другого, как позволить все еще остававшимся в Николаеве войскам погрузиться на корабли. Это удалось провести без потерь, хотя в разных концах города уже шла стрельба и начались пожары, а единое руководство было уже невозможно. Корабли отчалили в ночь на 16 марта также без происшествий, хотя русские выкатили свои батареи на берег.
В Одессе между тем с 12 по 14 марта на корабли погрузились остатки 7-й ландверной дивизии. Наконец отряд, сердечно провожаемый немецкой колонией и множеством русских, оставил гавань. Французское командование передало ему подписанный генералом д’Ансельмом приказ, где было четко сказано, что в данном случае речь идет ни в коем случае не о транспортах с военнопленными, а о судах с войсками, которые союзники обязались доставить на Родину [147].
Дальнейшая отправка 15-й ландверной дивизии из Одессы из-за понадобившейся перегрузки на другие корабли растянулась до 23 марта, а прибытие ее к Константинополю – до 25 марта.
Интернирование в Салониках
В Константинополе войска с Украины должны были примкнуть к большому транспортному потоку, в котором перевозились на Родину через Гибралтар все еще находящиеся в Константинополе и его окрестностях германские части из Азии. И действительно, первые 8 тысяч человек без помех добрались этим маршрутом до Германии. Однако остальные транспорты с 400 офицерами и 6 тысячами солдат на борту были направлены в Салоники и там, в нарушение всех данных обещаний, высажены на берег. При транспортировке в лагерь дошло до жестоких издевательств чернокожих охранников над безоружными германскими солдатами. Немцы были размещены в сильно перенаселенном, донельзя убогом французском палаточном лагере в Микре. У офицеров отобрали оружие и бинокли. Все протесты и ссылки на обещания генерала д’Ансельма остались безуспешными. И все же издевательства над обитателями лагеря тут же прекратились, после чего уже в первый день стоявший на страже чернокожий адъютант безропотно снес увесистую оплеуху от одного германского солдата, а несколькими днями позже французская охрана в ходе одного из споров даже вынуждена была обнажить оружие.
Основанием для открытого нарушения данного союзниками обещания стало обстоятельство, что большевики тем временем атаковали Одессу, а размещенная там французская дивизия отказалась сражаться. Поэтому, чтобы иметь возможность переправить ее в Констанцу, немцев якобы ненадолго высадили с транспортов. Явно неподобающее обращение с германскими офицерами и солдатами, и так подвергшимися акту насилия, может быть объяснено лишь продолжающимся садистическим военным психозом.
В начале апреля офицеры были отделены от солдат и бесцеремонно заперты в лазарете. То, что и тех и других теперь называли «интернированными», ничего не меняло в их участи. Охрана из сенегальских негров между тем оставалась. Губернатору провинции майору фон Кокенгаузену был подан протест, после которого на каждые 200 солдат разрешили оставить по одному офицеру, а довольствие улучшили. У офицеров же ничего не изменилось.
Так как в остальном все протесты в адрес французских чиновников не дали никаких плодов, а адмирал Хопман, особенно настойчиво хлопотавший за войска, был подвергнут французами 15-дневному аресту, старший по званию из офицеров 4 мая обратился в Посольство Королевства Нидерландов в Афинах, которому была доверена защита германских интересов. Он просил прислать полномочного представителя посольства для скорейшего получения необходимого тоннажа от правительства рейха, о передаче денег, о том, чтобы добиться разрешения на выезд для комиссии по перемирию, о наведении справок об остающихся в Константинополе транспортах. Сколько-нибудь заметного результата, судя по документам, не имело и это послание. Но постепенно жизнь солдат удалось сделать более сносной благодаря усилиям офицеров, поддерживавших в них стремление к приличествующему военнослужащему поведению и национальную гордость. Офицеры врачебной службы, невзирая на неблагоприятную санитарную обстановку, сумели предотвратить крупные эпидемии. Оба военных священника пытались ободрить интернированных.
Лишь 13 мая начальник штаба комиссии по перемирию на Черном море майор фон Кесслер смог отправиться в Константинополь, чтобы подготовить суда нужного тоннажа для отправки войск. Переговоры, впрочем, так затянулись, что первый пароход с 1500–1800 солдатами прибыл в Салоники лишь 1 июня, а последний – 21 июня. Соответственно, вывоз частей проходил с 10 июня по 1 июля. Поездка прошла без происшествий. Прибытие транспортов в Германию проходило с 4 по 20 июля, высадка личного состава производилась в Эмдене, Вильгельмсхафене и Гамбурге. При этом войска на транспортах, сохранив патриотические чувства, были настроены бодро. Те, кто прошли суровую школу боев на юге России, а также интернирования французами, получили весьма ценный опыт.
VII. Отступление 10-й армии
Центральная группировка германских войск на Востоке
В 10-й армии, с февраля оказавшейся в центре германского фронта на Востоке, события, связанные с переворотом на Родине, приняли менее сложный оборот, чем на Украине.
Территория, которую эта армия почти без боя заняла в ходе весеннего наступления 1918 г. [148], – от северной границы Украины на юге и до юго-восточной оконечности Курляндии на севере и от восточной границы генерал-губернаторства Литва примерно до линии Рогачев – Могилев – Орша – Полоцк – представляла собой слабо населенную аграрную периферию. Здесь таких сложностей, как на плотно заселенной Украине с ее крупными индустриальными центрами и сконцентрированными массами рабочих, не предвиделось. Впрочем, местные жители едва ли были менее большевизированы, нежели на Украине.
Командование 10-й армии не имело дела со столь масштабными внутриполитическими противоречиями и экономическими проблемами, доставлявшими столько неприятностей штабу группы армий «Киев». Трения между поляками, евреями и белорусами, конечно, были, но пока репутация германских войск оставалась непоколебимой, они не приводили к сколько-нибудь крупным конфликтам. Действовавшая в тесном контакте с военными инстанциями администрация работала хорошо. Она вполне справлялась и с хаосом в городах.
Единственным явным врагом Германии в этой части Восточного фронта была Советская Россия. Однако официально действовал мирный договор с ней. Когда отдельные отряды, вернее – банды, не соблюдали его условий и совершали налеты на германские посты на демаркационной линии, их действия неизменно объявлялись их начальством самоуправством, а инциденты улаживались с помощью переговоров. Крупное восстание в районе Сенно [149], произошедшее в связи с очередным ударом красных, было без проблем подавлено в августе, а банды красных отброшены за демаркационную линию.
И все же вплоть до переворота с советскими властями были сравнительно сносные отношения. Они пунктуально доставляли в Оршу суммы в тех размерах, что обязались уплачивать согласно Брестскому миру. Очищение ненужной германским войскам территории проходило без существенных помех на основании пунктуально проводимых в сентябре–октябре переговоров, но лишь в обмен на платежи русских. В начале ноября демаркационная линия
