освобождения советских земель и восстановления на них советской власти «народным мстителям» предписывалось докладывать в Москву и соответствующим органам военного командования свежую, достоверную и максимально полную информацию из самых недр нацистского оккупационного аппарата и организованных коллаборационистских, а также не сотрудничающих с оккупантами националистских кругов, способных оказать вооруженное сопротивление Красной Армии [457].
Выполняя означенный наказ высшего советского руководства, разведотделы ЦШПД и независимого от «главного партизана» П. К. Пономаренко Украинского штаба партизанского движения (УШПД) [458], а также разведструктуры различных нижестоящих территориальных и прифронтовых штабов партизанского движения [459] затратили немало усилий, времени, ресурсов и финансовых средств [460] на развитие своих оперативных возможностей, в том числе в сфере добывания политико-экономической информации. Уже в начале июня 1943 г. разведотдел УШПД передал в ЦК компартии Украины отчет о деятельности РОА на территории республики, еще не освобожденной от врага, указав при этом имена руководителей этого формирования и русский город Смоленск в качестве центра его предательской активности (что не вполне соответствовало действительности) [461]. Приблизительно тогда же и. д. начальника штаба партизанского движения в Киевской области Иван Хитриченко направил командиру Сумского партизанского соединения генерал-майору Сидору Ковпаку подробное описание положения в оккупированном Киеве и окрестностях, посвятив при этом отдельную главу своего отчета украинским националистам [462].
Полгода спустя разведчики уже переместившегося к тому времени на Волынь Черниговско-Волынского партизанского соединения генерал-майора Алексея Федорова переслали начальнику УШПД Тимофею Строкачу и первому секретарю ЦК компартии Украины Никите Хрущеву подробный отчет об ОУН – УПА. Он был основан на некоей добытой по разведканалам информации и содержал ценные данные об украинских националистах: их лидерах, политической программе, настроениях, боевом потенциале, а также отношениях с немцами и советскими партизанами [463]. Более того, уже по окончании войны, подводя итоги своей деятельности, УШПД утверждал, что на определенном этапе его разведчики из соединения имени Хрущева сумели завербовать ценный источник, обладавший разветвленными связями в руководстве украинских националистов. Работая под псевдонимом Лаврентьев, он якобы сообщил партизанским кураторам важнейшую информацию об УПА: дислокация вооруженных отрядов организации в Западной Украине, связи с немцами и планы по ведению вооруженной борьбы против советских партизан [464].
Тем временем в Белоруссии местные партизанские разведчики рапортовали об агентурном проникновении в ряды так называемой Белорусской Центральной Рады (БЦР), основанной в 1943 г. на территории генерального округа Белоруссия рейхскомиссариата Остланд и располагавшей собственными полицейскими и военизированными структурами. Партизанский агент «Василек» присутствовал на первом заседании БЦР и впоследствии передал ценную информацию об этом событии кураторам, а через них – и высшему коммунистическому руководству Белоруссии [465]. Позднее, в конце марта 1944 г., неназванный партизанский агент – возможно, все тот же «Василек» – сообщил разведке Белорусского штаба партизанского движения (БШПД) о содержании закрытого заседания БЦР, проведенного «президентом» этого органа Радославом Островским в городе Вилейка. Помимо самого Р. Островского, были названы еще пятнадцать участников заседания – руководители и активисты вилейского отделения БЦР [466].
Параллельно данной разведработе БШПД по белорусским националистам и коллаборационистам работала находившаяся на территории Белоруссии с марта 1943 г. совместная спецгруппа ЦШПД и БШПД под командованием капитана (позднее майора) Степана Казанцева. С этой спецгруппой – впоследствии она стала известна благодаря участию, правда безрезультатному, в «охоте» советских органов госбезопасности и партизан на генерального комиссара округа Белоруссия Вильгельма Кубе [467] – поддерживал агентурную связь завербованный в качестве «осведомителя» либо ею, либо еще ранее, известный белорусский писатель Рыгор (Григорий) Мурашко, проживавший в тот период в оккупированном Минске [468]. По информации, переданной Казанцевым в советский тыл в начале 1944 г. и отложившейся в архиве БШПД, Р. Мурашко предоставил партизанским разведчикам подробное описание истории и деятельности так называемого Белорусского национал-демократического движения, включая многочисленные установочные данные на лидеров и активистов этой организации в оккупированной Белоруссии и за ее пределами [469].
Наряду с разработкой националистов утвержденная начальником БШПД Петром Калининым в июне 1943 г. «Программа по специальному циклу по подготовке агентурных разведчиков» особо акцентировала необходимость «систематически проводить работу по привлечению на сторону партизан старост, старшин, бургомистров» [470]. Не довольствуясь в работе с данной категорией немецких пособников лишь агентурной разведкой, белорусские партизаны обращались к ним также при помощи агитации. Занятым в оккупационной администрации советским гражданам партизанские листовки предлагали следить за немцами, скрупулезно регистрировать все их действия и намерения и немедленно сообщать о таковых «народным мстителям» или приближающимся частям Красной Армии [471]. Согласно данным самого БШПД, подобная комбинированная разведывательно-агитационная деятельность принесла щедрые плоды. По состоянию на июль 1944 г. разведотдел штаба отрапортовал о выявлении почти 30 тыс. «лиц, активно помогавших оккупантам». Из них белорусскими партизанами было задержано, допрошено на предмет получения развединформации и переправлено в советский тыл 60 человек – «крупных работников немецкой администрации, изменников, видных шпионов и провокаторов» [472].
Успешными были и усилия БШПД по сбору политической информации за пределами оккупированной Белоруссии – на литовской и латвийской территориях. Благодаря этому в июне 1943 г. старший помощник начальника оперативного отдела Белорусского партизанского штаба капитан Андрей Бардадын смог представить П. К. Пономаренко доклад о создании немцами коллаборационистских военных и военизированных формирований в Латвии, а также о провале аналогичного мероприятия в Литве [473]. При этом белорусские партизаны-разведчики откровенно сообщали вышестоящим инстанциям о том, что не все антисоветски настроенные националисты питают симпатии к немецким оккупантам, действуя под лозунгом: «Ни коричневых, ни красных!» [474].
Тогда же в связи с выдвижением сил БШПД к западным границам Белоруссии в центр внимания разведки штаба попали поляки из АК, вильнюсский штаб которых покрыл густой партизанско-подпольной сетью обширное пространство, включавшее в себя Восточную Литву и Западную Белоруссию. Разведчикам дислоцированных у литовской границы партизанских отрядов предписывалось внедрять агентуру в ряды польских военных и подпольных организаций, «вскрывать» их руководящий состав, производить его «секретное изъятие» и «после тщательного допроса по существу дела секретно истреблять» [475]. Добытая информация о поляках – а партизанскую разведку интересовало абсолютно все: руководящий состав и деятельность центра АК в Вильнюсе, его связь с низовыми организациями и общее строение всей сети, местоположение польских боевых отрядов, их вооружение, конкретные планы и т. д. [476] – частично уходила «наверх» в Москву к П. К. Пономаренко, а через него и к И. В. Сталину с В. М. Молотовым [477].
Прибалтийские партизаны ответили на требование политического руководства СССР улучшить разведработу по коллаборационистам и националистам аналогичными попытками проникнуть в эстонские, латышские, литовские и польские националистические круги. Уже весной 1943 г. в разведсводках Литовского штаба партизанского движения появляется рубрика «предатели» [478], а в августе разведотдел того же штаба составляет
