Ознакомительная версия.
Мамай, видимо, желая затянуть время до прихода Ягайло, отправил в Коломну послов, потребовавших от Дмитрия выплату высокой дани, какую его предки платили при Узбеке и Джанибеке. Дмитрий ответил, что готов платить дань согласно прежней договоренности с Мамаем, на большую не согласен. На этом гордом ответе дело не кончилось. Дмитрий все-таки «много злата и сребра отпусти Мамаю». Но вскоре пришли вести, «яко Мамай неотложно хощет итти на великого князя Дмитриа Ивановича». У князя Дмитрия оставался единственный выход — разбить Мамая до соединения с Ягайло. Русские полки двинулись навстречу врагу через рязанские земли. В ночь с 7 на 8 сентября они переправились через Дон и расположились на обширном поле в устье Непрядвы. Так повествуют все источники. Дальше начинаются разночтения.
Из летописных повестей и «Задонщины» следует, что в войске, возглавляемом Дмитрием Ивановичем и его двоюродным братом Владимиром Андреевичем Серпуховским, были князья и ратники со всей Северо-Восточной Руси, кроме Тверского и Рязанского княжеств, и из Брянска, Смоленска и Пскова. Новгородцы упомянуты только в «Сказании о Мамаевом побоище», и их участие не подтверждается. В битве участвовали Андрей Полоцкий и Дмитрий Брянский — сыновья литовского князя Ольгерда от витебской княжны Марии (их брат по отцу, Ягайло, был союзник Мамая) и брат Ольгерда — Дмитрий Боброк-Волынский. Андрей княжил в Пскове и привел с собой псковских ратников, а Дмитрий княжил в Переяславле, уделе московского князя. Дмитрий Боброк служил воеводой у Дмитрия Ивановича и был женат на его сестре. Никакие 70 тысяч латников — «милые пановя удалые Литвы», о чем пишут в Задонщине, в битве не участвовали.
Нет данных и об участии на русской стороне татарских отрядов. Крещёные татары и их потомки среди русских дружинников, конечно, были. Старец Софоний Рязанец, с почтением помянутый в «Задонщине», по всей видимости, был в миру боярином Софонием Алтыкулачевичем, приближённым Олега Рязанского. Как считает А.Ю. Никитин, он передал весть Дмитрию о приближении Мамая. В «Сказании о Мамаевом побоище» упоминается бывший разбойник Фома Кацибей — сторожевой в ночь перед битвой. Остальные 10 конных дружинников, посланных в сторожевые заставы, имеют русские фамилии и прозвища. Описанная Гумилёвым 20-тысячная конная дружина из крещёных татар, литовцев и обученных ими русских — домысел автора. Иногда на этот домысел ссылаются как на факт, утверждая, что засадный полк, решивший судьбу битвы, состоял из татар. На самом деле большинство ратников князя Дмитрия были русские, хотя встречались крещёные татары и несколько князей вели род от литовского князя Гедимина.
О численности русского войска можно лишь делать предположения. Сообщения летописей о 150—400-тысячной армии доверия не заслуживают. Современные учёные постепенно снизили численность русского войска от 100 до 36 тысяч. Сейчас склоняются к ещё меньшей численности. О войске Мамая сообщалось лишь, что оно значительно больше русского. Это вовсе не обязательно, хотя, возможно, был некоторый перевес сил татар. В 1385 г. Тохтамыш собрал 90-тысячное войско перед встречей с Тимуром. Тохтамыш был тогда ханом объединенной Золотой Орды, Мамай же владел лишь половиной Орды и вряд ли мог собрать больше 45 тысяч воинов.
В войске Мамая было мало монголов; преобладали татары южнорусских степей, известные раньше как половцы, — будущие крымские, буджакские и ногайские татары. Кроме того, в войске Мамая были «бессермены, армены[94], фрязи, черкасы, ясы, буртасы». Из перечисленных народов только буртасов можно причислить к жителям Поволжья. Остальные — жители юга Украины, Крыма и Северного Кавказа. Поволжских булгар (казанских татар) и башкир среди них нет, и напрасно жители Татарстана обижаются по поводу празднования русскими Куликовской битвы — к ним она не имеет никакого отношения.
«Фрязи», или «фряги», были наёмниками из генуэзских колоний Крыма. Генуэзские арбалетчики считалась тогда лучшими в Европе. Никаких подробностей об их участии в Куликовской битве не существует, но встает важный вопрос об отношениях Мамая с генуэзцами Крыма. О союзе Мамая с черноморскими генуэзцами писал ещё Н.И. Костомаров. Гумилёв развил эту мысль дальше. Он считал, что борьба с Тохтамышем вынудила Мамая ориентироваться на католическую Европу — Геную и Литву. Расплатиться за их помощь он думал за счет Московского княжества. Литве дать земли, генуэзцам — пушные фактории в Великом Устюге.
Эта правдоподобная, но не опирающаяся на источники гипотеза была поддержана В.В. Кожиновым, приведшем ссылки на антирусские папские буллы XVI в., данные о росте католического влияния в Крыму и Сарае и о произошедшем при Мамае расширении генуэзских колоний в Крыму. Последнее обстоятельство, наряду со сведением из «Задонщины» и «Пространной летописной повести» (о них ниже), является веским аргументом, что у Мамая был союз не только с Ягайло, но и с генуэзцами Крыма. В то же время нет прямых доказательств участия римской курии в походе против Московской Руси.
Источники о Куликовской битве. О битве есть записи в большинстве русских летописей. В некоторых отмечено лишь само событие. В Псковской летописи сообщается: «Бысть похваление поганых татар на землю Рускую; бысть побоище велико, бишася на Рожество святыя богородица, в день суботный до вечера, омеркоша бьющеся. И пособи Бог великому князю Дмитрею, биша на 30 верст гонячися». Ещё короче запись в Волынской летописи: «В лето 6888 [1380]. Побоище на Дону князю Дмитрию Ивановичи) с Мамаем. Дмитриевы рати 200 000». В других летописях описание подробнее. Рогожский летописец (XV в.) и Симеоновская летопись (XVI в.) содержат «Краткую летописную повесть». «Пространная летописная повесть» включена в Новгородскую IV и Софийскую первой летописи (XV в.). «Задонщина» известна в 6 списках XV — XVII вв. «Сказание о Мамаевом побоище» сохранилось в 150 списках XVI — XVIII вв.: один из ранних входит в состав Вологодско-Пермской летописи XVI в., а популярный среди духовенства — в состав Никоновской летописи XVII в.
О Куликовской битве писали немецкие хронисты конца XIV — начала XV в. В хрониках Дитмара Любекского и Иоганна Пошильге сообщения практически одинаковые. В событиях 1380 г. Дитмар Любекский упоминает битву русских с татарами: «В то же время была там великая битва у Синей Воды между русскими и татарами, и тогда было побито народу с обеих сторон четыре сотни тысяч; тогда русские выиграли битву. Когда они хотели отправиться домой с большой добычей, то столкнулись с литовцами, которые были позваны на помощь татарами, и взяли у русских их добычу, и убили их много на поле».
Почти то же самое пишет Иоганн Пошильге: «В том же году была большая война во многих странах: особенно так сражались русские с татарами у Синей Воды, и с обеих сторон было убито около 40 тысяч человек. Однако русские удержали [за собой] поле. И, когда они шли из боя, они столкнулись с литовцами, которые были позваны татарами туда на помощь, и убили русских очень много и взяли у них большую добычу, которую те взяли у татар».
Оба сообщения получены, скорее всего, из одного источника, так как они разнятся лишь числом убитых, а в те времена 40 и 400 тысяч мало чем различались. В обеих хрониках отмечена победа русских и как место битвы названа «Синяя Вода». Скорее всего, немецкие купцы услышали от русинов или поляков, что дело происходило у степной реки, и назвали бывшее им известным степное место «Синие Воды», где в 1362 г. литовцы разгромили татар. Примечательно, что в обоих сообщениях отмечено, что литовцы убили много русских, возвращавшихся домой. В русских летописях об этом не сообщается.
Гумилёв уверен, что воины Ягайло перерезали раненых в обозах. По его мнению, это свидетельствует о распаде древнерусского суперэтноса на великороссов и западных русичей (будущих украинцев и белорусов), составлявших большую часть войска Ягайло. Не секрет, что агрессия ополяченной западнорусской шляхты[95] против Московского государства продолжалась с 70-х гг. XIV в. по середину XVII в. (с кульминацией в виде сожжения Москвы в 1611 г.). В наши дни заметна разница между высказываниями многих украинских и белорусских писателей, историков, журналистов, выискивающих реальные и мнимые грехи русских, и предельно мягким отношением русских коллег, избегающих полемики, не желая задеть братские чувства.
Ход Куликовской битвы известен из четырех главных источников — «Задонщины» (конец XIV в.), «Краткой летописной повести» (конец XIV в.), «Пространной летописной повести» (40-е гг. XV в.) и «Сказании о Мамаевом побоище» (конец XV — нач. XVI в.). Авторство ни одного из этих произведений не установлено.
«Задонщина» — поэтическая повесть, которую многие исследователи считают первым откликом на победу и датируют 80-ми гг. XIV в. Другие относят ее написание к 40-м гг. XV в. Так или иначе, «Задонщина» известна в 6 списках XV—XVII вв. Все они плохо сохранились, и реконструкция текста возможна лишь при использования всех списков. Как литературное произведение «Задонщина» интересна для доказательства раннего создания «Слова о полку Игореве», поскольку в ней заимствованы целые куски из «Слова».
Ознакомительная версия.
