«предоставить местному населению возможность добровольно примкнуть к салоникскому правительству». Союзники все-таки оказывали помощь в занятии островов, используя колониальные войска. Так, в оккупации Лефкаса участвовало 100 венизелистов и 500 сенегальцев.
К концу марта венизелистское правительство израсходовало 9 млн 250 тыс. драхм на военные нужды, а вскоре прибавились расходы на мобилизацию на островах, намеченную на 18 апреля. 2 апреля Романос передал Рибо ноту, в которой подчеркивалось историческое значение событий в Салониках и делался запрос о предоставлении, 20 млн драхм. В эту сумму входили И млн, необходимые на военные расходы и мобилизацию на островах, а также 9 млн, уже израсходованные в январе—марте 1917 г. В ноте указывалось, что, если эти деньги не будут выплачены в ближайшее время, «национальное правительство» будет поставлено перед необходимостью распустить существующую армию и свернуть планы мобилизации». Наконец, 18 апреля правительство Венизелоса получило часть обещанной суммы, которая, однако, не покрывала все возраставшие военные расходы. Из 11 млн Франция выплатила 6,5 млн, а Англия только 3 млн драхм. Бюджет сводился с дефицитом в 14 млн 750 тыс. драхм [38]. Вопрос о финансировании армии «национальной обороны» вновь вызвал разногласия между союзниками. Итальянцы говорили о том, что Венизелос завышает число греческих войск и его армия насчитывает не 43 тыс. человек, а всего 7 тыс. А. Рибо склонен был верить этому, несмотря на рапорты генералов Саррайля и Генина о том, что армия составляет 32 тыс.
Оккупация островов и объявление там мобилизации болезненно сказывались на их населении. Британский консул на Сиросе писал, что Венизелос вынуждал силой жителей Киклад вступать в ряды его армии, отбирал у населения все без разбору — картофель, яйца, овощи и т. д. Многие мастерские и фабрики на островах оказались почти без рабочей силы. Кое-где венизелистам оказывали вооруженное сопротивление. Однако, чувствуя за собой крепнущую поддержку союзников, глава «национального правительства» более не скрывал своего намерения предпринять поход против Старой Греции. Так, в беседе с английским журналистом Венизелос заявил, что, если бы не обязательства, принятые им в отношении союзников, он мог бы взять в свои руки контроль над всей греческой территорией *. В разговоре с Калем 21 мая Венизелос, незадолго до этого вернувшийся с Крита, выражал надежду, что по окончании мобилизации преданных ему критских частей и набора на островах Эгейского моря ему удастся войти в Старую Грецию во главе своих войск. Он не сомневался, «что его появление под стенами Афин с 20-тысячным войском поднимет весь Пирей», преданный ему, и его сторонников в столице. Немногочисленные приверженцы короля не будут в состоянии, как он считал, воздействовать на остальную, пассивную часть народа.
К середине мая стало очевидным, что наступление Саррайля провалилось. Оказавшись без реальной поддержки Румынского фронта, «восточные армии» не сумели развить успешных наступательных действий. Англо-греческие войска, предпринявшие две ночные атаки 25 апреля и 8 мая, а также французские, начавшие наступление 5 мая, должны были по замыслу Саррайля подготовить я облегчить наступление сербской армии, однако их действия были неудачными.
Еще в начале мая на англо-французской конференции в Париже Англия окончательно решила отозвать с Салоникского фронта 1 дивизию и 2 кавалерийские бригады к 1 июня 1917 г. и в дальнейшем сократить военные силы на этом фронте [39] до минимума. Французский генерал Ф. Петен настаивал, чтобы английские войска до их вывода с фронта были заменены греческими.
Решение англичан неминуемо влекло за собой значительные уступки Франции. На конференции был согласован план операций, предусматривавший отречение Константина, занятие Фессалии с Ларисой и Волосом, «овладение урожаем», который предполагалось распределить между областями Старой и Новой Греции, установление военного контроля над страной. Операции должны были осуществляться войсками Саррайля «по возможности мирным путем». Державы договорились не препятствовать проантантовскому движению в Фессалии, а впоследствии допустить введение туда венизелистских войск.
Соннино решительно возражал против англо-французского плана, нарушавшего договоренность от 19 апреля, и угрожал выводом из Салоник итальянских войск, так как решение было принято без его участия. Однако, получив устные заверения Лондона об участии Италии в разделе Азиатской Турции, итальянское правительство, к удивлению русских, заявило вскоре, что оно никогда не поддерживало греческого короля и что ему совершенно безразлично кто будет во главе Греции.
Временное правительство России понимало, что осуществление такого плана вело, во-первых, к усилению французского политического и экономического влияния в Греции; во-вторых, ослабляло возможность взаимодействия Румынского и Салоникских фронтов, поскольку отвлекало часть сил Саррайля для участия в перевороте; в-третьих, могло привести к осложнению политической ситуации на Балканах в случае возникновения гражданской войны в Греции. Наконец, Петроград пугали великодержавные устремления Венизелоса, о которых в отличие от русской буржуазной прессы дипломатия и правительство были осведомлены в достаточной мере.
На запрос Рибо об отношении России к англо-французскому плану переворота в Греции 19 мая новый министр иностранных дел М. И. Терещенко дал отрицательный ответ, расценив переворот как «несвоевременный и опасный», «не отвечающий общесоюзническим интересам». Однако даже русское командование вынуждено было признать в конце мая, что на успех Салоникской армии рассчитывать не приходится, вследствие чего этот регион потерял для него прежний интерес.
В целом, хотя решения конференции не вывели державы из политического тупика, она подготовила почву для низложения короля.
В середине мая Искуль, Каль и другие русские дипломаты доносили в МИД, что примирение короля и Венизелоса немыслимо. В пасхальной речи, обращенной к армии «национальной обороны», Венизелос «со страстной ненавистью» говорил о короле Константине, который «пытался отравить греческую душу, проповедуя низость и неисполнение обязательств по отношению к Сербии». Раскол в стране коснулся и греческого духовенства. В середине мая в Салониках проходило совещание представителей высшего греческого венизелистского духовенства. В присутствии триумвирата, многих английских, французских, русских, сербских и греческих офицеров и огромной толпы молящихся 23 епископа отслужили торжественный молебен о «ниспослании благословения и успеха делу венизелистского правительства». Салоникский митрополит произнес горячую проповедь, в которой особо подчеркнул, что «греческая православная церковь, принимавшая участие во всех периодах борьбы за свободу... желает полного успеха в национальной борьбе, предпринятой гениальным государственным деятелем Венизелосом в целях обеспечения греческой свободы, задушенной в стране нарушителем конституции королем Константином и угрожаемой извне турками и болгарами». Проповедь сопровождалась возгласами «Да здравствует Венизелос!», «Да здравствуют союзники!», «Долой Константина!». Митрополит осудил некоторых епископов Старой Греции, которые под нажимом германофильского двора «предали анафеме Венизелоса, в котором олицетворяются все стремления греческого народа».
Число сторонников и силы венизелистского движения неуклонно росли. На его сторону постепенно становилось все большее число судовладельцев и коммерсантов, негодовавших по поводу потопления Германией торговых
