К осени 1007 года вокруг Боэмунда в Апулии собирается мощное 34-тысячное войско. Конечно, численностью оно уступает гигантским ополчениям Первого крестового похода, но по своим боевым качествам стоит на порядок выше. В нем нет того человеческого балласта из плохо вооруженных, незнакомых с военным делом крестьян; здесь собрались рыцари, оруженосцы, профессиональные воины-пехотинцы. И нет никаких сомнений, что с такой армией Боэмунд решил бы задачу превращения Антиохийского княжества в сильнейшее государство — гегемона Передней Азии. Но... Боэмунд отказывается от похода в Сирию.
В октябре его армия высаживается на византийском берегу и стремительным маршем движется к имперской крепости Диррахий. Норманнский князь, явно переоценив свои силы, вступает в смертельную борьбу с самым сильным государством Европы — Византийской империей.
Мы не знаем, что послужило толчком к неожиданному решению Боэмунда. Возможно, то были воспоминания молодости, когда он вместе со своим отцом Робертом Гвискаром сражался в этих же местах со слабой тогда империей. Или чарующий образ короны византийских базилевсов застил глаза старого опытного полководца. А может быть, ослепленный своим небывалым триумфом на Западе, он поверил в собственную непобедимость...
Штаб-квартиру, Алексея Комнина в Деапрлисе и подписывает- крайне унизительные условия мира, а по сути -— полную капитуляцию. Войско его расходится по домам, и сам; Боэмунд, постаревший разом на десяток лет, отправляется в свой родной Тарент. Здесь в марте 11II года, так и не увидев больше любимой своей Антиохии, главный герой Первого крестового похода умирает.
С ним вместе уходит в прошлое эпоха героических деяний крестоносцев, эпоха непрерывного наступления и великих побед (чередующихся, впрочем, со столь же великими поражениями). Еще будут небольшие успехи, еще впереди целые столетия борьбы, но уже никогда в среде крестоносцев не появится человека, равного талантом Боэмунду. Выдающийся полководец, блестящий политик, первым осознавший настоящую цель крестового похода — создание могущественного христианского государства, аванпоста Запада в мусульманском мире. Он не раз был близок к своей цели, но с наступлением нового века судьба словно отвернулась от него, и человек-легенда умирает в том самом месте, откуда за пятнадцать лет до того он отправился в великий поход, обессмертивший его имя.
Смерть Боэмунда и предшествующая ей неудача значительно осложнили положение еще неокрепших крестоносных государств Леванта. Мосульский эмир Мау-дуд в 1110 и 1111 годах наносит ряд серьезных поражений Танкреду. Судьба Антиохии вновь висит на волоске, но ее спасает то, что возгордившийся успехами Ма уд уд начинает вызывать сильное недовольство других мусульманских владык. И Танкред совершает поступок, который до этого считался просто невозможным — он вступает в союз с некоторыми исламскими эмирами, своими противниками. И с этих пор подобные, некогда совершенно противоестественные, союзы становятся постоянной практикой. Более того, иногда союзы с мусульманами заключаются против своих же братьев-христиан!
А в 1113 году на политическую арену Передней Азии выступает еще одна сила — после двадцатилетнего скрытого существования начинают открытую борь-бу, которая станет войной всех против всех, убийцы-асеасины. И первой их жертвой становится победоносный Маудуд, убитый фанатиком-ассасином в Дамаске на глазах у десятков свидетелей. Старец Горы, Хасан ибн Саббах, из своей неприступной Аламутской шердыни отдает первые страшные приказы, знаменующие собой начало эпохи террора.
К. этому времени умирает и Танкред (в 1112 году), и на антиохийский престол всходит его родственник 1'оджер дель Принчипато — скорее итальянец, чем норманн. Смерть Маудуда развязывает Роджеру руки, и он добивается довольно значительных успехов. В 1118 году его отряды захватывают последнее укрепление, млкрывающее путь на Халеб. В следующем году антиохийский князь собирает большое войско и движется им восток, чтобы раз и навсегда решить проблему Халеба. Сам этот город переживает отнюдь не лучшие премена; после гибели Ридвана в 1113 году маленький жират постоянно балансирует на грани гражданской войны'. Многие воины отказываются подчиняться убийце Ридвана — узурпатору Лулу. Тогда в последней пмдежде спастись тот призывает на помощь мардинс-кого эмира Ильгази, небогатого князя, но хорошего воина.
Ильгази приводит с собой внушительную конную орду туркмен (до сорока тысяч человек) и занимает позиции к северо-востоку от Халеба. Здесь, у местечка Ьелат, 27 июня и состоялось сражение, которое поставило окончательную точку в гегемонистских амбициях Лптиохии. Войско Роджера было застигнуто врасплох и потерпело сокрушительное поражение. Погибли тысячи рыцарей и солдат, в числе павших был и сам предводитель. Ильгази бросает свое войско на запад.
Спас Антиохию Балдуин II (бывший граф Эдесский, один из «сотворцов» Харранской катастрофы), только что вступивший на престол Иерусалимского королевства. В кровопролитном бою под Данитом он сумел остановить наступление Ильгази, а вскоре эмир Мар-дина и вовсе отступил, решив больше не искушать судьбу.
* Крестоносные государства — графство Эдесское, Антиохийское княжество, Иерусалимское королевство и графство Триполи.
Глава 11. Иоанниты - монахи и воины
Из трех крупнейших духовно-рыцарских орденов, основанных крестоносцами, самую длинную историю, перебросившую мост от первых крестоносцев клермонского призыва до современности, имеет орден братьев-госпитальеров, или иоаннитов. Основанный участниками первого крестового похода, орден менял и свое название, и деятельность, и местоположение. Под ударами сильнейших врагов, мусульман и христиан, он отступал, теряя территории, бывшие домом для многих поколений рыцарей. Святая Земля, Кипр, остров Родос, Мальта, даже Россия (двести лет назад великим магистром иоаннитов стал российский император Павел I) — таков далеко не полный путь крестового братства. Но орден устоял, преодолел превратности судьбы и дожил до наших дней. В 1988 г. состоялось избрание на должность очередного руководителя ордена Эндрю Бэрти — простого школьного учителя из английской глубинки. Скромный преподаватель английского языка получил впечатляющий титул, который полностью звучит так: «Его преосвященное высочество, фра (брат) Эндрю Бэрти, семьдесят восьмой князь и великий магистр суверенного военного ордена Святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского». Так история переплелась с современностью. Шагнем же теперь на девятьсот лет назад, к истокам «священного братства рыцарей Христовых».
Святая Земля, Палестина, задолго до крестовых походов привлекала к себе взоры христиан всего мира. Прикоснуться к святыням христианства, пройти по местам, где тысячелетием раньше ходил Спаситель, увидеть воочию величественную Голгофу и храм Гроба Господня — все это было мечтой для тысяч и тысяч правоверных католиков. Но одних удерживал страх за свою жизнь— ведь христианские святыни уже сотни лет как были- захвачены «нечестивыми магометанами», других пугали тяготы долгого и опасного путешествия. И все же находились люди, презревшие страх и лише-йяу люди, которых вела вера и.любовь к Богу. Они собирали единомышленников, объединялись в. группы, нанимали корабли и плыли в Святую Землю. Так появилось паломничество.
Одним из таких паломников или, как их тогда называли, пилигримов, был богатый купец из итальянского города Амальфи, Панталеон Мауро. Около 1070 года он построил у ворот монастыря Святой Марии Латинской, под Иерусалимом, странноприимный дом, или госпиталь. Следует заметить, что в те времена слово «госпиталь» означало совсем не то же самое, что сейчас. Происходит оно от латинского «госпиталис», что означало, ни больше ни меньше, как «комнаты для гостей». Но невероятные трудности пути, непривычный климат сухой и жаркой Палестины приводили к тому, что большая часть пилигримов добиралась до святых мест уже серьезно больными. А в этой «гостинице» принимали усталых и больных паломников, обеспечивали им заботу и уход, лечили от болезней. При госпитале появлялись лекари, монахи и монахини превращались в братьев и сестер милосердия. Госпиталь постепенно начинал все более соответствовать современному значению этого слова.
До начала крестовых походов маленький госпиталь Панталеона Мауро худо-бедно справлялся со своими обязанностями, поскольку паломников было сравнительно немного. Но завоевание Святой Земли крестоносцами резко изменило ситуацию. К отвоеванным христианским святыням хлынул огромный поток пилигримов, «Христовых воинов» и просто искателей приключений. Для приема больных паломников, к которым добавились и раненные в сражениях крестоносцы, не хватало помещений, лекарств, денег, не хватало людей. И тогда провансальский рыцарь Жерар, участник первого крестового похода, вместе с несколькими своими соратниками принимает непростое и мужественное решение: посвятить свою жизнь страждущим и скорбящим. В клятве, принесенной иерусалимскому патриарху, он и его товарищи дают обет отказаться от всего своего имущества в пользу странноприимного дома, отрекаются от всех мирских радостей и обязываются повиноваться во всем патриарху или лицу, им назначенному. И этот рыцарский обет бедности, целомудрия и послушания с целью облегчить чужие страдания нашел отклик и в горячих сердцах первых крестоносцев, и у власть имущих. В 1113 году римский папа Пасхалий II дал «святому братству странноприимного дома иерусалимского госпиталя Святого Иоанна» статус и устав нового монашеского ордена госпитальеров. По указанию папы госпитальерам передают земли, строения и даже замки, как в самой Палестине, так и за ее пределами. Число членов ордена неуклонно растет.
