бы с полной готовностью соглашавшегося безропотно работать на своих эксплоататоров.
Взаимоотношения греков-колонистов с местным варварским населением, подобные тем, которые существовали между гераклейцами и мариандинами, имели место также в Византии.71 Город Византий был не только узловым торговым центром и очень крупным пунктом рыбного промысла в южном Причерноморье, но обладал также и обширной плодородной областью, приносившей немалые доходы. Земли эти обрабатывались руками крестьян вифинцев. По словам Филарха, византийцы «господствовали над вифинцами, как лакедемоняне над плотами».72 Эти зависимые сельские жители из состава коренного населения в эллинистическое время официально именовались λαοί — термином, широко распространенным в эллинистических государствах Малой Азии. По мирному договору 219 г., заключенному между Византием и вифинским царем Прусием I, последний обязывался вернуть византийцам без выкупа «земли, укрепления, зависимых крестьян (λαούς) и военнопленных».73
Малоазийский город Приена таким же образом использовал труд местных крестьян Πεδιεΐς, обитавших на равнине реки Меандр.74 Земля считалась собственностью полиса, а обрабатывавшее угодья приенских землевладельцев исконно местное население обязано было им выплачивать «оброк», выполнять различные повинности и т. д. Эксплоатируемые проявляли нередко попытки освободиться от хозяйничанья приенцев. Этим объясняется, что Πεδιεΐς при возможности помогали врагам Приены. Так во время борьбы последней с Магнесией Πεδιεϊς были на стороне магнесийцев.75
В подобном положении зависимых непосредственных производителей оказались сельские жители ряда областей Сицилии в результате возникновения и развития там греческих колоний.76 Сицилийских жителей — килликирийцев, обрабатывавших землю в поместьях сиракузских землевладельцев γαμοροι, Аристотель сравнивал со спартанскими илотами, фессалийскими пенестами и критскими кларотами, т. е. с такими группами эксплоатируемых в античном обществе крестьян, которые, будучи как бы прикрепленными к земле, вели свое хозяйство, выплачивая дань, «оброк» землевладельцам.77
Следует особо отметить, что эксплоатация зависимых крестьян широко применялась и в Милете, притом уже в архаический период. Милетская знать, πλούσιοι, — это были очень часто не только богатые купцы, но одновременно и крупные землевладельцы, котором принадлежали большие поместья в окрестностях Милета. 78 Из сообшения писателя Гераклида известно о восстании, поднятом низами против πλούσιοι, владевших «поместьями и плебеями (των τας ουσίας έχόντων καί των δημοτών), которых называли гергитами; прежде это был сильный народ».79 Гергиты, представляли собой какое-то местное племя, которое было обращено в бесправное эксплоатируемое сельское население. Оно сидело на своих старых землях, ставших с каких-то пор собственностью милетской знати.
Естественно, что милетские колонисты и на Боспоре могли стремиться к установлению аналогичных порядков в использовании труда местного сельского населения. Это могло быть в известной мере облегчено здесь еще и тем, что до некоторой степени сходные формы социально-экономических взаимоотношений существовали у самих варваров между земледельческими оседлыми и кочевыми племенами. Номады обычно облагали данью земледельческое население.
Характеризуя причерноморских кочевников, Страбон пишет, что они «войны ведут из-за дани (ύπέρ των φόρων): предоставив землю желающим заниматься земледелием, они довольствуются получением назначенной ими умеренной дани, не для обогащения, а для удовлетворения ежедневных жизненных потребностей; в случае же неуплаты дани [земледельцами] начинают с ними войну... Не платят им те, которые уверены в своих силах так, что могут или легко отразить нападение, или воспрепятствовать вторжению».80 По мере роста торговли и возможностей выгодного сбыта товаров греческим купцам эти притязания кочевников на дань от земледельческого населения, безусловно, увеличивались и теряли свой некогда «умеренный» характер. Поскольку такого рода даннические отношения широко практиковались у варваров, тем легче было боспорцам принудить обитавшее на землях Боспорского царства и подчиненное ему сельское население платить φόρος.
Прямым подтверждением существования на Боспоре зависимых земледельцев в более позднее время является надпись 151 г. н. э., в которой говорится, что посвященные богине, повидимому Афродите, неким Литодором земли с населявшими ее пелатами, с течением времени уменьшившиеся, были снова восстановлены в первоначальных размерах благодаря заботам царя Римиталка (ΙΡΕ, II, 353). В надписи речь идет о пожертвованной храму Афродиты земле вместе с жившим на ней сельским населением, доходы от эксплоатации которого поступали в храмовую казну. Население это именуется пелатами (πελάται) — термином, который у греков обозначал полусвободных, зависимых людей, синоним римских клиентов.81
Этот способ эксплоатации земледельческого населения на Боспоре, наиболее, повидимому, распространенный82 и применявшийся, несомненно, уже с очень ранней поры, не исключал того, что немалое количество и покупных рабов эксплоатировалось отчасти в землевладельческих хозяйствах, особенно же в промышленных предприятиях. Археологические остатки различного рода материальных производств, открытые на Боспоре, и достаточно крупные их масштабы, свидетельствующие о широко развитых боспорской ремесленной промышленности, строительном деле, рыбных промыслах, виноделии, а также письменные сведения о существовании обширного боспорского флота, — все это в совокупности служит косвенным доказательством широкого применения рабского труда.
Значительное накопление богатств в руках господствующей верхушки в периоды экономического подъема государства свидетельствует о наличии на Боспоре крупных собственников в различных отраслях материального производства.
Как в других местах античного мира, так и в Боспорском государстве рабство и близкая к нему форма эксплоатации закрепощенных сельских жителей не исключали существования мелких свободных собственников, свободных ремесленников, равно как не исключалось и применение наемного труда. Но эти формы производственных отношений не были основными, определяющими, поскольку главные отрасли хозяйства базировались в основном на эксплоатации труда рабов и зависимых земледельцев.
Глава седьмая
БОСПОРСКИЕ ГОРОДА
Одновременно с ростом экономического могущества Боспорского государства развивались и росли его города. Наряду с многочисленными сельскими поселениями и деревнями на Боспоре было не мало крупных городов. Главнейшие из них находились в приморской полосе, на побережье Боспора Киммерийского.
Главным городом государства был город Пантикапей, «столица боспорцев»,1 «метрополия всех милетских городов Боспора».2 Некоторые греческие писатели называют его «знаменитым городом Боспора».3 Здесь была резиденция боспорских царей, центр государственного управления, самый крупный порт, торгово-промышленный и культурный центр государства.
Сжатую, но весьма выразительную характеристику Пантикапея дал Страбон: «Пантикапей представляет собою холм, со всех сторон заселенный, окружностью в 20 стадий [около 3.5 км, — В. Г.], с восточной стороны от него находится гавань и доки, приблизительно на 30 кораблей, есть также акрополь; основан он милетянами».4 Этому же автору принадлежит определение экономического значения боспорской столицы, являвшейся, как он указывает, складочным местом для товаров, привозимых с моря.5 Следовательно, товары поступали в Пантикапей, и отсюда уже купцы развозили их по Боспору и транспортировали за его пределы.
Рис. 25. Вид с горы Митридат в Керчи (акрополь древнего Пантикапея) на северо-восток.
«Холм, со всех сторон заселенный» — это теперешняя гора Митридат в
