В 1839 году в Белокриницкую обитель прибыли два инока из России — Павел (Великодворский) и Геронтий (Колпаков), посланные на поиски архиерея.
Павел начал хлопотать об учреждении в монастыре местопребывания для епископа. Это потребовало больших трудов. Иноку приходилось составлять множество разных бумаг, общаться с разными чиновниками в разных учреждениях. Павлу и Геронтию пришлось даже съездить к самому императору Фердинанду I[89] в Вену.
В столице чернецы обратились за покровительством к одному важному царедворцу. Он спросил:
— Вы что хотите себе устроить?
— Хотим епископа отыскать, — ответили иноки.
Тогда гордец показал Павлу и Геронтию руку и сказал:
— Когда на ладони волосы вырастут, тогда будет у вас епископ. Или я жив не буду!
Чернецы, ужаснувшись такому ответу, утешали друг друга:
— Всякое доброе начинание без искушения не бывает.
И надо же было такому случиться: через три дня царедворец неожиданно умирает!
А 6 сентября 1844 года император подписывает указ: «Дозволяется привезти из-за границы одно духовное лицо, именно архипастыря или епископа, с тем, что он может преподавать находящимся в Белой Кринице липованским инокам высшее посвящение, который также должен будет поставлять священников, равно как избрать и посвятить преемника себе».
После этого Павел с новым спутником — иноком Алимпием (Милорадовым) оправился на поиски епископа, согласного перейти в старообрядчество. Геронтий остался в Белокриницком монастыре, братия избрала его настоятелем.
С юности Павлу не раз являлся святой Никола и призывал на служение великому делу. И время этого дела наступило! Начиная его, инок волновался и молился, призывая Николу Чудотворца.
И вот ночью во сне святитель явился Павлу и сказал:
— Приблизилось время, от Бога определенное. И сей жребий от Бога тебе определен. И я с тобой помощник на всяком месте.
Явление митрополиту Амвросию. Рисунок Б. Кисельникова.
Чернец, пробудившись, не придал должного значения сну. Видение повторилось на следующую ночь, но инок вновь не поверил ему.
На третью ночь, когда Павел прилежно молился, Никола предстал перед ним в архиерейских ризах, держа в одной руке церковь, а в другой — меч. Святой грозно сказал изумленному иноку:
— Не будь противен промыслу Божью! Бог повелел мне явно стать во уверение. Если еще сомнителен — меч, его же видишь, поразит тебя.
Ободренные удивительным явлением, Павел и Алимпий отправились в дальнюю дорогу. Покидая монастырь, они помолились:
— Господи, если начинаемое наше дело будет на пользу, устрой и помоги. А не на пользу — сократи, Господи, на пути жизнь нашу!
Иноки объездили весь христианский восток, побывали в Египте, Сирии, Палестине и Царьграде-Стамбуле. Здесь они познакомились с греческим митрополитом Амвросием. Он понравился чернецам, и они предложили архиерею присоединиться к Русской Церкви.
Митрополит медлил с ответом. Видя его нерешительность, Павел и Алимпий надумали возвращаться в Белую Криницу. В последний раз зайдя к Амвросию, они неожиданно услышали от него:
— Я согласен пойти к вам!
Обрадованные иноки спросили:
— Почему же, ваше преосвященство, вы ныне сделались согласны на наше предложение, а вчера не соглашались?
И митрополит поведал им об удивительном явлении:
— Вчера, проводя вас, я был занят мыслью: добро ли мне предлагается? С этой мыслью, помолясь Богу, я лег. Но не успел я еще уснуть, как вдруг предстал передо мной во свете благолепный муж и сказал: «Что ты много утомляешься размышлениями? Это великое дело тебе суждено от Бога исполнить и от русского царя пострадать». При последнем слове «пострадать» я содрогнулся и очувствовался, но никого не было. Только в комнате виден был свет, который постепенно исчезал, наподобие того, как бы кто уходил с зажженной свечой. Сердце мое исполнилось и страхом, и радостью, так что я от восторга всю ночь без сна проводил в молитвах к Богу. И решил дать вам полное мое согласие, ибо если на это есть Божье благоволение, то мы обязаны его с радостью исполнять.
Благолепным мужем, явившимся митрополиту, был Никола Чудотворец. Так это великое дело, начавшись явлением угодника Божьего, благополучно завершилось с его чудесной помощью.
Глава 44. Митрополит Амвросий
В 1791 году в захваченном турками греческом селе Маистра[90] у священника Георгия родился сын Андрей. Георгий был двадцать вторым иереем в своем роду. И никто не сомневался, что сын унаследует его служение. Поэтому отец с детства готовил Андрея к священству.
Юноша поступил в духовное училище. В 1811 году женился и был поставлен в священники. Вскоре Андрей овдовел, оставшись с малолетним сыном Георгием на руках. А в 1817 году принял иночество и был наречен Амвросием.
Местный архиерей принял священноинока к себе в помощники. Благочестивым поведением и хорошим образованием Амвросий снискал уважение епископов Греческой Церкви. В 1823 году его сделали настоятелем Троицкого монастыря на острове Халки[91].
На Амвросия обратил внимание цареградский патриарх Констанций. Он перевел способного священноинока в Стамбул и поручил ему ответственную должность великого протосингела — ближайшего патриаршего помощника.
В 1835 году умер митрополит Вениамин — архипастырь православных сербов, живших в Боснии[92]. На его место был определен Амвросий. В епископский сан его рукополагал патриарх в сослужении четырех архиереев.
Что же увидел Амвросий, когда прибыл в Сараево[93] — столицу Боснии?
Славянская земля была покорена турками. Магометане притесняли христиан, а боснийские митрополиты не вмешивались в это. Не таков был новый архиерей!
Истинный пастырь, он всем сердцем чувствовал страдания паствы и старался облегчить ее участь. Человек добрый и справедливый, он не мог равнодушно смотреть на бедствия сербов и встал на их сторону.
Икона «Митрополит Амвросий». Иконописец инок Алимпий (Вербицкий).
Это было так необычно, так противоречило народному представлению о надменных греческих архиереях, что сербы не признавали Амвросия за грека. А поскольку митрополит хорошо изъяснялся по-славянски, распространился слух, что он природный славянин, болгарин.
Когда в 1840 году доведенные до отчаяния сербы под руководством некоего Глоджи подняли восстание против паши — турецкого наместника, митрополит принял сторону восставших. Он сказал:
— За кого народ — за того и владыка!
Восстание имело печальные последствия. Басурмане подговорили боснийских купцов написать патриарху донос на Амвросия, будто бы «он мешается в нехорошие дела, состоял в заговоре с Глоджей и сочинил клевету на пашу».
В то время патриархом был Анфим, человек трусливый и слабый. Он понимал, чем вызваны обвинения против митрополита, но не смел перечить турецким властям. В 1840 году Анфим отозвал Амвросия в Стамбул. Здесь святитель жил при патриархе, получая приличное содержание.
В 1844 году митрополит познакомился с иноками Павлом и Алимпием. Им Амвросий сразу приглянулся доброжелательностью и внимательностью. Часто они беседовали о вопросах веры, в том числе — о старообрядчестве.
Рассказы чернецов тронули сердце святителя. Он исполнился любви к русским староверам, терпевшим от русских же властей мучения, сравнимые с мучениями греков и славян под турецким игом.
Иноки говорили и о том, что именно в русской старой вере сохранилось древнее греческое православие. После этих бесед, уверившись в правоте старообрядчества, Амвросий пожелал присоединиться к нему.
Вместе с иноками, сыном Георгием и снохой Анной он отправился в Австрию. В конце мая 1846 года святитель покинул Стамбул, сказав патриарху, что хочет попутешествовать. В дорогу Анфим дал митрополиту собственноручную расписку с позволением совершать богослужения.
Амвросий прибыл в Вену и был представлен императору Фердинанду.
На имя государя святитель подал прошение, в котором заявлял: «Я с твердостью решился принять избрание староверческого общества в верховного пастыря, видя перед собой явное божественное провидение, которое меня предназначило, дабы лишенное до сих пор священного архипастыря оное общество руководить к вечному блаженства пути».
В прошении митрополит также объявлял: «Я совершенно уверился, что все уставы Греческой Церкви только у староверцев в своей первой чистоте и точности содержатся».
Из Вены святитель отправился в Белую Криницу. В обители он занял две кельи, в которых было много икон, и довольствовался простой иноческой пищей — супом или похлебкой, кашей и рыбой.
