Капитан снова наклонился к раструбу:
— Самый полный!
Молчание было ему ответом.
Ле Медек обернулся к старшему помощнику, на которого жалко было смотреть: так он был испуган.
— Разберитесь!
Помощник вздрогнул и выскочил из рубки.
Минуту спустя на мостик вскарабкался матрос с лицом, черным от копоти.
— Сэр, — затараторил он, — снизу передают, что машина сейчас встанет.
И верно, гул под ногами вдруг смолк. Из звуков остался лишь победный рев пламени, облизывающего пока еще целые бочки с бензолом. Если они взорвутся…
— Якоря? — Ле Медек взглянул на старшего помощника, который немного пришел в себя. По крайней мере, так казалось.
— Один сорвало при ударе, второй заклинило, — доложил тот.
Фрэнсис МакКей хотел что-то сказать, но, ожегшись о взгляд Ле Медека, промолчал. Капитан «Монблана» перевел взгляд на палубу. Огонь неистовствовал, и укротить его было невозможно.
Пароход между тем и не собирался тонуть, пробоина была слишком высоко над ватерлинией… Что ж, тогда следует позаботиться о себе.
— Уходим, — сказал Ле Медек.
Роскошное зрелище
На причале Ричмонда шумела толпа. Люди переговаривались, живо обсуждая невиданное, чарующее зрелище. По акватории гавани Галифакса — длиной 6 миль и шириной почти в милю — медленно двигался небольшой пароход. Судно было окутано клубами черного дыма, из которого то и дело высовывались узкие огненные языки.
Полковник Гуд, готовый пополнить собой редеющие ряды канадского экспедиционного корпуса, а пока дожидающийся отправки в Европу, был сугубо земным человеком, в смысле — сухопутным. И в порту он оказался, можно сказать, случайно. Просто из служебного рвения решил проверить, как идет погрузка на английский транспортник лошадей, которым предстоит таскать пушки по театру военных действий. Полковник Гуд был артиллеристом.
Полковник ничего не смыслил в морском деле и потому, вовлеченный в людской водоворот на пирсе, почитал за лучшее прислушиваться к разговорам портовых грузчиков и жителей Галифакса, накрепко связанных с морем, нежели высказывать свои суждения, наверняка неверные.
— Ну, пожар, — пожимал квадратными плечами грузчик в робе и тяжелых башмаках. — Да разве это пожар? Вот, помню, в прошлом году баржа горела с лесом, так это был пожар! — Грузчик запнулся: — Эй, вы только поглядите на этих идиотов!
От борта горящего парохода отвалили две шлюпки.
— Они что, перетрусили? Или с ума посходили? — возмутился грузчик. — Да что там случилось, в конце-то концов?! Черт, не разобрать толком…
Полковник тоже чертыхнулся, после чего достал из футляра на поясе полевой бинокль. Поднес его к глазам. Да, все верно, шлюпки отошли от борта и, ощетинившись веслами, изо всех сил поспешали к берегу. А это что? На палубе корабля появился человек, судя по перепачканному комбинезону, кочегар или машинист. Человек перекинул ноги через поручень и сиганул в воду. Вынырнул он ярдах в двадцати от горящего корабля и отчаянно заработал руками, должно быть, пытаясь догнать удаляющиеся шлюпки.
Последней из стелющегося над водой дыма выскользнула скромных размеров лодка, на носу которой трепетал капитанский флажок. Лодка тоже устремилась к берегу.
— Что-то тут не так, — проговорил грузчик, и полковник Гуд был с ним полностью согласен.
Весла гнулись, шлюпки — летели. Вот первая из них ткнулась носом в причал, и из нее посыпались люди.
— Уходите, уходите отсюда, — кричали они на бегу. — Сейчас все взорвется.
Толпа пришла в движение. Кто-то кинулся за моряками с горящего корабля, но многие, в том числе полковник Гуд, предпочли остаться на месте, решив не поддаваться панике.
Из маленькой лодки на пирс поднялись несколько человек, в том числе скромного роста крепыш, державшийся с достоинством капитана. Им он, очевидно, и являлся. За капитаном шел лоцман. Фрэнсиса МакКея полковник Гуд два дня назад видел в адмиралтействе.
Полковник протолкался вперед.
— Послушайте, — начал он. — Вы не могли бы объяснить, что здесь происходит?
Капитан взглянул на него пустыми, стеклянными глазами:
— Что? Просто через минуту-другую эта чертова посудина разлетится на тысячу частей. И ничто ей уже не поможет.
МакКей тронул капитана за локоть:
— Смотрите, что делают на «Хайфлауэре».
От крейсера к французскому пароходу на всех парах несся вельбот, набитый людьми. А справа, от Дартмута, спешил катер пожарной охраны.
— Это «Стелла Марис». Лучшее, что есть в Дартмуте, — подсказал кто-то.
— Они же ничего не знают! — Лицо капитана, и без того красное, в сетке прожилок, пошло пятнами.
— Их надо предупредить, — сказал лоцман.
— Как?!
Горящее судно, влекомое течением, приближалось к пирсу. Вельбот и пожарный буксир были еще в нескольких кабельтовых от него, а «Монблан» уже коснулся деревянного настила, проломил его и одним бортом навалился на стену приземистого склада, на котором тут же задымилась залитая смолой крыша. Другим бортом «Монблан» прижался к самоходной барже «Пикту», по сходням которой на берег бежали люди.
Давешний грузчик, вновь оказавшийся рядом с полковником, понимающе кивнул:
— «Пикту» под завязку нагружена боеприпасами.
С этими словами он потопал по направлению к холму, на котором высилась старинная крепость Галифакса, очевидно, полагая лишь это место надежным убежищем.
— Теперь — все, — безжизненным тоном произнес капитан «Монблана».
— Нет, не все, — возразил Фрэнсис МакКей.
Моряки на вельботе имели приказ закрепить на «Монблане» трос и передать его конец на катер пожарных, чтобы тот отбуксировал пароход в океан. Сначала им это не удавалось, но вот несколько смельчаков взобрались на корму «Монблана», подтянули трос и набросили железную петлю на кнехт.
В это время стоящая рядом «Пикту», на которую уже перекинулся огонь, неожиданно стала оседать. Корма баржи пошла вниз и скрылась под водой, потом скрылся и нос.
За минуту до этого полковник Гуд увидел, как по трапу, который наклонялся все ниже, на берег вскарабкался человек. Полковник не знал, кто это был, но подозревал, что именно этот человек сделал единственное возможное в данной ситуации — пустил баржу ко дну, упреждая взрыв.
…Его звали Джеймс В. Харрисон, и он был суперинтендантом морской службы. Харрисон пробрался на покинутую командой «Пикту» и открыл кингстоны. Впоследствии за свой героизм он будет награжден орденом. Но до этого торжественного события было еще далеко.
…Пожарные на «Стелле Марис», которым дела не было до гибели баржи, так как у них имелись дела поважнее, выбрали слабину и закрепили трос. Из трубы буксира повалил дым. Трос натянулся, как струна, и «Монблан» стал отходить от берега.
Тут раздался взрыв, больше напоминающий хлопок. Еще один, еще… Настоящая канонада.
— Бочки, — сказал капитан. — Бочки с бензолом. — И зашагал прочь.
Чуть погодя за ним последовал Фрэнсис МакКей. И полковник Гуд тоже. Они не успели пройти и ста ярдов, когда за их спинами разверзся ад. Грохот преисподней расколол землю и небо.
Полковник Гуд обернулся. На том месте, где еще секунду назад были «Монблан» и вельбот с «Хайфлауэра», стоял, упираясь в облака, огненный столб. Вокруг него в кошмарном танце кружились миллионы осколков. Вода в заливе забурлила, вскипая и поднимаясь гигантской волной. Обнажилось дно, и в следующий миг лавина воды обрушилась на берег. Полковник побежал. Его ударило в спину, сбило с ног, завертело, закрутило, срывая одежду. Грудь сдавило в страшных тисках, и полковник Гуд понял, что это последние секунды его жизни.
Город, которого нет
Это произошло в 9 часов 6 минут, через 25 минут после столкновения «Монблана» и «Имо». Взрыв, равный по силе взрыву атомной бомбы, уничтожил Галифакс в считанные мгновения. Все склады, портовые сооружения, прилегающие к порту городские кварталы были сметены ударной волной. Потом на развалины обрушилась вода. Улицы превратились в бурлящие потоки, которые, возвращаясь в бухту, несли с собой сотни изувеченных трупов.
По счастью, та же волна накрыла склады боеприпасов, расположенные на берегу, и новых взрывов не последовало. Но и того, единственного, оказалось достаточно…
Пылающие обломки «Монблана» разлетелись по городу, поджигая все, что могло гореть. Заполыхали пожары, с которыми некому было бороться: все пожарные бригады были на подходах к порту, готовые бороться с огнем, пожирающим французский пароход, и все они были уничтожены взрывом.
Разрушения были ужасны. Более других районов пострадал Ричмонд, оказавшийся в эпицентре. Не выдержав удара, рухнул железнодорожный мост, увлекая за собой десятки вагонов, переполненных пассажирами. Обрушилась крыша вокзала, погребя под собой более двухсот человек, в том числе 60 детей. Три школы были сметены в мгновение ока: из 570 школьников, находившихся в классах, уцелело только семеро. Особенно жутко выглядели бывшие классы школы, где учились дети из бедных семей. В целях сохранности инвентаря парты и лавки там были сделаны из чугуна и дюймовых досок. Они были намертво прикручены к полу. Взрывная волна снесла стены и крышу, растерзала детей, а парты и лавки… Они остались стоять под открытым небом, окрашенным в нежно-розовые тона бушующим вокруг огнем.
