Расслоение готов на враждующие между собой группировки — что, безусловно, облегчало Византии вмешательство в внутренние дела Остготского королевства — началось во времена правления Амаласунты. Она была истинной дочерью своего отца, Теодориха: обладала трезвым государственным умом, сильным характером, огромной жаждой деятельности. В отличие от Теодориха, Амаласунта получила хорошее образование: она говорила на греческом и латинском языках так же свободно, как и на готском; хорошо разбиралась в философии и классической литературе. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Амаласунта постаралась дать римское образование и юному королю; к партии римских националистов она относилась весьма лояльно. Стремясь исправить серьезную политическую ошибку, допущенную ее отцом, Амаласунта вернула семьям Симмаха и Боэция все конфискованное у них имущество; тем самым она хотела показать, что, в отличие от отца, полностью доверяет римлянам. Отношения между правительством Амаласунты и римской Церковью при Папе Феликсе IV (526–530) были очень дружелюбными. Когда на римском Форуме стали строить церковь святых Космы и Дамиана, то по распоряжению Амаласунты там же были воздвигнуты два великолепных античных здания. «Первое здание, большего размера, — это так называемый Templum sacrae urbis, известный как кадастровое здание Рима, в котором находится выполненный на мраморе план этого города; второе — храм Ромула, сыночка Максенция. Почти сразу же после того, как этот храм был построен, он стал носить имя Константина Великого, победителя Максенция».
Рис. 77. Аталарих (портрет на медной монете)
Рис. 78. Мозаичный свод ниши в римской церкви святых Космы и Дамиана
Так, на Via sacra[58] возникла «первая церковь, которая стала одним из монументальных памятников Рима». По распоряжению Феликса IV ее украсили великолепными почти полностью сохранившимся до наших дней мозаичными фигурами, размеры и блестящее исполнение которых рассказали нам о последнем триумфе древней римской культуры. «Возраст и удивительная художественная манера позволяют отнести эти мозаики к одной из самых известных достопримечательностей Рима».
Имя того же самого понтифика носит и «жемчужина позднехристианской живописи в катакомбах». Речь идет о фреске, найденной при раскопках базилики святых великомучеников Феликса и Адаукта. В этой базилике в 528 году нашла свой последний приют знатная римская матрона Туртура. Рядом с ней на этой фреске изображены: Богоматерь с младенцем Иисусом Христом на руках и двое местных святых, свидетельствующих о безупречной репутации усопшей. Об ее истинной добродетели говорит и расположенный внизу панегирик. С первого взгляда на эту фреску видно, что в те времена римское искусство находилось еще на весьма высоком уровне. Во времена правления Амаласунты чрезвычайно интенсивное строительство было развернуто и в ортодоксальной Равенне. Между 526 и 534 годом там были построены два однотипных храма: отличающаяся богатыми архитектурными украшениями церковь Сан Витале и более простая, но зато более величественная по своим размерам церковь Сан Апполинаре ин Классе. Различные архитектурные стили: римский, византийский, сирийский и египетский — еще не слились в них в единое целое, независимо от того, откуда они пришли, из Рима или Константинополя. Внутреннее убранство этих церквей, особенно церкви Сан Витале с ее поистине сказочным великолепием, характерно для стиля византийской эпохи. Помимо двух этих замечательных храмов при остготах в Равенне было воздвигнуто еще несколько подобных сооружений: огромная церковь Санта Мария Маджоре (с великолепным изображением Богородицы), церковь Сан Микеле Аффриско и, очевидно, церковь Сан Джованни и Паоло. И поскольку, несмотря на изменение общественно-политической ситуации, римское искусство продолжало оказывать сильное влияние на архитектуру Равенны, можно предположить, что то же самое происходило и в других городах Италии, хотя прямых доказательств этого у нас нет.
Рис. 79. Фреска в базилике святых Феликса и Адаукта (528 г.)
Рис. 80. Внутренний вид церкви Сан Витале
Рис. 81. Внутренний вид церкви Сан Аполлинаре ин Классе
Однако лояльное отношение правительства Амаласунты к партии римских националистов — наряду с тем, что власть в стране принадлежала женщине, а ее сын воспитывался по римскому образцу, — привело к открытому конфликту крайних национально-остготских группировок с королевой-матерью. Политическая ситуация в стране становилась взрывоопасной. В 527 году на императорский трон взошел Юстиниан I, активный борец за восстановление прежней Империи, и поэтому не приходится удивляться тому, что национально-римская партия сразу же приложила максимум усилий для достижения своей главной цели — воссоединения Италии с Византийской империей.
Ярким доказательством этого служат перемены на папском престоле, произошедшие в 530 и 532–533 годах. В них, как в зеркале, отразилось то национальное и политическое противоборство партий, которое еще в 526 году потребовало вмешательства Теодориха. Разумеется, новое правительство Остготского королевства делало все возможное, чтобы поддержать в стране мир и порядок. Тем не менее обстановка в ней продолжала накаляться, поскольку было очень трудно устранить глубокие причины внутренних разногласий. Происходившие в то время внешнеполитические события также не сулили остготам ничего хорошего. При Амаларихе вестготская Испания освободилась от остготского влияния и не только не оказывала им военной поддержки, но и отвлекала на себя лучшие воинские соединения остготов, что, конечно же, не способствовало укреплению Остготского королевства. Правда, и сами вестготы с самого начала 530-х годов подвергались сильнейшему давлению со стороны франков. Спустя всего лишь пять лет после смерти Теодориха — в 531 году — распалось королевство тюрингов, верных союзников остготов; в борьбе с сыновьями Хлодвига, Теудерихом и Хлотахаром, король тюрингов Херминафрид потерял и собственную жизнь, и свое государство; его вдова Амалаберга с их сыном Амалафридом бежала к своим готским родственникам в Италию. А еще через несколько лет — в 534 году — прекратило свое существование и Бургундское королевство. Сыновья Хлодвига не только выполнили план, задуманный их отцом, но и, если можно так выразиться, перевыполнили его: они подчинили себе и две готские территории — Алеманнию и Северную Италию! А поскольку годом ранее в 533 году византийцами было разрушено Вандальское королевство, остготы оказались в полной изоляции. Теперь в борьбе с экспансионистскими замыслами как франков, так и византийцев они могли рассчитывать только на свои собственные силы. Положение остготов усугублялось еще и тем, что в их рядах произошел раскол и они вели между собой изнурительную междоусобную войну.
И надо ли удивляться тому, что при сложившейся ситуации Амаласунта, прежде чем решительно выступить против лидеров остготской оппозиции, сделала шаг, который, по-видимому, и ей самой казался предательством по отношению к своему отцу? Она обратилась к Юстиниану I с просьбой дать ей приют при его дворе, в случае если она потерпит поражение в борьбе с оппозицией. Император дал твердое обещание выполнить ее просьбу. Однако регентше — путем физического устранения лидеров оппозиции — удалось совладать со своими противниками, так что пока она осталась и той, кем она была, и там, где она была. Правда, после этих событий она потеряла любовь своего народа. А вскоре судьба нанесла ей новый страшный удар. Осенью 534 года умер, так и не начав править страной, ее восемнадцатилетний сын Аталарих. Его постоянно настраивали против матери, и, раздираемый внутренними сомнениями, он вел довольно-таки распутную жизнь, что и привело его к быстрой гибели. С его смертью регентству Амаласунты пришел конец. Для такой властолюбивой женщины, какой была дочь Теодориха, это было еще одним тяжким ударом. Из мужской ветви рода Амалов в живых остался один-единственный легитимный наследник; речь идет о принце Теодахаде. Сын сестры Теодориха Амалафриды от первого брака, Теодахад был человеком, совершенно непохожим на Теодориха: присущая почти всем готам склонность к воинскому ремеслу была ему абсолютно чуждой — его любимым занятием было чтение произведений античной литературы и философских трудов Платона. В характере Теодахада преобладали такие черты, как алчность и жестокость, и поэтому за большие деньги или звание сенатора он вполне мог вступить в сговор с византийским императором, а это, как мы помним, Теодорих считал государственной изменой. Теодахад сделался злейшим врагом Амаласунты, которая считала, что ради большой выгоды он способен на любую подлость. Однако сама мысль об утрате власти была для нее настолько невыносимой, что, несмотря на все свое презрение к Теодахаду, она дала согласие стать его женой.
