и Псковской летописей о 400 (в Псковской — 500) убитых и 50 пленных немцах, не считая многочисленной чуди (эстонцев). Мнение многих советских и российских историков о том, что летописи и «Хроника» не противоречат друг другу, поскольку в летописях указано общее число немецких потерь, а в «Хронике» — только потери орденских рыцарей, Данилевский отметает, не обсуждая:
«В крайнем случае историки пытаются "согласовать" числа, приведенные древнерусскими летописцами, и данные Рифмованной хроники: ссылаются на то, что летописец якобы привел полные данные потерь противника, а Хроника учла только полноправных рыцарей. Естественно, ни подтвердить, ни опровергнуть такие догадки невозможно».
Между тем разгадывать нечего — достаточно прочитать две строфы из «Рифмованной хроники»: «Там было убито двадцать братьев-рыцарей, а шесть было взято в плен»[87]. Братьями называли только членов рыцарского ордена; в 1242 г. их было меньше 100 на всю Ливонию; каждый стоял во главе подразделения — копья, и они составляли лишь малую часть крестоносцев. Так, в ливонском войске, собранном для осады Пскова в 1269 г. (поход сорвало прибытие татар), из 18 тысяч человек братьев рыцарей было всего 180.[88] Поэтому нет оснований сомневаться в правдивости летописцев, сообщавших о немецких потерях в целом (без потерь эстов). Кроме братьев, со стороны немцев были рыцари Дорпатского епископа, датские рыцари и рыцари-гости из Европы. Об этом пишет британский историк Д. Никол в книге «Озеро Пейпус 1242: Битва на льду» (1998). По его оценке, в битве участвовало 800 конных рыцарей и оруженосцев, 700 пехотинцев кнехтов и порядка 1000 эстов. Русских, по мнению Николса, было около 6 тысяч[89]. Битву по европейским масштабам можно назвать крупным сражением.
Характерно, что отечественные разоблачители Невского книгу Николса игнорируют. Случай странный, поскольку обычно они доверяют иностранным источникам и не доверяют своим. Правда, в немилости у них находится и «Хроника Тевтонского ордена XV века», в которой сообщается, что при взятии князем Александром Пскова погибло 70 братьев рыцарей со своими людьми. Здесь, видимо, приведено общее число братьев, погибших в ходе кампании Александра Невского по освобождению русских земель — взятию Копорья, Изборска, Пскова, рейдов в Ливонию и битвы на Чудском озере. В результате немцы вернули все захваченные русские земли и заключили мир. Были и другие победоносные походы Невского — в Финляндию против шведов и несколько раз против литовцев, новой угрозы Руси. Поражений у него не было.
Ордынская политика Александра Невского дала Северной Руси 20-летнюю передышку без татарских набегов (1252—1271). Нарушили ее сами князья, ставшие приглашать татар для участия в междоусобицах. Битва на Чудском озере на 10 лет обеспечила мир на ливонской границе (1242—1253). Александру удалось сохранить единство Северо-Восточной и Северо-Западной Руси, что позволило избежать раскола этнического поля нарождающегося великорусского этноса. Путь задабривания ордынских ханов и отпора католической агрессии принёс долговременные плоды в виде появления Московской Руси, а затем Российского государства.
Этот путь не означал выбор Азии и отказ от Европы, как преподносит его И.Н. Данилевский: «Пожалуй, именно в эти страшные для Руси десятилетия был сделан окончательный выбор между двумя социально-культурными моделями развития: между Востоком и Западом, между Азией и Европой». Путь князя Александра означал сохранение православия как духовного стержня России. Об этом почти 100 лет назад писал Г.В. Вернадский: «Два подвига Александра Невского — подвиг брани на Западе и подвиг смирения на Востоке — имели единственную цель: сбережение православия как источника нравственной и политической силы русского народа»[90].
Александр не делал выбор между Западом — Европой и Востоком — Азией, но сохранял верность православию — Евразии. Ибо веру свою Русь получила из Евразии — от Византии. Евразийская сущность православия облегчила взаимопонимание с веротерпимыми монголами. Менялись и сами русские — направление рек бассейна Волги, даже без посредничества Орды, вело их в Евразию — к Уралу и Каспию, к неизбежной психологической притирке и культурному обмену с живущими там народами. Так развивалась и крепла русская цивилизация — православная и евразийская, спасенная в тяжелый час Александром Невским.
Ознакомительная версия.
