Расширение и увеличение русской колонизации на севере с утверждением Московского владычества: русские селения на Печоре; новые города по северному побережью; образование новых уездов в начале XVII в.; раскольничья колонизация с конца XVII в. — Пермская земля и ее первоначальное население. — Отношение Перми к Новгороду и Москве до конца XIV в. — Миссионерская деятельность св. Стефана и епископа Ионы. Монахи и белое духовенство в качестве первых русских насельников Пермской земли. — Покорение Пермской земли Москвой; русская администрация края; предшественники и современники Строгановых. — Колонизаторская деятельность Григория и Якова Строгановых; связь промысловой колонизации с земледельческой и военно-служилой. Деятельность Пыскорского монастыря.
Мы рассмотрели колонизацию северо-восточной Руси в ту эпоху, когда, обессиленная удельным дроблением, Русь находилась под владычеством татар Золотой Орды. По внешним условиям этой эпохи внутренняя колонизация преобладала над внешней: расселение совершалось преимущественно в областях верхней Волги и Оки, а также в Двинском крае и на Белоозерском побережье, уже ранее того охваченных русской колонизацией. Преобладание внутренней колонизации над внешней имеет ту хорошую сторону, что дало возможность народным силам северо-восточной Руси сосредоточиться и сплотиться в конце концов в мощной организации Московского государства, а это, в свою очередь, открыло новую эпоху в истории русской колонизации. Объединенная в Московском государстве Русь не только свергла с себя татарское иго, но и перешла в наступление на татар, и понемногу, шаг за шагом, стала занимать их территорию. Вместе с тем изменился и характер русской колонизации: из интенсивной она становится опять экстенсивной, и область русской оседлости опять расширяется за счет внутренней населенности. Это новое расселение русского народа, хотя и не приводит к политическому раздроблению Московской Руси, как некогда привело подобное расселение Приднепровскую Киевскую Русь, тем не менее сопровождается громадными последствиями для экономической, политической и культурной жизни русского народа. Расселение по обширным диким странам надолго обрекло русский народ на примитивное промысловое, земледельческое хозяйство, надолго лишило его живого и тесного общения на почве хозяйственного и культурного обмена, надолго парализовало развитие русской общественности и вызвало непомерное развитие деятельности государственного центра, его энергии и власти. Расселение это шло в разных направлениях — частью по-старому на северо-восток, но большей частью на восток, юго-восток и юг, и притом одновременно. Ввиду этого, для избежания пестроты и запутанности в представлении хода этого расселения, мы должны покинуть хронологический порядок в нашем обзоре и перейти к топографическому, т. е. следить за движением русской колонизации по отдельным направлениям.
Наиболее ранним движением из Московского государства является движение на север и северо-восток. Это движение было непосредственным продолжением того, которое совершалось в удельную эпоху, поэтому мы прежде всего и остановим на нем свое внимание.
В свое время я творил, что новгородские данщики проникали в область финских племен печоры и югры, т. е. в бассейн р. Печоры и на Северный Урал. Поэтому Печора и Югра считались новгородскими областями. С покорением Новгорода Москва стала считать эти волости своими владениями (1471 г.). С утверждением московского владычества началось и постепенное заселение этого края русскими людьми, которых до этого не было. Заселение совершалось отчасти общественными силами, отчасти при содействии правительства. Так русские промышленники проникли на низовья р. Печоры и здесь основали несколько селений. Между прочим, новгородец Ивашко Ластка основал поселение Усть-Цыльму на Черном лесу, который дан был ему на оброк с правом «на том месте людей называти». Для защиты этого печорского населения от нападения югры, а также для местопребывания данщикам, ходившим собирать ясак с югры, московское правительство в 1499 г. построило острог Пустозерск на самом устье р. Печоры. Промышленная жизнь северного края оживилась, особенно с установлением торговых сношений с Западом через Белое море во вторую половину XVI в. Открывшаяся возможность выгодного сбыта продуктов морского и лесного промыслов привлекла сюда новых поселенцев, которые увеличили собой местное население. С другой стороны и правительство в интересах защиты населения и утверждения своей власти сочло нужным построить несколько укрепленных пунктов. Таким образом в царствование Федора Ивановича построен был Архангельск при устье Северной Двины, который должен был служить портом и административным центром Беломорского побережья, Сумский острог на Карельском берегу и Кольский в Лапландии. Увеличение населения в северном крае заставило московское правительство разбить его в целях управления на несколько уездов. В начале XVII в. вместо одной Двинской земли здесь мы встречаем уезды Двинский, Важский, Кеврольский, Мезенский, Пустозерский, Кольский. В конце Московского и начале Петербургского периода северный край, как известно, сделался арендой раскольничьей монастырской колонизации. В лесных дебрях его стали возникать скиты, в которых укрывались от гонений хранители древнего благочестия. Самыми знаменитыми из этих скитов были Выгорецкие по р. Выге, впадающей в Онежскую губу. Несмотря на многовековую колонизацию севера русским народом, край этот в общем является слабонаселенным и в настоящее время. Архангельская губерния насчитывает не многим более 22 человек на квадратную милю. Русская колонизация в северном крае носила, таким образом, характер экстенсивный. Причина этого кроется, разумеется, в особых природных условиях края, не допускающих промышленной деятельности многочисленного и скученного населения. Из всех областей северо-восточной Руси позже других получила русское население земля Пермская. Пермская земля занимала бассейн р. Вычегды и верхней Камы и ее притоков с Чусовой и Онером включительно. Исконное население этой земли составляло финское племя пермь, занимавшееся охотой, рыболовством и отчасти земледелием. Племя это разбросалось по огромной территории небольшими кучками, которые управлялись народными старшинами или князьями. Разделение было причиной слабости племени, которой стали пользоваться более сильные соседи, сначала новгородцы, а потом московские князья. Из Новгорода очень рано стали являться данщики, в сопровождении вооруженной свиты, и собирать дань с пермяков чем могли и сколько могли. В XIII в. Новгород считал уже Пермь своим достоянием и она фигурирует в числе новгородских волостей почти до конца Новгородской самостоятельности.
Впрочем, новгородцам не удалось стать твердой ногой в Пермской земле. Их дашциков нередко прогоняли и избивали и Пермская земля не теряла вполне своей самостоятельности. Во второй половине XIV в. одновременно с новгородскими данщиками стали являться в Пермскую землю и московские данщики и судьи. Пермская земля была богата пушными зверями, и потому московские князья не прочь были отбить ее у новгородцев. Эти попытки начались с тех пор, как Москва приобрела вотчины ростовских князей в Заволочье и стала стремиться к захвату всего Заволочья. Положение пермяков при таких обстоятельствах стало особенно тягостным. Национальная ненависть к русским, явившаяся естественным последствием этого угнетения, сильно мешала св. Стефану в его апостольской деятельности среди туземцев. Один из местных старшин, по словам описателя жития и современника св. Стефана — Епифания, прямо говорил своим соплеменникам: «От Москвы может ли что добро быти нам? Не оттуду ли нам тяжести быша и дани тяжкия, и насильства, и тивуни, и довотщици, и пристовиици? Сего ради не слушайте его (т. е. Стефана, пришедшего из Москвы), но мене паче послушайте, добра вам хотящего: аз бо есмь раб ваш и единыя земли»{97}. Стефану стоило больших хлопот побороть это предубеждение. Он достиг этого не только проповедью и увещанием, но заступничеством за туземцев перед новгородцами и Москвой. Он ездил в Новгород с жалобой на новгородских ушкуйников, которые чинили разбои в Пермской земле, и по его настоянию вече уплатило туземцам понесенные убытки. Стефан ездил также и в Москву с подобной целью. «Избавше я (зырян) от насилия, работы, тиунской продажи и тяжелой дани». Все эти усилия увенчались успехом, и христианство было насаждено в Перми Вычегодской. В центральном селении ее Усть-Вымске основалась епископская кафедра, построены были в разных поселках церкви и, наконец, несколько монастырей. В XV в. христианство распространилось уже и в Камской Перми. «Лета 1463, — говорят летописи, — Иона, епископ Пермский, крести Великую Пермь и князя их и церкви постави, игумены и попы». Таким образом, первыми насельниками в Пермской земле из русских людей были монахи и попы. Упоминавшиеся выше данщики, тиуны и доводчики были лишь временными посетителями Пермской земли, а не постоянными ее обитателями{98}.
