- Видишь ли, он знал, что о нем должны будут пойти разные слухи... Так всегда бывает. Поэтому он и написал самому губернатору и шерифу тоже. Он хочет, чтобы все как можно скорей разрешилось, и вина за произошедшее была бы возложена на истинных виновников. Разумеется, сам он уже успел замести следы, и поэтому он уверен, что, в конце концов, все грехи спишут на непримиримых врагов - Пога и Рейнолдса. Говорить, конечно же, будет Левитт, и свидетели, которых он приведет с готовностью подтвердят каждое сказанное им слово. Потом все будет как-будто улажено, а он в их глазах приобретет себе репутацию самоотверженного и честного гражданина.
- Похоже, для него расклад неплохой. И что ты думаешь, мы теперь можем сделать? - сказал Марби.
- Я хочу пробраться к кому-нибудь из чиновников и рассказать ему нашу историю, прежде чем это успеет сделать сам Левитт. К тому же в моей колоде есть большой козырь, о котором Левитт, конечно же даже не подозревает.
- И что это за козырь?
- Подожди. Мы припрячем его на потом.
Кеневен был впереди всех. Миновав небольшую рощицу, он приблизился к дому Мэй Эштон, стоявшему на самой окраине Соледада. Поблизости никого не было видно, но в хижине была зажжена лампа, и из-под занавесок на окне, из которого открывался вид на амбар и загон, выбивалась тонкая полоска света.
Кеневен завел своего коня в конюшню, привязал его в одном из свободных денников, подбросил вилами побольше сена в ясли и дал остальным время последовать его примеру.
Прокравшись вдоль стены к окну, он заглянул в дом, и увидел ее сидящей у лампы и занятой шитьем. Похоже, хозяйка была одна.
Она открыла дверь на его стук, и он тут же вошел. Она поспешно закрыла за ним дверь.
- Хорошо, что ты пришел, - сказала она. - Аллен все переживал, что не никак не может связаться с тобой. Завтра Дикси должна выйти замуж.
- Я знаю. А как насчет чиновников из столицы? Они уже прибыли?
- Они должны приехать утром. Здесь будет шериф и какой-то судья из столицы, как представитель от губернатора. Их будут сопровождать двое рейнджеров. Я слышала, как об этом говорили в ресторане, хотя большинство из тех, кто вел эти разговоры, предпочли бы не иметь дел ни с кем из них. Они боятся.
- Не считаю себя в праве осуждать их за это. А что слышно насчет самого разбирательства?
- Его устроят в холле гостиницы "У Пастуха". Это единственное место, где всем хватило бы места, если не считать, конечно, "Удил и Уздечки". Я слышала, как Войль говорил об этом с Сидом Бердью. - Немного помолчав, она добавила. - Билл, и вот еще что. У них есть предписание на твой арест. Тебя обвиняют в том, что будто бы это ты убил Керба Даля. Это и в самом деле был ты?
- Да. Но это был честный поединок. К тому же он первым схватился за оружие. У меня попросту не оставалось иного выбора.
- Здесь это никого не волнует, Билл. Пожалуйста, подумай об этом. Левитт утверждает, что ты залез туда, чтобы их обворовать, а Керб Даль охранял ранчо.
- А сама Дикси Винейбл что говорит на сей счет? Ведь, в конце концов, это ее добро.
- Она ничего не говорит. Не знаю почему, но мне так кажется, что она и не скажет ничего. Так что на нее не рассчитывай.
Она поставила перед ним чашку чая.
- Кофе нет. Дома я привыкла пить чай.
- Нет проблем. Моя мать тоже его обычно пила. Хотя она отдавала предпочтение зеленому чаю.
- А это он и есть.
Она села за стол напротив него.
- Билл, они объявили вознагражение за твою поимку... за живого или мертвого. Целая тысяча долларов.
Он удивленно присвистнул.
- Вполне достаточно, чтобы у искателей легкой наживы зачесались руки. А теперь послушай: мне необходимо увидеться со Скоттом... Знаю, ты даже не подозревала о том, что мы с ним можем быть знакомы, но это действительно так. Он мой друг... или я считаю его своим другом. Марби и Барт тоже в городе. Барт еще немного хромает, но ходить может. Они спрячутся у тебя на конюшне или же, в случае чего, где-нибудь в лесу, недалеко отсюда. Если я сам попаду в беду, то я постараюсь каким-то образом сообщить об этом тебе, чтобы ты могла оповестить их об этом. В самом же крайнем случае, если дела пойдут хуже некуда, то я постараюсь сдаться представителям от властей штата и попытаюсь настоять на проведении немедленного судебного разбирательства. Принимая во внимание то, что они и приезжают сюда для того, чтобы расследовать это дело, я не думаю, что мне в этом будет отказано. По крайней мере, я смогу представить им факты.
- Билл не доверяй никому. Чабб вместе с Хенсоном уже обошли, наверное, весь город, вслух намекая на то, что станет с теми, кто осмелится так или иначе помочь вам. Сейчас ни на кого нельзя положиться. И если бы не Аллен Кинни, я даже не знаю, стала бы я сама помогать тебе. Но знай, что он всегда был и будет с тобой заодно. По своей, по доброй воле. Хотя всех теперь и стараются запугать Левиттом, приводя в качестве примера жестокости, на какую он способен, то происшествие в загонах. Сам же Левитт лишь мило улыбается и говорит о том, как все это было чудовищно, и что, наверняка, ты сам это все и подстроил.
Когда Кеневен вышел от Мэй, на улице было уже совсем темно, и он не стал прятаться и таиться, а спокойно зашагал по дороге, и со стороны его можно было бы принять просто за случайного прохожего. К тому же, если бы он стал пробираться крадучись вдоль стен домов, и оказался бы вдруг кем-либо замечен, то это сразу вызвало бы подозрения.
Старина Скотт, вот с кем ему необходимо как можно скорее увидеться. Будет лучше, если он немедленно отправится к нему. Уж Скотт наверняка должен знать, как быть и что делать, чтобы связаться с кем-то из представителей властей штата. К тому же, спрятавшись у него и не обнаруживая ни перед кем своего присутствия, можно было оставаться в курсе всех самых последних событий, происходящих в городе.
У коновязи перед салуном "Удила и Уздечка" стояло несколько лошадей. В окнах салуна горел свет, и в тишине улицы был слышен громкий смех и доносившиеся оттуда обрывки разговоров.
Какой-то нетвердо держащийся на ногах человек распахнул двери салуна и, спотыкаясь, вышел на улицу, отчего Кеневена охватило короткое замешательство. Ему вдруг стало не по себе. Улица была слишком тиха и пустынна. Он решительно свернул в темный проулок между двумя домами, держа путь к дому Скотта со стороны черного хода.
Ему показалось, что где-то рядом в темноте произошло какое-то движение, и тут же остановился, неподвижно замирая на месте, мысленно сосчитав до шести. Но все было спокойно. Так больше ничего и не увидев, он подошел к двери черного хода дома Скотта и тихонько постучал. Дверь тут же приоткрылась, и он вошел.
Скотт отступил назад, встревоженно глядя на него.
- Ну ты и натворил тут дел! Из-за тебя вся округа стоит на ушах.
Наполнив чашку кофе, он поставил ее на стол перед Кеневеном.
- Выпей. Сразу почувствуешь себя лучше.
- Спасибо. - Он снова взглянул на Скотта. Или может быть ему лишь кажется, что старик ведет себя несколько иначе, чем он сам того ожидал? Или, может, он стал чрезмерно подозрительным?
- Настал черед больших неприятностей, - сказал Кеневен. - Надеюсь, что у меня хватит сил совладать с ними. Скотт, ты должен помочь мне связаться с представителями властей штата, когда они сюда приедут. Мне необходимо как можно скорее увидеться с ними.
На улице раздались шаги, и он замер, так и не успев поднести чашку к губам. В тот же миг он поднял глаза на Скотта, и почувствовал, как в душе у него как будто что-то оборвалось.
Старина Скотт держал в руках ружье, оба ствола которого были направлены точно ему в грудь.
- Сиди тихо, сынок, и останешься в живых. - Он повысил голос. - Если двинешься с места, я тебя насквозь продырявлю! Эй, вы там! - позвал он. - Я его взял! Можете заходить!
Дверь тут же распахнулась настежь, и первым в комнату вошел Войль, за ним следовал Аллен Кинни, а завершали это шествие Толмен и Эммет Чабб.
Чабб не скрывал своей радости.
- Ну что, Кеневен! Так чья все же взяла? - поинтересовался он, направляя на него дуло пистолета.
- Еще чего! - ствол ружья Скотта резко качнулся в сторону. - Полегче, Чабб! Этот человек мой пленник. И я требую, чтобы мне выдали награду за его поимку прямо сейчас! И до приезда мистера Левитта он останется живым!
- Черта с два! - возразил Чабб. - Приказ был расстрелять на месте!
- Только попробуй, и я пристрелю тебя из этого же ружья! - сказал Скотт. - И запомни: это мои деньги, и я их никому не отдам. Этот парень Кинни, уж так и быть, свою долю получит, но это касается лишь только его! А остальные тут не при чем! Так что, это наши с ним деньги!
Пристыженный Чабб замер в нерешительности: ему очень хотелось выстрелить, но, с другой стороны, не было вовсе никакого желания испытывать судьбу под дулом заряженной винтовки, от которой его отделяло столь мизерное расстояние.
Скотт был бедовым стариком, и уж он-то скорее всего не побоится привести свои угрозы в исполнение.
