Что произошло в Раде, стало более или менее понятно только к вечеру 16 января. Мы с моим напарником, главным редактором Lb.ua Олегом Базаром, сидели в нашем кабинете и думали о том, что сказать коллективу. Объясниться было необходимо. Но мы, люди, работающие со словами, не находили слов. Ясно было только одно: мы остались без профессии. Без прав на профессию в Украине. Вообще. Мы все могли выключать компьютеры и идти домой. Навсегда. Диктаторские законы делали невозможным существование независимых СМИ в Украине. Ясно было, что Интернет сметут первым. И сколько мы при таком раскладе проработаем — неделю, две, — вопрос исключительно времени и расторопности правоохранительных органов. Уже имея печальный опыт двух с половиной уголовных дел против Lb.ua при Януковиче (третье удалось купировать в зачаточной стадии), иллюзий мы не питали. Это чувство липкой беспомощности я запомню на всю жизнь.
Пространство свободы в Украине сжалось до пределов Майдана. В буквальном смысле. Всем, кто физически находился на Майдане, отступать теперь было некуда, да и невозможно. Каждому — от простого митингующего до народного депутата — светила статья за экстремизм. Автомайдан не мог больше совершать свои рейды. Журналисты не могли работать и свободно передавать информацию.
Призыв Сергея Кобы
На самом Майдане протестующие укрепляли баррикады. Во Львове формировались колонны активистов, выезжавших на подмогу столичному митингу. Автомайдановцы заявили, что не прекратят своих акций несмотря ни на что. Рассчитывая запугать и сломить людей, власть их сплотила и озлобила. Эффект оказался полностью противоположным. Пришло простое и ясное понимание: или они нас, или мы их.
Пришло ко всем, кроме, как казалось рядовым майдановцам, лидеров оппозиции. Утром 19 января известные украинские мыслители, общественные деятели, представители науки и культуры опубликовали адресованное оппозиционной тройке открытое обращение. Подписантами выступили Вячеслав Брюховецкий, Тарас Возник, Ярослав Грицак, Сергей Жадан, Евгений Захаров, Иосиф Зисельс, Мирослав Маринович, Александр Пасхавер, Мирослав Попович.
«Нынешний режим узурпировал власть и заблокировал все пути правового и демократического решения общественно-политического конфликта. Планы господствующего режима в Украине и Кремля очевидны: «зачистка» демократии в Украине и ее порабощение. Их политтехнологическим сценариям противостоит вдохновенная сила Майдана — достаточно организованная, чтобы не создавать впечатления «анархии и хаоса», однако и слишком уязвимая, поскольку не возглавлена единым политическим руководством.
В этих условиях вам, лидерам оппозиции, и дальше вести необъявленную предвыборную кампанию с прицелом на 2015 год — преступно. Волей Божьей все вы являетесь признанными политическими лидерами, каждый из которых поддерживает определенный сегмент протестного поля Украины. Мудрость и профессионализм политической элиты Украины будут оценивать по тому, удастся ли ей преодолеть искушение атаманства и объединить упомянутые сегменты в одну стратегически мобилизованную протестную «армию», — отмечают подписанты.
«Эта «армия» может иметь структурно разные «полки», но «полководец» должен быть один. Не кандидат в Президенты, а единый лидер движения сопротивления диктатуре. Сегодня наступил момент истины: вы или сможете выбрать единого лидера, обеспечив ему исполнительное послушание своих команд, или вынуждены будете сойти со сцены», — отмечалось в обращении.
Охарактеризовать сложившуюся тогда ситуацию более точно и емко сложно. Людей раздражала компромиссная мягкотелость оппозиционеров. Люди были измотаны и возмущены тем, что власть игнорирует их. Люди требовали активного действия. Диктаторские законы стали последней каплей.
19 января на Майдане состоялось традиционное вече. Виталий Кличко со сцены объявил досрочные президентские выборы. Дату и механизмы их проведения уточнять, естественно, не стал. Яценюк — создание Конституционного собрания, которое напишет новую Конституцию. Олег Тягнибок анонсировал формирование Народной рады — объединения всех оппозиционных депутатов, которые начнут формирование альтернативных органов власти. Случись это в декабре, лозунги, несомненно, людям бы понравились. Но в январе этого было уже недостаточно. Требовалось действие — конкретное, осязаемое действие.
Поясняет Игорь Луценко:
«В те дни невосприятие политиков Майданом достигло максимума. В ходе веча я стоял неподалеку от ребят из «Правого сектора» и слышал, как они неодобрительно отзывались об услышанном со сцены, как освистывали лидеров. Терпение закончилось».
В какой-то момент на сцену поднялся один из лидеров Автомайдана — Сергей Коба. Выступление его было коротким и очень эмоциональным:
«У нас есть три лидера оппозиции, которые называют себя лидерами. Но они никак не могут определить между собой одного, который возьмет на себя ответственность. Поднимите руку, — обратился Коба к площади, — кто хочет, чтобы был один лидер?»
Над Майданом взмыл лес рук.
«Пусть они решат, пусть выберут одного, и мы пойдем за этим одним лидером. Кто согласен — поднимите руку».
И снова лес рук.
«Спасибо. Пусть они определяются. А мы через полчаса идем к Верховной Раде и будем там стоять. Будем стоять, пока все эти депутаты не приедут и не отменят эти позорные законы. Каждый должен прийти в зал и отменить этот закон. Еще раз повторяю: если за полчаса они не определятся с лидером, мы все идем к Раде и будем стоять там до победного. Только мирным путем, я не призываю к провокациям, только миром».
«Кровавый рубеж — он всех удерживал. Нас больше, их — меньше, но он был, существовал. Именно поэтому я всегда так резко высказывался о провокаторах с нашей стороны, которые подстрекали людей», — говорит Сергей Пашинский.
«Зайти в помещение — не значит получить власть. Все, кто призывает вас к штурму, — провокаторы», — пытался «отыграть» ситуацию Яценюк, обращаясь к площади.
Буквально через несколько часов другие лидеры Автомайдана — Дмитрий Булатов, Сергей Поярков и Андрей Телиженко выступили с официальным заявлением. По их словам, позиция Кобы не была с ними согласована. Вообще, многие тогда считали, да и сейчас считают ее провокацией «специально обученного человека». Так это или нет, но призыв Кобы сыграл свою роль в истории.
Дважды повторять не пришлось. Сразу по завершении веча несколько тысяч человек двинулись к Верховной Раде. Среди них активисты Автомайдана, агрессивно настроенные граждане и представители Самообороны, которые по приказу Парубия должны были охранять действо, стараясь не допустить провокаций.
«Правый сектор» и «черти»
Подойти к парламенту пытались с разных сторон: по Институтской, сверху — со стороны Мариинского парка и Крепостного переулка, снизу — с улицы Грушевского. Сам Мариинский силовики заблокировали еще неделю назад — с тех пор как сюда вернулся Антимайдан. Теперь границы блокады расширились. Нижняя линяя обороны силовиков проходила по самому подолу улицы Грушевского — в том месте, где она соприкасается с площадкой перед стадионом «Динамо» и Мариинским парком.
У этой границы было припарковано несколько автобусов, на которых прибыл «Беркут». Чуть правее стояла военная машина. Теперь силовики использовали автобусы в качестве дополнительного заграждения. Агрессивно настроенные митингующие, стремясь прорваться по Грушевского наверх, быстро оттащили автобус в сторону. То тут, то там вспыхивали стычки. Силовики сперва старались не ввязываться в противостояние напрямую, оттесняя нападавших с помощью щитов, однако очень скоро в ход пошли резиновые дубинки.
Внезапно в эпицентре противостояния появился Виталий Кличко — пытался остудить «горячие головы». Вместо этого «остудили» его. В буквальном смысле — облили из огнетушителя. Свои же. Впервые народный гнев вылился не только на силовиков, но и на головы лидеров оппозиции.
«На Майдане мы держали все под контролем, но Грушевского — это был уже самостоятельно функционирующий и саморегулирующийся механизм, — отмечает Турчинов. — У штаба никто не спрашивал, что кидать и в кого кидать. Хотя надо отметить, что через несколько дней это уже был не хаос. Появились новые полевые командиры, начали формироваться новые группы и отряды активистов. Я поставил перед Андреем Парубием задачу придать процессу на Грушевского хоть какой-то формат управляемости. Самооборона Майдана смогла обеспечивать его координацию, но не более того».
Ситуация все больше накалялась. Силовики старались отбипь захваченные митингующими автобусы — в толпу одна за другой полетели светошумовые гранаты. В первых рядах стояли молоденькие солдаты Внутренних войск — именно на них, практически безоружных, приходились основные атаки демонстрантов. За спинами «вэвэшников» — до зубов вооруженный «Беркут». Время от времени «беркуты» группировались человек по десять и, внезапно выскакивая из-за спин «вэвэшников», набрасывались на демонстрантов. Тактика та же, что применялась 1 декабря на Банковой.
